Королевский гамбит - Дмитрий Скирюк

— Вот, блин, попал, так попал, ёксель-моксель… — пробормотал он, с опаской глядя снизу вверх на злополучную бутылку. — Это ж надо, так нарваться! Чтоб я, да ещё когда-нибудь…

Он вдруг осёкся и умолк.

На столе кто-то сидел. Это было маленькое, ростом в локоть, существо, покрытое пушистым жёлтым мехом, с круглыми глазами-бусинками, похожее на персонажа из детской программы «Улица Сезам». Сначала Петухов решил, что это кукла, и уже задался вопросом, откуда она взялась у него дома, но тут существо моргнуло и пошевелилось. Петухов похолодел.

— Вы… Ты… — пробормотал он и сглотнул.

Через мгновение в голове прояснилось, и сразу вспомнились бутылка, дым и нужные слова.

— Вы — Джинн, да? — охрипшим голосом спросил Петухов.

— Нет! — вдруг закричало существо, на поверку оказавшееся говорящим и почему-то очень испуганным. — Нет! Джинн уже ушёл! Я Тоник.

— Какой ещё Тоник? — опешил Петухов.

— Обыкновенный, — пояснило существо. — Вы, когда бутылку покупали, этикетку видели? Так там большими буквами написано посередине: «Джин», а внизу, маленькими: «Тоник». Так вот, я и есть тот самый Тоник… Кстати, спасибо, что выпустили. Там, внутри, не очень-то удобно.

— А… э… пожалуйста, — пробормотал Петухов. — А куда ушёл э-э… Джинн?

— По делам, — лаконично отозвался Тоник.

Повисла пауза. Тоник моргал и оглядывался. Петухов не знал, о чём ещё его спросить. Потом его осенило:

— А вы, простите, желания тоже выполняете?

— Нет, что вы, — Тоник смущённо потупился и поковырял столешницу ножкой. Вздохнул. — Мы так… — он помахал лапкой, — сбоку припёка.

Уважение Петухова к Тонику мгновенно испарилось. Похмелье не желало проходить, и настроение у Петухова стало резко портиться.

— А для чего тогда ты сидел… там? — Он кивнул на бутылку, мимоходом перейдя на «ты».

— Для компании, — простодушно пояснил Тоник. — Одному ведь скучно.

— Скучно, — мрачно согласился Петухов. — А ну, полезай обратно!

— Это ещё зачем? — насторожился он.

— Отнесу тебя назад в ларёк. Обменяю как брак. Ну!

Тоник надулся.

— Меня нельзя в бутылку, — объявил он. — Я туда не влезу.

— Раньше ж помещался.

— Так это с Джинном! А так…

— Ну вот что, хватит болтать! — раздражённо заявил Петухов, шагнул к столу, сграбастал взвизгнувшего Тоника, оказавшегося на ощупь вполне материальным, и попытался запихнуть его в бутылку. Тоник пищал и отбрыкивался, потом стал царапаться и верещать.

В следующую секунду — Петухов даже не успел ничего понять — какая-то сила приподняла его и шлёпнула, и он снова оказался на полу.

Петухов помотал головой. Посмотрел на стол. Тоник сидел возле бутылки как ни в чём не бывало и прихорашивался.

— Видите ли, — чуть дрожащим голосом сообщил он Петухову, — это всё напрасно. Вы не сможете мне причинить вреда.

— Это почему же — не смогу? — поинтересовался Петухов, нашаривая на плите сковородку.

— Такой закон, — сказал Тоник, на всякий случай бочком отодвигаясь на другой край стола. — Вы сказки в детстве читали? Там написано, что Джинн не может причинить вреда тому, кто его выпустил. А я — наоборот, то есть вы мне… Ай!

Тоник увернулся, сковородка с грохотом ударилась о стол, а неведомая сила снова подхватила Петухова и с разворота шваркнула о пол. На сей раз его приложило изрядно; в глазах долго плясали звёздочки, а в ушах пели птички. Похожие ощущения были, когда бывшая жена Петухова как-то раз дала ему по голове этой самой сковородой.

— Вот видите, — констатировал Тоник, выглядывая из-за радиоприёмника. — Вы ничего мне не сможете сделать. Да, кстати, что у нас на завтрак?

— Пошёл к чёрту! — раздражённо сказал Петухов.

— Но я есть хочу! — растерянно ответил Тоник. — Легко, вы думаете, сидеть в такой банке двести пятьдесят лет без еды?

— С какой стати я должен тебя кормить?

Тоник вылез целиком, уселся на приёмник и поболтал ногами.

— Я же объяснял, — снисходительно сказал он, — что я не Джинн, а Тоник. Если Джинн обязан выполнять ваши желания, то я — совсем наоборот. То есть это вы обязаны выполнять мои… Так что у нас на завтрак?

— Господи… — простонал Петухов. — Ну за что мне это всё? Мало мне похмелья, так ещё и это… Откуда ты только взялся на мою голову?!

— Как откуда? — удивился Тоник. — Из бутылки…

До наступления вечера Тоник успел извести Петухова вконец. Сперва пришлось готовить ему завтрак — непременно сладкие хлопья с молоком. Молока в доме не оказалось (равно как и хлопьев), и Петухову пришлось бежать в соседний магазин, ругаясь и постанывая от нарастающей боли в затылке, которая, однако, сразу прошла, едва он вернулся домой.

Едой дело не закончилось. Поев холодного и мерзкого на вид месива, Тоник простудился и охрип. Петухов было обрадовался наступившей тишине, но теперь ему пришлось бежать в аптеку за лекарствами, лепить горчичники на жёлтый мех и после отдирать присохшие бумажки. Визгу было — не оберёшься, невидимые оплеухи следовали одна за другой, Петухов раз за разом оказывался на полу. Наконец захворавшего Тоника удалось угнездить на диване, замотать в мохеровый шарф, напоить чаем с мёдом и лимоном, и всё успокоилось. Чай Тоник пил через соломинку, время от времени громко булькал и идиотски при этом хихикал.

На обед пришлось потратиться, зажарить курицу и открыть заначенную банку сгущёнки. Тоник перемазался сгущёнкой от ушей до хвоста, но ванну принимать отказался наотрез, заляпал всю квартиру липкими следами и только потом, уступая долгим уговорам, согласился вымыть в ванне лапки. Куда и свалился, когда затеял пускать кораблики из мыльницы. Петухов прибежал на визг из кухни, перепуганный, с полотенцем на шее, вытащил барахтающегося Тоника и долго сушил его феном. Тоник вертелся и корчил рожи своему отражению в зеркале, сломал расчёску, а когда Петухов в сердцах таки шлёпнул его, чтоб тот стоял спокойно, расхныкался, и Петухов огрёб ещё одну затрещину. Шерсть на Тонике распушилась, и он будто увеличился в размерах, на остреньких ушах образовались кисточки.

После этого Тоник включил телевизор и долго щёлкал пультом, перескакивая с канала на канал. Всплакнул над чувствами в бразильском сериале, посмотрел футбол и новости и наконец застрял на «диснеевских» мультяшках, которые Петухов терпеть не выносил. Впрочем, это было всё же лучше, чем если бы Тоник путался под ногами и надоедал расспросами и глупыми просьбами.

На ужин Тоник потребовал жареную рыбу и арбуз. Петухову пришлось напрячь все свои кулинарные способности, поскольку рыбу он в последний раз жарил года три назад, на природе и, что называется, «под градусом». Но, вопреки ожиданиям, получилось очень даже сносно, а арбуз оказался красным и сладким. Кстати, за арбузом тоже пришлось бежать на улицу, торговые ларьки уже закрывались, и Петухов едва нашёл один работающий, прежде чем головная боль успела свести его в гроб.

— Ты хотя бы заранее заказывай, чего хочешь, чтоб я потом зря не бегал, — посетовал он.

— Откуда же я могу утром знать, чего я вечером захочу? — вполне натурально удивился Тоник.

Петухов не нашёлся, что на это возразить.

Ночью Тоник слез с дивана, пробрался на запертый балкон и принялся там выть. Квартира выстудилась. Петухов проснулся в холодном поту и долго не мог сообразить, что это за звуки и что вообще происходит. Потом вспомнил, замотался в одеяло и поплёлся выяснять. Оказалось, сегодня полнолуние, а Тоник этого не переносит, поскольку страшно боится быть один. Петухов поколебался, потом всё-таки решил взять его с собой в кровать. Тоник долго возился — то устраивался под одеялом, то на одеяле, то в пододеяльнике, сворачивался на подушке, ёрзал, выпускал коготки и сопел Петухову в ухо. Ладно, хоть пахло от него не больше, чем от кошки. Кошку Петухов держал когда-то, и ощущения были в общем похожие.

Утром была катастрофа: сказался вчерашний арбуз. Проклятая зверюшка не успела вовремя проснуться, чтобы добежать до туалета, и в кровати сделался потоп. Петухов, чертыхаясь, долго елозил тряпкой, запихал испачканные простыни в стиральную машину, а Тоника — под душ, потом позвонил на работу и попросил отгул. Тоник за это время ухитрился облить из душевой воронки стены, пол и потолок, после чего пришли соседи снизу и закатили скандал по поводу затопленной ванной… В общем, забот Петухову хватило.

Он смотался до ларька, где его угораздило купить злосчастную бутылку, но вчерашнего кавказца-продавца в нём уже не было. Вместо него сидел амбал из местных — типичная рязанская рожа; на все претензии он лишь требовал предъявить чек, бутылку с пробкой не признал, Тоника послал подальше, а Петухову посоветовал сходить к психопатологу. На том и распрощались.

Робкие попытки выяснить у Тоника, куда девался Джинн, также успеха не возымели. Тот или не знал, или мастерски придуривался, что не знает. К исходу дня Петухов обнаружил, что его кошель изрядно похудел, нервы на пределе, а квартира приходит в аварийное состояние, и совсем приуныл.