Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2) - Андрей Курков

Перед обедом позвонил Фомичев.

- Ну что там? - спросил он поднявшего трубку Добрынина.

- Выполняем второй пункт, - отрапортовал Добрынин. - У всех, кроме двоих работниц, кто-то погиб на фронте. Сейчас характеристики читаем.

- Давайте-давайте! - сказал Фомичев. - Я приказал профкому, чтобы обед вам прямо в отдел принесли.

Через пятнадцать-минут в отдел кадров действительно принесли два судка с обедом.

Освободив часть стола, Добрынин и Софронтов сели кушать. На первое был борщ. На второе - гречневая каша.

Добрынин с интересом наблюдал, как кадровяк ловко управлялся с едой, пользуясь лишь левой рукой. Ел Софронтов быстрее народного контролера и, казалось, с большим аппетитом.

- Знаешь, - сказал он, закончив с борщом. - Не привык я к таким врагам... Я люблю в открытую. Ты - враг, значит, ты выходишь и впрямую говоришь: "Я враг". Тогда честно выходит, как в бою. А вот эти вредители, саботажники... Сколько, я помню, переловили их в тридцатых! И все такие трусливые...

- А майор Соколов говорит, что просто кто-то из работниц как бы с ума сошел и поэтому так делает, - сказал Добрынин.

- Майор Соколов, майор Соколов... - Софронтов вздохнул, пододвинул к себе железную миску с кашей. - Когда с ума сходят - глаза красноармейцам не прокалывают. Да и сумасшедшего сразу видно, он и одевается не так, как все, и разговаривает не так и не о том. Здесь, ясное дело, враг. И, что удивительно, женщина-враг. Такая может и мужу во сне глаза проколоть... А чего, тут на фабрике поучится на надувных красноармейцах, а потом, гляди, и...

- Слушай, Софронтов, - перебил кадровика Добрынин. - А у кого из этих работниц муж есть?

Софронтов на мгновение перестал жевать кашу.

- Да ни у кого, - ответил он, подумав. - Альперина, потом эта, Суслова и Дарья... как ее... Цесарская - они вдовы, а остальные еще не замужние...

- Значит, это не для того, чтобы мужу глаза выколоть... - сделал вывод народный контролер.

- Да это я для примера сказал, ведь там, где нет смелости, - всегда хитрость есть. Может, и здесь хитрость есть, а мы о ней еще не знаем...

Добрынин задумался.

- Я вот тоже из-за вражеской хитрости без руки остался. В бою бы они меня хрен порубили! - продолжил Софронтов.

- А как это они тебя? - заинтересовался контролер.

- Ну, я рубака был известный. Так эти белые объявили как бы награду за мою правую руку - килограмм золотом и коня. И вот когда после лихой атаки мы выпили в одном отвоеванном селе и легли спать, ночью один из наших, Козяев Ванька, взял у меня, спящего, саблю и моей родной саблей мне же руку отрубил! Сволочь! Забрал и саблю, и руку и прямиком к белым за своим золотом и конем. Ну, они, конечно, хрен ему дали, а не золота. Напоили его, накормили, дали пакет, сказали, что секретный, и велели скакать в Катериновку в ихний штаб, а там по этому пакету ему уже и награду дадут, какую обещали. Поскакал он в Катериновку, а там - наши. Взяли они его с пакетом, а в пакете написано - мол, предъявитель сего действительно отрубил правую руку у первого врага белой армии Софронтова. Ну, наши поставили его, конечно, к стенке и расстреляли. Во, видишь, какую хитрость они сыграли. И со мной, и с этим Козяевым... Но сейчас таких врагов нет, сейчас мелкота одна.

Пообедав, они закончили с личными делами и решили на месте, в цехе, посмотреть, кто из работниц мог бы заниматься вредительством.

На всякий случай договорились держать в секрете цель посещения цеха, и если кто-нибудь спросит, то отвечать, что ходят они по всем цехам, выбирая из них лучший для награждения переходным красным знаменем. Предупредили об этом директора фабрики.

В цеху стоял легкий туман. Пахло резиной и тальком. Жужжали, гудели и ударяли обо что-то станки и машины. Дрожал под ногами деревянный пол.

Добрынин осмотрелся по сторонам.

К ним подошла женщина лет сорока в синем комбинезоне.

- Я дежурная по восьмому цеху, - оттянув ото рта респиратор, сказала она.

- Покажите, пожалуйста, товарищу контролеру производственный процесс, вежливо попросил ее Софронтов. - Пора уже и ему ознакомиться, узнать, как производятся изделия, которые он проверяет.

- Пожалуйста, - женщина пригласила Добрынина жестом следовать за ней.

Респиратор она опустила на шею, и он повис там на резинке как украшение.

Подведя Добрынина к большой громоздкой машине, она стала объяснять:

- Вот это - рулоноразматыватель. Мы получаем двуслойную резину в рулонах, каждый весит больше тонны. Получив такой рулон, мы насаживаем его на стальную штангу, поднимаем на эту машину и штангу вставляем в шестереночные пазы...

- Как поднимаете? - перебил ее удивленный Добрынин. - Сами, что ли?

- Иногда сами, иногда просим из другого цеха помочь. - Женщина пожала плечами. - Нас же здесь больше двадцати... И вот когда штанга вошла в пазы можно включать электрический мотор, и он будет медленно разматывать резину, вот посмотрите.

Они подошли ближе. Добрынин даже наклонился и только тогда увидел действительно медленно вращающийся серый рулон огромного размера.

- И вот резина, разматываясь, подтягивается сюда, к разделочному столу. Йто, конечно, не техническое название, это мы так говорим. И вот когда край резины дошел до края стола, - Даша, Даша, подойди сюда, - вот эта Даша резаком отрезает кусок, и теперь этот кусок называется заготовкой.

Из-за талькового тумана Добрынин не мог рассмотреть Дашу, тем более что кроме респиратора на ней были еще очки.

Он обратил внимание на механический резак, один конец лезвия которого был намертво прикреплен к углу этого стола.

- Ну вот, - продолжала дежурная по цеху. - Заготовка подается на пресс-резак... давайте я вам покажу! Даша, дай заготовку!

Даша, словно привидение, вынырнула из тумана, подав дежурной довольно большой прямоугольник резины. Дежурная уложила резину на такого же размера поверхность с бортиками по краям.

- Видите, как плотно легла? - хвастливо спросила женщина.

Добрынин кивнул.

- А теперь надо нажать вот эту кнопку, - ее рука ушла в белый туман, и Добрынин не смог проследить и уж тем более заметить эту кнопку.

Раздался гул, и на поверхность откуда-то сверху упало что-то огромное и тяжелое. Добрынин отшатнулся. Дежурная хихикнула.

- Это пресс-резак, - с улыбкой сказала она. - Сейчас он поднимется, и я вам расскажу дальше.

Пресс-резак действительно тут же стал медленно подниматься и ушел куда-то вверх.

- Теперь вместо одного куска резины у нас восемь двойных форм, и здесь уже больше работы. Девочки, эй!

Добрынин заметил, как возникла в этот момент суета. Несколько женщин в респираторах подбежали к пресс-резаку, каждая взяла по готовой форме, и они снова исчезли из виду в тальковом тумане, но доносились из этого тумана различные трудовые звуки и просто слова разговоров.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});