Искалеченный мир - Вадим Громов

Бросок. Неплохо сбалансированный, примерно трёхсотграммовый клинок, брошенный Алмазом с пяти метров, по рукоятку вошёл в грудь второго участника шоу. Эп! — уноси готовенького…

— Я так и не понял… — Алмаз занял своё место в шеренге, по совместительству превратившейся в невидимый пьедестал почёта. — Вы-то хоть покувыркались, а мне что — партия в поддавки выпала?

Трибуны разочарованно свистели, гомонили, требуя моральной компенсации.

— Я объявляю пятый поединок! — Лихо зло выдохнула, услышав голос шиза. — Если он завершится в пользу наших гостей, дарю им жизнь. Если их боец проиграет, всем остальным придётся испытывать судьбу по-новому. Даю слово Молоха!

С трибун покатился полувой-полурёв. До предела насыщенный какими-то новыми, обожающими оттенками. Матерящаяся сквозь зубы Лихо вывернула голову, пытаясь увидеть места для избранных; разгадка, несомненно, была только там и нигде больше…

Сфинкс — «потрошителя» ему в анус! — шёл к арене. Без излишней спешки: пружинистой, стабильной походкой. Лицо его было почти скучающим, но глаза… в глазах Лихо увидела разгорающийся огонь страсти. Блондинка несколько раз сталкивалась с людьми, у которых в глазах порою появлялся точно такой же не сопоставимый ни с каким другим огонёк. Сигнализирующий о том, что у его обладателя наметилась цель, сбить с которой его может только прекращение земного существования…

— Пошёл! — Шатун вышел из шеренги. — Дёрнешься, пристрелю!

Комментировать такие возмутительные, как по своей глупости, так и прочим параметрам, высказывания громила не стал. Схватка со свистопляской была разминкой, потехой. Сейчас его ждал противник гораздо более жуткий.

Шатун в полной мере осознавал: его проигрыш — это билет в один конец — для всех остальных. Понятно, почему Сфинкс начал именно с него. Или всё решится в первом же поединке, или оставшаяся троица будет выходить на арену с чувством неотвратимой гибели. И нет ни малейшей уверенности, что эта гибель будет быстрой. А также — не слишком мучительной…

Два человека стояли на расстоянии примерно пяти метров друг от друга. Молчаливые, не напряжённые, но настороженные. Матёрые хищники перед прыжком. Прыжком, который может оказаться последним.

Первым вроде бы начал Шатун. «Вроде бы» — потому что сказать с полной уверенностью было невозможно. Два смазанных силуэта соприкоснулись, пробыв в контакте чуть больше времени, чем требуется для того, чтобы моргнуть. Отодвинулись друг от друга, замерли в защитной стойке.

Лихо смотрела во все глаза. Шатун выглядел нормально, сумев показать Сфинксу, что вакансия первого парня на деревне продолжает оставаться открытой.

Белобрысый тоже казался нисколько не огорошенным: рожа — конечности — воинственный дух, все были в наличии. Но некоторая, пусть и амфорная озадаченность на физиономии человека с древнеегипетской кличкой всё же присутствовала.

Никто из троицы не мог предсказать исход схватки: эпизода на мосту для каких-либо выводов было недостаточно. Там, во время первой стычки, в заначке у Сфинкса был эффект внезапности, сыгравший свою решающую роль. Сейчас же Шатун чётко знал, кто перед ним, и надо было вывернуться наизнанку, превратиться в нечто большее, чем боевая машина с привычными параметрами, но выстоять. Уж если копать чутка поглубже, то — мы в Сибири, граждане! — сфинксов в этих краях испокон веков не водилось, а вот шатунам здесь — самое раздолье…

Контакт, отход. Контакт, отход. Не было видно ни увёрток, ни финтов, ни ударов. Только сталкивающиеся размытые силуэты, пока ещё прощупывающие сильные и слабые стороны противника. Речь уже шла не об увеселении толпы — о репутации. Столкнулись не два бойца экстра-класса. Сошлись две силы, олицетворяющие собой, как бы банально это ни звучало, добро и зло. В конце концов, вся наша жизнь — не что иное, как смертельная битва этих двух самых могущественных в мире стихий…

«Давай, давай… — Троица с мятущимися лицами следила за самой выдающейся в истории Сдвига рукопашной схваткой. — Давай, ебулдыцкий шапокляк… Ушатывай, за всё!»

Пробежала минута, вторая… По разбитой губе и понемногу распухающей левой скуле Шатуна стало ясно, что белобрысый превосходит громилу если не в технике, то в скорости. Сам он был невредим, и вряд ли громила попал хоть раз: если Шатун попадёт хоть единожды, неважно куда… В принципе, урон такого свойства для Шатуна, с его болевым порогом, был не урон. Досадное недоразумение, мелкая неувязочка… Но Лихо, знавшая громилу чуть лучше других, понимала, что всё начинается с малого. Если не в ближайшие пару-тройку минут, то через четверть часа при таком же раскладе Шатун сдаст позиции. Некоторые болевые точки, будь ты хоть шатуном, хоть единоличным воплощением сразу трёх столпов единоборств — Морихея Уесибы, Брюса Ли и Масутацу Оямы, никуда не деваются…

Сфинкс насел, начиная переламывать течение схватки. Шатун был уже полностью видимым, уйдя в пассивную защиту, крутясь на месте, а вокруг него порхал белобрысый, как борзая — вокруг косолапого, и всаживал удар за ударом: неразличимые глазу, но никак не щадящие. Если бы не феноменальные способности Шатуна держать удар, всё было бы кончено уже сейчас.

Громила тоже осознал это, несмотря на свой дар, благодаря которому он долгое время оставался неуязвимым: Шатун был законченным реалистом, никогда не предающимся влиянию гибельных иллюзий. Он не собирался сдаваться, держался, ловил каждое движение Сфинкса, по-прежнему отыскивая слабину… но слабина не проявлялась. Клятый мутант не переводил поединок в стадию игры — для пущего удовольствия публики. Он понимал не хуже громилы, с кем свела судьба, и всаживал каждый удар без намёка на послабление. Длинными и короткими сериями, с примесью холодной, расчётливой ярости. Большей частью — не пробивая защиту Шатуна, но всё равно это уже был как минимум моральный перевес… Который зачастую важнее физического.

Лихо оглянулась на зону особо важных персон. Рыжая торжествовала открыто, сучьей улыбочкой встречая каждую атаку Сфинкса. Молох был посдержаннее, но тонкие губы шиза кривились явно одобрительно. Руки нестерпимо зачесались, желая ощутить тяжесть какого-нибудь многозарядного аргумента, способного расчехвостить эту почти оргазмирующую пакость до состояния полной невесомости…

После очередной атаки белобрысого Шатун припал на правую ногу, перекатился вбок, используя начавшееся, пусть и не по его воле, движение. Отмахнулся от насевшего мутанта, почти достал — судя по суетливости, с которой Сфинкс ушёл в сторону. Быстро повернул голову, отыскивая взглядом друзей.

Блондинка глубоко выдохнула, понимая, что придётся сделать то, чего она ещё никогда не делала. Безо всякой и всяческой гарантии на успех. Но выбора не было. Или Шатун умрёт спустя несколько минут, а потом — вся оставшаяся троица.

Трибуны надсаживались на пределе сил, поддерживая белобрысого, уловив однозначный перелом в схватке. Лихо дождалась повторного взгляда громилы, кивнула, давая понять, что без помощи он не останется… Во всяком случае — без попытки оказать помощь.

Блондинке приходилось применять свой дар два раза подряд с неизменно превосходным результатом. Но это было с неподвижной целью, находящейся на расстоянии не более трёх метров, а не так, как это предстояло сделать сейчас, с учётом произошедших перемен… Отдача ещё не подкатила, но при мысли о возможном отходняке становилось не по себе.

«Шебуршись ты в рот… — Лихо начала концентрироваться, чувствуя приближение изменённого состояния. — Давай, мясистый, кантуй его поближе. Ну!!!»

Шатуну не требовалось дополнительных согласований. Они слишком долго знали друг друга, чтобы сейчас не размениваться на уточнения. Задача была очень проста по сути — подогнать Сфинкса в ту точку арены, которая ближе всего к Лихо. А что касается реализации… ну это уж как получится. Не боги мы, что уж тут поделаешь…

Громила выбрал самый простой, не вызывающий излишних сомнений путь. Уйдя, а точнее — продолжая оставаться в пассивной защите, не слишком быстро, но и не слишком медленно он смещался в намеченный сектор арены. Лихо ждала, старательно гася, кажется, уже начинающиеся симптомы возмещения…

Лихо увидела, как Шатун, стоя лицом к ней, немного опустил руки, будто вся его выдержка дала сбой, открываясь для атаки… Сфинкс клюнул на приманку и ворвался в образовавшуюся брешь со шквалом ударов. Блондинка почти физически ощутила, как больно Шатуну, старающемуся удержать белобрысого рядом с собой ещё на долю секунды, ещё на одну… Любая из которых могла стать для него последней.

Лихо хлестанула взглядом по фигуре Сфинкса, пребывающего в относительно статичном состоянии, не совсем, конечно… но он хотя бы находился на одном месте. Она никогда не делала это так: не поймав взгляда противника, на таком расстоянии, да ещё и сзади… Но выбора не было. У Шатуна вряд ли получилось бы развернуть белобрысого лицом к ней. Пришлось импровизировать, выкладываться без остатка. Блондинка чувствовала, что не иначе как от отчаяния, но её сила стала немного другой. Более пробивной, что ли… Спустя секунду внутри черепа образовалась чёрная дыра, безостановочно и без остатка всосавшая в себя сознание.