Суббота Воскресенского - Наталья Литтера

Антон мучился головной болью и смотрел на Ариадну виноватыми глазами. Она через силу ему улыбалась, мол, ничего страшного, с кем не бывает, и ты мне нравишься, правда, но мы только друзья. Прямо зеркальная ситуация. Какая злая ирония! Наверное, у самой Ариадны такие же виновато-больные глаза, когда она смотрит на Марка. Почему так? Почему все именно так?

Почему Марк не может полюбить Ариадну? Почему она сама не может влюбиться в Антона?

Почему у кого-то получается найти свою ответную любовь, а у нее нет?

Ариадна еле дождалась второго числа, когда все отправились в обратный путь. Остальные праздничные дни она просто провалялась дома, даже на улицу не выходила – все время плакала, представляя Марка наедине с Соней, и чувствовала себя самым несчастным человеком на земле.

Когда приехала Женя, Ариадна уже почти смирилась со своей унылой одинокой судьбой.

– Ты говоришь глупости! – рассердилась подруга, выслушав горестный рассказ Ариадны. – При чем тут одинокая старость без детей? Всего лишь из-за того, что один напился, а другой слепой. Повелся на какую-то крашеную козу. Соня крашеная?

– Бло-ик-ндинка, – икнула Ариадна, отпивая жгучий коньяк.

Вообще, коньяк она не пила, не понимала и не любила, держала в медицинских целях, чтобы добавлять в кофе при низком давлении, но Женька сказала, что бывают экстренные случаи и что сейчас именно такой экстренный случай. Сама она была за рулем и угощалась чаем.

– Послушай, если Марк тебя не разглядел, значит, он просто дурак и не стоит твоих слез. Мы найдем другого.

– Их нет, друг-ик-их, никто за дверью не стоит, – Ариадна отставила рюмку и зарыдала.

– Кто-нибудь обязательно появится.

– Мне скоро тридцать, я останусь старой девой.

– Ну, не совсем девой, – заметила Женя, – и потом, сейчас тридцать – почти юность. Впереди уйма времени найти себе другого принца, гораздо лучше Марка.

– Лучше Марка нет, – заявила Ариадна и высморкалась в носовой платок.

– Да прям, – Женька не сдавалась. – Кроме футболистов существуют еще и фигуристы. Ты знаешь, кого я вчера встретила на катке?

И она рассказала про Льва Циммермана и съемку для телевидения. Ариадна на время забыла о собственных горестях.

– Хочешь, съездим с тобой на каток? – предложила Женя.

– Я кататься не умею, и коньков у меня нет.

– Это все ерунда. Научишься.

У Женьки были счастливые глаза. Она ничего не рассказывала про своего парня, и Ариадна понимала почему. Подруга проявляла деликатность, не выпячивая собственное благополучие. Только глаза не спрячешь.

Ариадна была очень рада, что Женька приехала. Женьке она выплеснула все свои горести, от души порыдала, и вроде как стало легче. Да и коньяк после первой рюмки оказался не такой уж и жгучий.

– Жаль, что ты не можешь сегодня остаться у меня, – вздохнула Ариадна.

– Остаться не получится, но я могу уехать поздно. Как насчет просмотра какого-нибудь душевного фильма?

– Я согласна. Под коньяк!

– Нет, коньяку на сегодня достаточно. Давай под конфеты.

– Ты думаешь, меня правда кто-нибудь полюбит? – жалобно спросила Ариадна.

– Конечно, – уверенно ответила Женька. – Антон же влюбился. Просто вы не совпали.

– Не совпали, – уныло согласилась Ариадна.

– «Манюня» или «Елки лохматые»?

– «Елки лохматые».

В итоге, сидя на диване и запивая конфеты чаем, они рыдали обе, смотря историю большой собачьей любви.

Глава 2

1

Рождество они встречали вместе, словно компенсируя раздельно проведенную новогоднюю ночь. Олег подливал в бокал Полины вина, слушал ее рассказ о поездке к подруге и о том, как совсем недалеко от Москвы течет совершенно другая жизнь.

– Возникает искушение все бросить и уехать в занесенный снегом маленький домик? – поинтересовался он.

– Если честно, временами – да, – призналась она. – Особенно когда на работе очередной катаклизм. В такие моменты часто думаешь: бросить все и уехать, чтобы ничего этого не видеть и просто жить. А потом проходит время, и понимаешь, что ничего ты не бросишь.

– Страшно?

– Нет, – Полина повертела в руках бокал, разглядывая насыщенный цвет вина. – Я не представляю своей жизни вне Москвы, увы. То есть поехать куда-то в отпуск – да, за город – отлично. Я наслаждаюсь дорогой, природой, людьми, сменой обстановки. Но при этом всегда знаю, что вернусь, понимаешь? Как бы ни жаловалась на работу и усталость, другой жизни я не знаю.

– Понимаю, – проговорил он.

Олегу нравилась ее откровенность. Полина была честна во всем, и это здорово подкупало.

Они сидели на кухне, за окном был город – многоэтажные дома с окнами, в которых горел свет. Город не спал. Олег часто к концу новогодних каникул мучился, ему казалось, что нельзя так много предаваться безделью. Встречи с друзьями произошли, поздравления отправлены, даже черновики новых статей готовы. Как ни странно, именно в тихие новогодние вечера приходили интересные идеи для будущих работ. Но в этот раз все было не так. Шевцов впервые не торопил окончание праздничных дней.

Ему было хорошо проводить их вместе с Полиной.

Обычно долгое присутствие женщины в доме провоцировало в Шевцове состояние легкого раздражения. Бывшая жена не в счет, конечно. С ней было хорошо, пока любовь согревала обоих, а разногласия не стали настолько непреодолимыми, что положили конец браку. С ней было непредсказуемо, страстно и нежно, а вот с теми, кто после… То ли Олег неправильно выбирал, то ли они слишком старались, пытаясь произвести впечатление, но сценарий получался всегда один и тот же. Появлявшиеся в его доме женщины довольно быстро и активно начинали демонстрировать, какие они замечательные хозяйки, усердно наводили уют, старались исподволь менять привычки Олега и его меню.

Из-за этого он моментально начинал чувствовать чужеродное присутствие в своем доме, раздражался, пытался скрыть плохое настроение и в итоге предпочитал встречаться на другой территории.

Полина произвести впечатление не старалась, она почти сразу призналась, что плохо готовит.

И он почему-то не удивился.

Полина ничего не изменяла в его квартире, не приглашала к себе, опасаясь, что дома может оказаться сын, и как-то незаметно нашла свое место в устоявшемся мирке жилища Олега. Одним словом – прижилась. Шевцов даже начал ловить себя на мысли, что Полины ему не хватает.

Он ждал ее приезда и, открыв дверь и увидев ее на пороге с большим чешуйчатым ананасом в руках, почувствовал радость.

Мясо было пожарено, ананас Олег ловко разделал, вино разлил по бокалам и понял, что счастлив. Полина сидела за столом, она была совсем домашней в тонком шерстяном джемпере, а не в привычном деловом костюме. Она была уже по-настоящему близкой.

– Значит, получается замкнутый круг, – сделал вывод Шевцов и