В постели со Снежной Королевой - Татьяна Михайловна Тронина

«В последний раз Сима выглядела очень скверно — вся зеленая была, бледная, один нос торчал… Ох, какая же я эгоистка!» — с запоздалым раскаянием подумала Алена.

Она поймала машину и назвала адрес больницы. Всю дорогу ее трясло от нетерпения, она шепотом ругала московские пробки — водитель даже стал подозрительно коситься на нее.

…Серафима лежала в отделении интенсивной терапии, и Алену не стали к ней пускать.

— Пациентка крайне ослаблена, пока никаких визитов. Мы собираемся перевести ее в другую больницу — вот подлечим только немного. Это не наш профиль, — строго сказал лечащий врач, которого Алена выловила в приемном покое.

— В какую больницу? — сдавленным голосом спросила Алена, готовясь услышать самое худшее.

— В психиатрическую. Вы что, не в курсе?..

— Нет… Да что с ней такое?..

— Вы только не пугайтесь, ничего страшного. Обычная история, в наши дни такое часто случается, — усмехнулся врач. — Вы ей кто?

— Я ее подруга.

— Что, неужели ничего не замечали?

— Замечала, но… Да что с ней такое, в конце концов?.. — нетерпеливо воскликнула Алена, не понимая, при чем тут психиатрическая больница.

— Я же говорю, ничего страшного — расстройство приема пищи. То бишь нервная анорексия.

— Нервная чего?.. Анорексия? — изумленно переспросила Алена и почему-то вспомнила Любу. У всех какие-то проблемы! — Ну да, она сильно похудела в последнее время… Но она ела, я сама ее кормила… Она все ела! И довольно много!

— Она и у нас тоже ест, — хмыкнул врач, почесывая бритый подбородок. — Только потом бежит в туалет и искусственно вызывает у себя рвоту.

— Ну, Фимка… — расстроенно пробормотала Алена. — Ну я тебе задам! Доктор, а отчего это у нее?

— Не знаю, — флегматично пожал тот плечами. — Обычно анорексией страдают девчонки-подростки. Вобьют себе в голову, что должны быть похожи на какую-нибудь кинозвезду… Вообще разные причины бывают. Снижение уровня гормонов в результате сосудистого сбоя, депрессия, повышенный уровень тревожности, чрезмерная опека матери в детстве… Словом, я в этом не специалист. Наше дело сейчас — не дать ей умереть от истощения. У вашей Серафимы — гипокалиемия, она, ко всему прочему, еще и диуретики принимала…

Алена мало что поняла из этих медицинских терминов.

— Чего она принимала? Наркотики?..

— Нет, диуретики! Ну, мочегонные всякие… Слабительные еще. Теперь у нее аритмия, сердечко пошаливает. Вес тела процентов на двадцать ниже нормы.

— О господи… — схватилась за голову Алена.

— Да ничего, выкарабкается! Потом, опять же, в психиатрии ей препараты всякие назначат: антидепрессанты там — прозак и прочее, транквилизаторы… Слышали, наверное, что мы — поколение прозака? — оживившись, с интересом спросил он.

— Нет… — пробормотала Алена. Но утешало одно — Серафима, если врач не обманывает, должна выжить.

Растерянная, вышла она из больницы и позвонила в «Синематеку». Кажется, сегодня смена Николя…

К телефону подошел какой-то новый администратор, который не сразу узнал Алену.

— А, Елена Петровна, пианистка… Нет, Николай Жданько у нас больше не работает, уволился буквально вчера. У него вроде как там тетка какая-то умерла или что-то вроде этого…

«Ну вот, он и дождался наконец! Значит, не пошли на пользу тетке эти инъекции… — усмехнулась Алена, захлопнув крышку телефона. — Теперь сбудутся все его мечты! А если Серафима из-за него заболела? Нет, не может быть! Чтобы из-за этого мерзкого юнца…»

К вечеру, усталая, Алена оказалась дома. Но не успела она раздеться, как в дверь позвонили. Она заглянула в «глазок» — снаружи стояла Лина из собеса, что приходила к Кашину. Алена немедленно распахнула дверь.

— Елена Петровна, добрый день! — вежливо произнесла Лина с едва заметным прибалтийским акцентом. — Вы не в курсе, где Семен Владимирович? Я к нему с утра пытаюсь попасть… Может, пора вызывать соответствующие службы и выламывать дверь, как вы думаете?

— Не надо ничего ломать, — мрачно покачала головой Алена. — У меня, кстати, где-то справка лежит — я вам ее и отдам… Кашин умер.

— Что? — удивилась Лина.

— Умер он. Мы с ним поехали к этому чертову Лигайо… — Алена сморщилась, не в силах продолжать.

— К тому самому переводчику? А, понятно… Семен Владимирович и меня уговаривал с ним ехать. Но я отказалась, — вежливо сообщила Лина.

— И правильно сделали! Я просто дура, что согласилась… Так ведь он меня обманул! Сказал, что ему надо на симпозиум, за семенами какого-то дурацкого кактуса… — Алена опять сбилась и махнула рукой.

— Его похоронили?

— Ну да! Я на свои собственные деньги, как дура… О, это просто ужасно было! — Алена упала на стул в прихожей и вцепилась в волосы. Все одно к одному — и Кашин, и Фимка, и ссора с Селетиным…

Лина стояла рядом и разглядывала ее. Потом сказала спокойно:

— Вы не переживайте, все окупится!

— Да я не из-за денег, я из-за другого! — застонала Алена. — Но он такой упрямый, он просто вокруг пальца меня обвел…

— Елена Петровна, — бесстрастно сказала Лина. — Дело в том, что Семен Владимирович назначил меня своей душеприказчицей, — раздельно произнесла она. — Он поручил мне довести до вашего сведения, что завещал вам свою квартиру.

Эти слова пронеслись мимо сознания Алены.

— Что? — удивленно спросила она.

— В общем, я должна передать вам адрес нотариуса, который занимается этим делом. Все подробности узнаете у него. Кстати, вам придется выплатить налог на наследство, но по сравнению с покупкой квартиры это не такая уж и большая сумма.

Лина покопалась у себя в сумке-тележке и положила на столик рядом визитку.

— Поздравляю вас, Елена Петровна… До свиданья! — вежливо попрощалась она.

После ухода Лины Алена долго разглядывала визитку с адресом нотариуса. У нее в голове не укладывалось, что Кашин завещал ей квартиру. Она почему-то не могла поверить в это. «С какой стати? Я ему даже не родня… Боже мой, это невозможно, это какая-то ошибка!» Но что-то ей говорило — нет, это правда, ничего невероятного в этом нет. Кашин, которого она доводила своим музицированием, завещал ей квартиру… «Все окупится», — сказала Лина, и в этих словах был другой, тайный смысл. «Я была права, что продала Алешин перстень… Впрочем, и перстень тоже ни при чем, я давно хотела от него избавиться! Дело в другом — неужели Семен Владимирович так хорошо ко мне относился? Кактусы! — вдруг с ужасом вспомнила она. — У него же их не меньше тысячи! И они все погибнут, если за ними не ухаживать!»

Алена, так и не успев раздеться, помчалась в комнату и принялась рыться в своих бумагах. Где-то должен был лежать телефон клуба кактусоводов. Наверняка они там согласятся забрать коллекцию старика.

* * *

Алена запретила себе думать о Селетине, но не думать