Принцесса самозванец и целебная маска - Неуловимый Джо

их, но. Но… — Сказал Назир дрожащим голосом.

Нимхэ погладил Назира по спине и тихо сказал ему:

— Прийди к Океану, отдохни. Пообщайся с другими глубоководными.

— Но их же не стало?

— Они живее чем ты думаешь. Иди.

Назир попрощался со всеми, и молча отправился в океан. Нимхэ облокотился на Джомни, и долгое время грустил. Но Джомни понимал его. Возможно он был единственным кто был способен его понять. Понять и принять друга, таким какой он есть.

— Ну вот и закончились мои фокусы. Похоже это хеппи энд, Джомни. Мне пора идти придумывать новые.

— Хотя погоди. У меня есть вариант, как тебя удивить.

Нимхэ встал с тёплого драконьего крыла, и достал из под него ту самую маску и вручил её Джомни. Джомни не мог поверить своим глазам. Они прошли на другую сторону мыса, Нимхэ указал ему пальцем вниз. Сердце Джомни забилось быстрее, а прохладный ночной ветерок вдруг исчез.

— За всё это время, она пережила не меньше твоего. Представляешь, всё это время она следовала за тобой и хранила тебе верность! Это невероятно… — восхищался Нимхэ, в то время когда руки Джомни начали слабеть.

— Мы рассказали ей, что ты не хотел подвергать её опасности, потому оттолкнул её от себя.

Джомни не смог произнести ни слова. Он только стоял и смотрел на маленькую чёрную фигурку освещенную лунным светом, и укутанную крылом дракона. Нимхэ успокоился и медленно сказал:

— Тот, кто отказался от любви ради чести, достоин и чести, и любви. Иди к ней.

Глубоко в душе Джомни ждал этой минуты каждую секунду своей жизни. Ноги его всё слабели и едва держали, он и сам не знал, каким чудом он спустился на пляж по каменистому склону. Неподвижная фигура его возлюбленной была так изящна, так неподвижна, что нутро Джомни вдруг пронзило холодом, от глупой мысли что она мертва. Но он гнал эти мысли прочь. Ведь если она холодна к нему, это даже хуже чем если бы она была мертва и ли он мёртв да и чёрт с ним мало ли, главное что он больше не причинит ей боль…

И. Она вздохнула. Её голова слегка повернулась, выставив на ветер несколько прекрасных как порванные струны волос. Джомни вдруг осознал что разучился плакать, что… а и не важно что бы там ни было, он не может подойти к ней ближе, чем на три, нет на два, нет ближе никак нельзя духи его покарают за его безрассудство…

Джомни собрался и стал перед ней, неловко вертя в руках ту самую маску. Но Хайди смотрела сквозь него.

— Хайди, — начал он напряженным как ствол изогнутого дуба голосом.

Хайди молчала. Она смотрела сквозь него, не двигая ни единым мускуллом.

— Прости меня, Хайди.

Из одного из прекраснейших глаз на земле потекла слеза. Джомни стал на колено прямо перед ней, и не осмелился протянуть к ней руки.

— Прости меня Хайди. Прости меня за то, что я никогда не стану достаточно хорош для тебя. — сказал он и сам не заметил как оказался в объятиях. Тех самых объятиях.