Принцесса самозванец и целебная маска - Неуловимый Джо

подходящую для прыжка в воду. Наконец начались аплодисменты, но Нимхэ остановил их подняв ладонь. Затем сгруппировался и прыгнул в воду. Но прежде чем его тело коснулось воды, из под её шершавой поверхности внезапно выпрыгнула гигантская акула, раскрыла полутораметровую пасть и поглотила летевшего бомбочкой Нимхэ.

Все моряки, включая капитана, встали из за стола, испуганно глядя вслед скрывшейся под водой акуле. Моряки просто оторопели. Несколько ужасающих секунд никто не осмелился не то что слово сказать, а даже челюстью пошевелить. Лишь старший механик первым стал тревожно оглядываться, но не заметив ни от кого никакой реакции, печально опустил брови. Солнце всё ещё светило, правда свет стал другой, морякам оно показалось сухим и безжизненным, как во время затмения. Штурман первый снял фуражку. Остальные нерешительно последовали его примеру. В люке мелькнуло несколько матросов, они торопливо поднимались на палубу. Увидев совсем не то, на что рассчитывали, резко изменили молодецкий шаг на крадущуюся походку.

— Они что, ещё кого-то утащили? — вдруг послышался тревожный голос за спинами — Да нет, все вроде бы на месте. — ответил голос сам себе.

Все парни были в таком шоке что никак не отреагировали. То ли его голос был низкий, то ли испуганный матрос сказал не своим от волнения голосом, во всяком случае никто не замечал, как эльф выбрался на палубу с другого борта и как ни в чём ни бывало выкручивал свою косу. Он эротично изгибал шею и кряхтел стараясь выжать волосы чуть ли не досуха. Капли падали на палубу и издавали звук писающего мальчика, или ещё какого-нибудь другого фонтана. Он подмигнул матросам смотревшим на него из люка, и наконец издал свой фирменный хулиганский смех.

Капитан держал свою фуражку в руке как леща на сковородке. Заслышав знакомые нотки, уши капитана напряглись, глаза сузились а рот открылся ещё сильнее.

— Что это за выходки, Нимхэ? — Рявкнул капитан ни на градус не изменивший своей позы.

Нимхэ перестал смеяться, он выпустил косу из рук и оглядев покрытые инеем лица моряков, изменил улыбку на подозрительное удивление и стал прямо.

— Что это за фокусы такие? — Продолжал капитан потрясая фуражку в руке.

Нимхэ сделал лицо иронично серьёзным, и стал в позу балерины грациозно вздымая руки.

— И не смей увиливать от ответа! — по отечески строго сказал капитан.

— Слушаюсь, капитан. — ответил Нимхэ, и грустно опустил руки.

— Отставить траур! — строго Сказал капитан — Продолжаем трапезу. — добавил он бодрым голосом.

Штурман первый накинул фуражку обратно. Остальные тоже надели фуражки и стали смущённо долго поправлять головные уборы боясь встретиться взглядом друг с другом. Наконец вся команда вновь сняла свои фуражки и без слов стала наливать крепкое спиртное в мелкую хрустальную посуду.

— К борту не подходить! Как понял Нимхэ?

— Вас понял, капитан. — сказал Нимхэ нарочито мягким женским голосом, а потом сел на палубу.

Не успели моряки поднести бокалы к губам, как капитан замер пристально глядя на коварно осклабившегося эльфа. Моряки даже посмотреть не успели куда смотрит капитан, а очередная громадная акула выпрыгнула из воды, и, скользнув по палубе как пингвинёнок, раскрыла свою огромную пасть, и вновь утащила эльфа под воду, тут же соскользнув с другого борта.

— А, — махнул рукой капитан — не обращайте внимания.

— Не обращайте внимания! — повторила команда приняв его дружеский совет за тост.

Тоненькая полоска суши, венчавшая горизонт, окрасилась в цвет варёной малины, голубое тело Атлантики стало темнее, и как будто более густым. Ветер стал между Геркулесовыми столбами, как в дверях, и уже попрощавшись медлил с уходом. Волны игриво ласкали борта Матери гидры, то запуская свои текучие пальчики в железные кингстоны, то скатываясь по бархатисто-чёрному борту. Чайки летали вокруг как на привязи, редко взмахивая серыми крыльями с чёрными кисточками, и издавали мурлыкающие звуки.

Издали Мать Гидра выглядела умиротворённо. Если бы на её выразительный силуэт, глубокого, по-аристократически чёрного цвета, поставить мачты с парусами, то в данный момент паруса возлегали бы на реях, как будто сшиты из туник самой Дианы, и выглядели бы уместно. Мать Гидра лежала на солёной постели как сытый морской лев на гальке, она будто бы признала своё истинное я. Наконец, приняла тот факт, что она больше не борец за чуждые ей интересы, не военный клерк и не казенный секьюрити, она прогулочная яхта. Свободная, лёгкая, безмятежная, но от того ещё более опасная.

Моряки своим настроением никак не уступали судну. От великолепных блюд умелого повара, белые рубашки моряков обросли горизонтальными складками, позы становились раскованными, жестикуляция живее, а смех громче. Когда акула вынырнула из воды, и выплюнула Нимхэ напугав Джомни, моряки успели неоднократно повторить тост. Капитан пригласил Нимхэ к столу, но тот слегка смущаясь оглядел свой откровенный купальный костюм и собрался было сбегать переодеться.

— Да бросьте вы, Нимхэ, — сказал капитан — мы же в конце концов на прогулочной яхте, да ещё в такой редкий день. Выходной день!

— Да уж, выходной от слова выход. — ответил Нимхэ оглянувшись на Джомни с компанией.

Нимхэ вильнул ушами и на палубу навалилась двухметровая голова акулы, а на её носу лежал метровый сиреневый шелковый платок как салфетка на рояле. Нимхэ прижался грудью её морде, обнял её своими длинными руками и прижался к ней щекой. Он сказал что-то ласковое и, взяв платок, отпустил акулу. Он обернул платок вокруг талии, и, завязал его на фасон древнеегипетской юбки. Заняв место между механиком и штурманом, Нимхэ присоединился к банкету.

— Так это и есть те самые разведывательные дроны? — Спросил стармех указывая на пену, поставленную на воде акулой.