Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья

— А если ведьма выйдет замуж за обычного человека? — Марта едва шевелила языком, глуша в себе толику надежды, проклюнувшиеся в ней. Магия не всегда передаётся детям.

— О, тут всё ещё сложнее, — протянула Кеторин и наполнила свой уже опустевший бокал. — Если обычный человек — что раньше случалось крайне редко, а сейчас, наверное, и вовсе невозможно — окажется комплементалом колдуна или ведьмы, то ребёнок либо не просто унаследует все способности матери или отца, а ещё и приумножит их, даже если способности были почти мертвы, либо же ребёнок, унаследовав очень малую кроху магии, не сможет колдовать вообще — даже на кофейной гуще погадать не сможет.

— Почему ты говоришь, что так было раньше? Ты постоянно используешь это слово. Раньше. Раньше. Сейчас это не так?

Марта во все глаза смотрела за Кеторин, не пропуская ни единого слова. Она давно забыла о своём вине.

— Магия вымирает, — с грустью сказала Кеторин. — А комплементалы — не что иное, как детская сказка для ведьм. Последний маломальски пригодный для размножения союз был заключён более пятидесяти лет назад. Да и колдунов, способных к магии, осталось крайне мало. По всему миру их не более десяти. В нашем ковене мой муж Люциан — последний способный колдун.

— Так ты всё ещё замужем? — удивилась Марта. — Просто из-за твоих слов я думала, что ты уже давно развелась.

— Ведьмы не разводятся. Особенно те, над кем провели Приворот, — Кеторин вылила остатки вина себе в бокал и отставила опустевшую бутылку. Взгляд затуманился, будто она снова ушла в себя. — Да уж… Приворот — жалкий пережиток прошлого. Если бы я только знала о последствиях… хотя, возможно, тогда на меня это бы нисколько не повлияло. Глупая упрямая девчонка…

Марта ощутила в голосе Кеторин тоску, смешанную с разочарованием. Так обычно говорят родители о детях, которые сильно обманули их ожидания. Вся насмешливость и скептицизм растворились, осталась лишь горечь. Марта не знала, хотела ли она знать историю Кеторин, но, похоже, хозяйке «Ведьминой обители» было необходимо излить душу, и потому она продолжила, будто даже и не обращая внимания, слышит ли её кто-то.

— Ах, Люциан… Такой, как он, мог — да и скорее всего может — вскружить голову любой девушке. Он был идеален: высокий, с потрясающими янтарными глазами, которые буквально светились, когда он колдовал. А его улыбка, ух, от такой улыбки сердце пропускает удары! А эти мягкие тёмные волосы! Ты знаешь, а ведь они всё время вились во время дождя. Причём не мерзкими кудряшками, а идеальными локонами, как в рекламе шампуня…

— Говоришь, как героиня любовного романа.

Кеторин грустно хохотнула.

— Точно. Знаешь, мужчины, которые могут исправить свою внешность магией — зло вселенского масштаба. И Люциан — это лишь идеальный образ идеального колдуна. Я не стану врать, он был красив, но при этом тщеславен и любил злоупотреблять любовными мороками, которые в глазах женщин делали его просто неотразимым.

Марта мысленно содрогнулась. Использовать магию, чтобы казаться людям красивее, чем есть на самом деле? Удобно, тут и сказать то нечего. Но зачем? Марта недоверчивым взглядом окинула идеальную Кеторин. Может, и она использовала чары?

— Когда я впервые его увидела, в моей голове что-то щёлкнуло, и я поняла, что хочу его. Сейчас-то я понимаю, что это было глупое желание глупой девчонки, которая просто хотела красивую блестящую игрушку себе в коллекцию — и не более того. Но тогда? Тогда я убедила себя, что это не что иное, как великая любовь, и что Люциан — моя пара, мой комплементал, — Кеторин закусила губу.

В голосе женщины Марта слышала горечь. Это точно была не история о великой любви. О ней не говорят так, словно совершили самую большую ошибку в своей жизни.

— Сколько тебе было?

— Когда я его встретила? — Кеторин посмотрела на Марту и одним глотком осушила бокал. — Лет пятнадцать. А Люциану уже исполнилось тридцать. Взрослый, чарующий и совершенно не интересующийся мной.

— Тогда как? — растерянно спросила Марта.

— О, так иногда бывало. Один из комплементалов мог некоторое время не чувствовать своего партнёра, становясь восприимчивым к нему лишь со временем. Именно в этом я всех и убедила. Даже Люциана. Не хочешь ещё вина? Не могу говорить о нём на трезвую голову, — Кеторин посмотрела на свою руку, разрисованную рунами. — Пока действует руна, мне нужно много алкоголя, чтобы напиться.

Марта посмотрела на свой всё ещё наполовину полный бокал и осушила его в пару глотков, хоть изначально и не собиралась пить. Говорить о чьих-то неудачных любовных отношениях на трезвую голову было тяжело. Отчего-то слова Кеторин давили на Марту, вызывая неприятные ощущения в животе.

— Наливай, — согласилась Марта, но весь задорный настрой, с которым началась эта посиделка, уже давно растворился.

Кеторин скрылась за дверью бара и вернулась лишь через пару минут с двумя бутылками и автоматическим штопором.

— Шардоне кончилось. Будем пить красное, — она откупорила одну бутылку, в этот раз не пролив ни капли, и разлила тёмно-красную жидкость по пустым бокалам. — Так, на чём я закончила? Ах, да! Я, глупая упрямая девчонка, убедила всех в том, что Люциан просто эмоционально не чувствителен, и стоит нам только провести Приворот, как он всё поймёт. Поймёт, что я — его истинная пара, что мы предназначены друг другу судьбой.

— Но он оказался слишком чёрствым и так и не понял?

— Точно! Чёрствый сухарь. А ведь я три года билась, убеждая всех и каждого, что мы истинная пара и что наше потомство будет самым могущественным, что мы даже сможем возродить магию, запустив новый виток колдунов и ведьм. Мне поверили. Даже Люциан, кажется, ненадолго поверил. И я была права. Отчасти…

— А что такое этот Приворот? Уж не его ли ты предлагала провести на Коуле?

— О нет, конечно же нет. На твоём охотнике я предлагала попробовать какое-нибудь любовное зелье, подавляющие волю, но никак не Приворот. Приворот — древний обряд, которым связывались между собой комплементалы. Посредством него нити отношений, которые связывают между собой всех людей, а в нашем случае — двух конкретных комплементалов, — уплотняются тремя ведьмами, после чего такую нить уже невозможно порвать.

Кеторин взмахнула над своей грудью, произнося несколько тягучих слов, и Марта увидела пучок тоненьких светящихся нитей, идущих от груди Кеторин и исчезающих в пустоте комнаты. Одна из нитей отделялась от пучка и шла к груди Марты, теряясь где-то в глубине.

— О боже, — выдохнула она. — Это невероятно.

— Между каждым человеком, которого ты встречаешь, и тобой образуется нить. Чем лучше между вами отношения, тем толще нить. А вот и та, над которой совершён Приворот, — Кеторин перебрала нити пальцами и подцепила одну из середины. Эта нить была толще остальных и, казалось, была покрыта коконом, излучающим слабое золотистое свечение с красноватым отливом, в то время как остальные светились простым белым светом. — Она в некоторой степени влияет на отношение к человеку, с которым я связана. Для комплементалов это священный обряд, который укрепляет их чувства, а для нас — приговор. Я не люблю Люциана, а он не любит меня, но из-за этого, — Кеторин дёрнула нить. — Мы никогда не сможем полюбить никого другого.

В словах ведьмы было столько горечи и боли, а во взгляде — тоски и обиды, что Марта не поверила в то, что Кеторин больше не любит своего Люциана.

— Мы застряли в состоянии привязанности с примесью ненависти. Паршивое чувство, когда ты одновременно хочешь человека, но в то же время он тебе противен. В итоге наши отношения из «милый, я так рада, что ты вернулся, пойдём я приготовлю тебе ванну» стремительно скатились до «о чёрт, ты всё-таки пришёл, а я уже тебя похоронила и успела отпраздновать, не хочешь ли вернуться обратно в свой милый и тёплый гроб?». Идеальный брак, ничего не скажешь. А всё почему? Потому что такой упёртой дамы, как я, ещё поискать надо. Я ведь привыкла всегда добиваться своего.

— А если снять его? — спросила Марта, борясь с желанием дотронуться до нити, связывающей её и Кеторин.