В постели со Снежной Королевой - Татьяна Михайловна Тронина

Бориса…

— Да ладно тебе! — махнула рукой та. — Я уж всякую надежду потеряла, что ты вернешься. Господи, как же я была не права — тогда, пятнадцать-то лет назад! — Она неожиданно всхлипнула и промокнула глаза салфеткой. — Новую привел… — таинственным шепотом поведала она.

— Кого? — с интересом спросила Алена, придвинувшись, подлила Калерии Львовне чаю.

— Такую… Ну просто ужас! Я думала, что хуже Олеськи никого не будет, а на самом деле нет — водятся еще редкие экземпляры…

— Да кто? Какая?..

— Два метра ростом. Плечи — во, — развела для убедительности Калерия Львовна руки. — Задняя часть — во! У тебя талия, как у нее одна нога, а нога — как у нее рука…

— Вы шутите! — засмеялась Алена. — Признайтесь, что немного преувеличили!

— Честное слово! — в отчаянии воскликнула Калерия Львовна. — Гренадер в юбке. Я Борису и говорю…

— Минутку, Калерия Львовна, — озабоченно перебила свою собеседницу Алена. — А как зовут эту новую пассию Бориса?

— Любовь, — прошелестела Калерия Львовна и презрительно поджала губы.

— Как?!

— Я говорю — Любовь. Ну, Люба, то есть…

— Такая с каштаново-рыжими волосами, кудрявая?

— Она и есть. Гривастая. Глаза вот с это блюдце… Ты ее знаешь, что ли?

— Знаю, — удивленно улыбнулась Алена. — Она была моей подругой. До тех пор, пока не увела Алешу, бывшего мужа. У нее, наверное, страсть ко всем моим бывшим мужчинам…

— Боже мой! — Несостоявшаяся свекровь схватилась за голову. — Так вот оно что… И что мне теперь с ней делать?

— Ничего. Это пусть Борис с ней разбирается.

— Борис… Он же как ребенок! — застонала Калерия Львовна. — Нет, все-таки какая я была глупая — тогда, пятнадцать-то лет назад!

— Хотите еще салата?

— Давай… Только ты мне еще хлеба отрежь, что ли! Слушай, если ты сейчас одна, то можно вас с Борисом…

— Калерия Львовна, опять? — сурово одернула ее Алена. — Давайте о чем-нибудь другом поговорим.

Гостья задумалась, а потом спросила:

— Я слышала, тебе сосед, старик, квартиру свою завещал?

— Все-то вы знаете…

— Как-никак столько лет в органах работаю… Это ты молодец, что старика уговорила квартиру себе завещать, — ведь у него родных совсем не было?

— Я его не уговаривала! — покачала Алена головой. — Он сам. Я про его планы вообще ничего не знала.

— Ну да, уж мне-то не ври! — добродушно усмехнулась гостья. — Просто так ничего не бывает, это я уж точно знаю… Так вот, приходят они к нам — Борис со своей Любкой, и заявляют…

Калерия Львовна пустилась в подробный пересказ того, о чем они говорили и какие беды теперь ей, Калерии Львовне, ждать от Любы. Вырисовывалась поистине апокалиптическая картина. Алена принялась успокаивать Калерию Львовну, но та успокаиваться никак не хотела — и снова принялась твердить о том, как она была не права, что пятнадцать лет назад не позволила сыну жениться на Алене.

Они сидели и разговаривали — почти как близкие подруги. Алена вдруг подумала, что Калерия Львовна, наверное, теперь постоянно будет заходить к ней и жаловаться на Бориса. Пройдут годы — и ничего не изменится, кроме того, что вместо пятнадцати лет будет двадцать, потом двадцать пять…

На следующий день Алена поехала к Серафиме. Ту уже перевели в другую больницу, где разрешили посещения и, кроме того, позволяли гулять во дворе. Алену удивило, что ограда тут была совсем несерьезной — любой желающий мог сбежать.

— Ага, а ты думала, тут насильно держать будут? — саркастически усмехнулась Серафима, когда Алена озвучила свои мысли. — Нет, не хочешь — не лечись… Это только совсем уж буйных запирают.

— А тут есть?

— Не знаю. По-моему, тут одни старухи со склерозом… — пожала плечами Серафима. В стеганом халате и наброшенном поверх ядовито-зеленом пальто с оторочкой из желтого меха она смотрелась несколько странновато. Из-под толстой вязаной шапки торчали пряди рыжих волос.

Алена и Серафима ходили по аллее и жмурились от солнца и не растаявшего еще снега. В кустах, среди голых ветвей, оглушительно чирикали воробьи.

— Ты выглядишь гораздо лучше.

— Мерси…

— Я пыталась дозвониться Николя…

— Нет, не надо! — умоляюще воскликнула Серафима. — Не звони ему, пожалуйста…

— Если бы я заранее знала, что ты из-за этого Николя в дурдом попадешь, то я бы его собственными руками… — Алена мстительно сжала кулаки.

— Я не из-за него, я из-за себя. Я просто… Нет, лучше не будем об этом!

Они замолчали, глядя на ослепительно синее небо.

— Весна… — пробормотала Серафима. — Как же мне не хватало солнца! Знаешь, я ведь все равно чувствую себя счастливой, несмотря ни на что… Это странно, да?

Она сняла перчатку и отломила маленькую веточку с куста.

— Нет, — покачала головой Алена.

— О чем ты думаешь? — с любопытством спросила Серафима.

— Сейчас? О Кашине. Все-таки жаль, что я так мало обращала на него внимания. Ты веришь, что есть жизнь после смерти? Ужасно хочется верить… Тогда он сейчас с Кириллом Глебовичем Лигайо. И с Лизой Соловьевой.

— С какой еще Лизой?

— С одной девушкой… Они дружили все втроем, давным-давно.

— А-а… — улыбнулась Серафима уголками губ. В самом деле, щеки у нее слегка порозовели — то ли от свежего воздуха, то ли лечение пошло на пользу. — Слышала анекдот?

— Какой?

— Жизнь прекрасна, если правильно подобраны антидепрессанты! Это как раз в тему.

— Фимка, ты еще над этим шутишь! — притворно рассердилась Алена.

— Нет, правда… — сказала Серафима и закружилась по аллее. — Я жива, жива, жива… Боже мой, как хорошо! Ты что вечером будешь делать?

— Этим вечером? На работу пойду. Буду играть для пьяной публики, — засмеялась Алена. — Надо еще домой заехать…

— А когда в квартиру Кашина переберешься? Скоро?

— Нет, не очень. Полгода надо ждать… В общем, морока. И налог придется платить большой! Но ничего, разберемся.

…После своих выступлений Алена всегда старалась удрать от Халатова — ведь тот вечно нуждался в собеседниках.

Но на этот раз, забывшись, Алена спокойно шла по служебному коридору.

— Алена! Можно вас на минутку?

Халатов потащил ее на второй этаж. Там за столом сидел пожилой полный мужчина с гуцульскими усами Он показался ей как будто знакомым… Впрочем, к Халатову всегда приходили известные люди.

— Вот, Георгий Михайлович, наша звезда… Алена, познакомься, это Георгий Михайлович, интересовался тобой. Слушал — и буквально слезами обливался. Да, да, да, я не шучу! Мы тут об искусстве сейчас говорили…

Новый знакомый поцеловал у Алены руку.

— Так вот, Аленушка, я как раз упомянул о том, что кинематограф в наши дни ставит перед художником особые задачи, — произнес он хриплым басом. — Поставленная тема должна раскрываться в нескольких направлениях, в том числе и звуковое оформление фильма должно совпадать с неким