Настоящая королева - Киз Грегори

— Это он, — сказала Энни Неренай позднее в тот же день. Сефри ткала шаль, а Энни расхаживала по своим покоям. — Человек, который атаковал меня в лесу, принадлежащем Верам, тот, кто угрожал мне. Это Хесперо.

— Но как вы можете быть уверены?

— Он обладает такой же силой, как я и Адская руна. Только такой человек может появиться в седосе по собственному желанию. Кто еще это мог быть? Раньше я считала, что это Терновый король, но теперь думаю иначе.

— И что вы намерены делать? Вы его примете?

— Он пытался атаковать меня, — сказала Энни, — Я уверена, что он стоит за убийством моих сестер и отца, а также за покушениями на мою жизнь. Да, я его приму, чтобы выяснить, что ему известно, а потом он за все заплатит.

ГЛАВА 9

ДВЕ ПРИЧИНЫ

Нейл несколько долгих мгновений не сводил взгляда с Бринны. Ему казалось, что он находится где-то очень далеко и смотрит на мир сверху.

— Почему вы это сказали? — наконец, спросил Нейл.

— Мир отравлен, сэр Нейл, — сказала она. — Отравлен двумя тысячами лет бездумного использования седоса. Именно это и сделало возможным нарушение закона смерти. Если бы мир был в лучшем состоянии… — Она отвернулась. — Однако нужно смотреть правде в глаза. Чудовища — греффины и им подобные — все они являются симптомами надвигающейся гибели и возвращения очень древнего существа, пытающегося вернуть себе власть над миром, но не обладающего способностью вернуть его к жизни. Ему мог противостоять Терновый король, умевший исцелять, но он мертв.

Остаются ваша королева и двое других, которые намерены сражаться за седос, чтобы овладеть им в момент достижения наибольшего могущества. Проблема состоит в том, что эта сила не может быть использована для исцеления. Она способна лишь уничтожать все, к чему прикасается. И очень скоро наступит момент, когда сила седоса станет столь велика, что все могущество мира отступит перед ней. Жизнь и смерть окончательно потеряют смысл, как хаос и порядок. Все превратится в сон — Черные Мэри — в сон того, кто овладеет силой.

— Энни не станет использовать силу во вред.

— Она это уже делает. Энни высосала жизнь из наших воинов. Они сварились внутри своей кожи. И очень скоро она начнет поступать еще хуже. Из тех троих, кто ищет власти над троном седоса у нее больше всех шансов на победу. Мой народ сражается и гибнет, а я использую свои видения, чтобы ему помогать. Но я слишком далеко, а она становится все сильнее. Чтобы приносить хоть какую-то пользу мне необходимо покинуть башню, но мне это запрещено. Меня и раньше отсюда не выпускали, а после побега отец стал еще более суровым. Однако он не понимает, что происходит. Он извращает мои слова и говорит своим людям, что Энни это зло, а наша война справедлива и священна.

— Но вы ведь и сами это только что говорили мне.

— Нет. Я сражаюсь с Энни только из-за того, что знаю, где она находится. Остальных я не могу найти. И они тоже будут искать именно ее, поскольку не в силах увидеть друг друга. А Энни королева Кротении — естественно, она находится в Кротении. То, что не подвластно видениям, способны выяснить шпионы. Люди видят ее каждый день.

— Но, если Энни узнает, что происходит, она не станет захватывать тот трон, о котором вы говорите, — сказал Нейл.

— Когда придет время, у нее просто не будет выбора. Она должна будет завладеть силой седоса или умереть. Не думаю, что она выберет смерть. Тем не менее, я пыталась войти с ней в контакт. Я присылала к ней людей, прошедших подготовку в монастыре — сначала, чтобы обо всем рассказать ей, а потом, чтобы убить. Никому не удалось даже близко к ней подойти. У нее очень много защитников, которые не хотят, чтобы она отказалась от силы.

— Сефри.

— Да, но есть и другие — и у них иные цели.

— Значит, это вы послали вашего брата в монастырь Святой Цер. Он и его люди уже тогда пытались убить Энни.

Бринна покачала головой.

— Я не имею к этому никакого отношения. Юноша из Данмрога предал Энни — он служил ее дяде, который заключил договор с моим отцом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Роберт здесь?

— Да.

Нейл задумался.

— Моя королева в безопасности?

— Вы имеете в виду Мюриель? И да, и нет. Сейчас ей ничего не угрожает. Но может ли она быть в безопасности в Ханзе? Нет, конечно.

Она так долго смотрела в глаза Нейлу, что кожу его головы начато покалывать. Потом Бринна вновь отвела взгляд.

— Нам пора заканчивать беседу, — продолжала Бринна — Мне не хочется вызывать подозрения. К тому же я еще не решила, что с вами делать. — Она взяла маску. — Сожалею, что не могу предложить вам боле удобные покои — возникли бы ненужные вопросы.

— Я должен попытаться помочь своей королеве, вы это понимаете, — сказал Нейл.

— Да, — тихо ответила Бринна — Я делаю для нее все, что в моих силах.

— И Энни.

Но Бринна ничего не ответила. Она лишь вновь надела маску.

— Зачем вы скрываете лицо? — спросил Нейл.

— Я говорила о высшем призвании, — прошептала Бринна — Возможно, когда-нибудь я вам все расскажу.

Она повернулась и вышла через ту же потайную дверцу, а через мгновение появились стражники и отвели Нейла обратно в его вонючую камеру.

Мюриель потягивала вино, опираясь на стертую временем каменную балюстраду балкона. Внизу, между узкими белыми стенами ущелья, шумел поток, вокруг виднелись заросли горных сосен и елей. Балкон, на котором стояла Мюриель, был вырублен прямо в скальной стене ущелья.

— Кто создал это место? — спросила Мюриель, когда к ней присоединился Беримунд.

— Не знаю, — ответил он. — Мне говорили, что этот стиль напоминает Унзелтиузангардис, или «Коварные королевства».

— Это было во времена Колдовских войн.

— Да, вы правы, — кивнул Беримунд. — Мне представляется, что здесь находилось убежище волшебника, или тайная обитель его любовницы. Мы с моими братьями волками нашли это место, когда находились в фарунье.

— Фарунья? Гак называется эта провинция?

Он недоуменно посмотрел на Мюриель, а потом рассмеялся.

— Нет, — покачал головой Беримунд. — Фарунья означает, что мальчик становится достаточно взрослым и путешествует со своими сверстниками, охотится на хищников, сражается с горными племенами. Мы с моими братьями волками скитались несколько лет, умудрились добраться даже до Зузтари. Тех, кто вернулся, стали считать мужчинами и воинами. Всякий мальчишка, который надеется быть воином Ханзы, должен сначала пройти через фарунью.

— Вы потеряли друзей?

— Когда мы покинули дом, нас было сорок человек. Обратно вернулось тридцать два. Совсем неплохо, если учесть переделки, в которых мы побывали, — Он ухмыльнулся. — То были замечательные времена. Вот почему я уверен, что мои братья меня не предадут. Мы вместе прошли огонь и воду и стали мужчинами. Это очень сильная связь.

«По-настоящему предать могут только те, кому по-настоящему веришь,» — подумала Мюриель.

Она не стала ничего творить Беримунду. Если он ошибается, с этим уже ничего не поделаешь. Ее слова ничего не исправят.

— Мы заметили это место снизу, — продолжал рассказывать Беримунд. — Пришлось потратить пять дней, чтобы найти вход. Позднее мы сюда вернулись и обставили убежище. И дали клятву, что будем хранить его существование в тайне.

— Так вот почему вы завязали мне глаза.

— Да. Тем не менее, мне пришлось поставить вопрос о вас на голосование перед моими людьми.

— Я польщена, что они разрешили мне здесь поселиться, — Взгляд Мюриель вновь обратился к реке. — И что будет теперь?

— Мы подождем, пока мой отец образумится, — сказал Беримунд.

— А если этого не произойдет?

— В таком случае, мы будем ждать, пока он умрет.

— Хорошо, что здесь есть вино, — заметила Мюриель.

Нейл лежал в темноте, и ему казалось, что он уже начинает сходить с ума. Интересно, сколько времени он находится в камере? Наверное, он много спал, но граница между сном и явью постепенно размывалась. Единственным указанием на течение времени была пища, которую ему приносили, но ему постоянно хотелось есть, поэтому Нейл не знал, кормили его два раза в день, один раз, или только через день.