Проклятый меч - Средневековые убийцы

Бейлиф был весьма доволен своей жизнью, хотя и горевал из-за смерти Джеймса, покинувшего его во сне сразу после сбора урожая. Роуз никогда не вмешивалась в управление поместьем, а поскольку Майклхауз регулярно и в полной мере получал причитающуюся ему ренту, то и собственники земли предпочитали не вмешиваться в его дела. Жители деревни тоже были счастливы, наконец-то избавившись от страха перед ненавистными французами, и радостно приветствовали всех странников, которым доводилось проезжать по их земле.

Кристиана получила от мадам Полин много писем. Старая монахиня умоляла разрешить ей вернуться обратно в приорат, поскольку на новом месте постоянно голодала и мерзла. Но Кристиана не умела читать, а ее новый секретарь капеллан Доул всегда говорил, что старая монахиня довольна своей жизнью в монастыре Четтерис.

Доул крестил сына Роуз под именем Элиас Эскил. Мать хотела, чтобы парень стал храбрым воином и когда-нибудь вернулся домой с богатой военной добычей, но Элиас предпочел оружию крестьянский плуг и не проявлял никакого интереса к сломанному мечу. Роуз надежно спрятала его в старой дымовой трубе. Его сына также назвали Элиасом, хотя сам он предпочитал более изысканную фамилию Хэскилл. Он унаследовал от отца любовь к сельской жизни, но при этом заплатил оружейнику немалую сумму, чтобы тот починил сломанный меч. Хорошего из этого ничего не вышло, так как работа была сделана плохо и с тех пор клинок никогда не походил на прежний. Роуз умерла в весьма преклонном возрасте и в большой печали, оттого что невольно стала родоначальницей династии фермеров. После этого меч снова надолго упрятали в дымовую трубу.

Еще один Элиас Хэскилл случайно нашел его много лет спустя, когда разобрал старый дом, чтобы возвести на его месте более грандиозное строение. Он отполировал его и повесил над камином, где меч оставался до той ненастной холодной зимы, когда в поместье Валенс приехал один усталый и продрогший незнакомец из театра «Глобус», что в лондонском районе Саутворк.

Историческая справка

Поместье Валенс в Иклтоне общей площадью около ста акров было подарено Майклхаузу в 1349 году и с тех пор являлось главным источником доходов этого колледжа, который включал в себя два монашеских братства и капеллана. Джоан и Филипп Лимбери являлись владельцами этого поместья в середине четырнадцатого века.

Иклтонский приорат — пристанище монахинь ордена бенедиктинцев — был основан в 1150-х годах. Приоресса Элис Лэйси была смещена со своей должности епископом Эльским в 1352 году, а ее преемницей вполне могла быть Кристиана Коулмен, занимавшая пост настоятельницы до 1361 года. Другими монахинями этого приората были Полин де Грасс, упоминаемая в актах 1350-х годов, а также Роуз Арсик. Викарий Уильям стал священником церкви Сент-Мэри в Иклтоне после 1353 года, а капелланом приората в 1378 году был Джеффри Доул. Джеймс Хог был одним из жителей деревни Иклтон и уничтожил все монастырские акты во время крестьянского восстания в 1381 году.

Битва при Пуатье состоялась 19 сентября 1356 года.

АКТ ПЯТЫЙ

Иклтон, 1604 г.

Время было послеполуденное, но погода напоминала о грядущем вечере, поэтому я с облегчением вздохнул, увидев остроконечный шпиль церкви и теснящиеся к ней жилые дома. Снег, до этого сыпавший мелкими снежинками, вдруг повалил огромными мокрыми хлопьями. Я направил коня к деревне и обвел взглядом окрестности. То немногое, что удалось разглядеть, представляло собой совершенно ровный и безлюдный ландшафт, раскинувшийся позади селения. Голые деревья обозначали береговую линию небольшой речушки, а все остальное покрывала пелена падающего снега.

Мой арендованный конь Раунс покачал головой, словно сомневаясь в целесообразности этого предприятия. Он был не в восторге, как, впрочем, и я сам. Сверхъестественные чувства, которыми, как говорят, обладают многие животные, вероятно, подсказывали ему, что мне не совсем уютно в его компании.

Я обернулся, как будто желая бросить последний взгляд на город Кембридж, но он остался далеко позади. Если я поверну назад, то от этого места до города доберусь лишь к полуночи, да и то если не будет такого снегопада. В подобных условиях легко заблудиться и угодить в болото, поскольку дорогу уже изрядно занесло снегом. В этой части мира слишком много топей, трясин, канав и рытвин, в которых можно увязнуть по самую шею. К тому же мне очень не хотелось бросать намеченное дело.

Я узнал деревню Иклтон по высокому остроконечному шпилю церкви. Один старый преподаватель университетского колледжа довольно подробно объяснил мне, как сюда проехать. Правда, он оказался почти полностью глухим, и мне пришлось повторять свою просьбу несколько раз. Он рассказал, что семейство Мэскилл уже много поколений проживает в деревне Иклтон, расположенной к югу от Кембриджа. Этот благодушный старик даже нацарапал мне на куске бумаги карту местности и маршрут. При этом он добавил, что я без особого труда отыщу здесь поместье под названием Валенс. И вот сейчас я на окраине деревни, хотя потратил на дорогу больше времени, чем ожидал. Трудно было предположить, что погода может так быстро измениться. Мы отправились в путь рано утром, когда на чистом, хотя и холодном небе сияло солнце, а сейчас пошел такой снег, что мне захотелось поскорее вернуться назад. Но прежде чем повернуть коня, нужно было все-таки добраться до конечного пункта.

Если бы только этот проклятый снег прекратился хотя бы на минуту…

И в этот момент, словно высоко наверху кто-то услышал мои стенания, ветер заметно ослабел и снежная пелена стала постепенно рассеиваться. Слева от меня показался большой дом, стоявший обособленно от всех остальных. К нему вела засыпанная снегом дорога, по сторонам обозначенная высокими деревьями. На фоне белого снега дом выглядел приземистым и напоминал карточный домик, вырезанный из куска плотной бумаги. Какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что это именно тот самый дом Валенс, который мне нужен. Воодушевленный таким открытием, я повернул морду Раунса в нужном направлении и поехал к цели. Но через некоторое время конь заупрямился, и я понял: здесь что-то не так.

С удовольствием спрыгнув на землю, а это всегда приятно после столь долгой верховой езды, я поднял переднюю ногу животного и внимательно осмотрел копыто. Так и есть, там застрял небольшой камень. Сняв перчатки, я попытался вынуть его, но безуспешно. Пальцы окоченели до такой степени, что я едва мог пошевелить ими, да и конь неожиданно стал рваться у меня из рук. Тогда я решил, что нет смысла стараться самому, лучше пройтись пешком до дома и поручить это дело какому-нибудь конюху. Тем более что старик Раунс нуждается в еде и питье, да и старик Ник Ревилл не прочь немного отдохнуть, отогреться и перекусить.

Уже перед самим домом я вдруг заметил, что моя левая нога тоже нуждается в помощи. И дело даже не в том, что сапоги давно прохудились и пропускают воду, к этому я привык. В конце концов, я бедный актер, вынужденный носить обувь, пока она не развалится на части. Просто медная пряжка на моем левом сапоге ослабла и могла отвалиться в любую минуту. Конечно, это не бог весть какая ценность, но я любил эти пряжки, сделанные в форме любовного узла. Не желая окончательно потерять ее где-нибудь на дороге, я оторвал пряжку и сунул в карман камзола.

Крепко держа Раунса под уздцы, я направился к дому. Вид с земли был не такой завораживающий, как со спины коня, да и снег снова повалил крупными хлопьями. На самом деле дом оказался полуразвалившимся строением, но я безумно обрадовался, увидев густой дым, валивший из двух труб и мгновенно смешивавшийся с белым снегом. Значит, внутри есть люди и есть тепло, а это самое главное.

Приближаясь к высоким воротам, я снова подумал, как объясню этим хозяевам причину своего появления в поместье Мэскилла. Не мог же я назваться заблудившимся коробейником или одиноким охотником. И мысленно представил себе такой разговор:

— Кто вы такой?

— Меня зовут Ревилл. Николас Ревилл. Я работаю в театре «Глобус» в Саутворке. Это один из районов Лондона. (Пауза.) Я актер Королевской труппы.

— Королевской труппы!

— (Скромно.) Совершенно верно, Королевской труппы.

— Это производит впечатление.

Должен сразу сказать, что не часто употребляю это словосочетание в общении с теми, кто находится за пределами моей профессии и не понимает тайны актерского мастерства, но все же должен признать, что принадлежность к Королевской труппе для непосвященных означает гораздо больше истинного содержания этого понятия.

Вскоре после прибытия в Лондон Якова (шестого короля в своей родной Шотландии, но первого короля Англии под тем же именем, который до сих пор правит нами) наша театральная труппа постепенно преобразовалась, сменив название с Чемберленской на Королевскую. По правде говоря, Яков Шотландский не очень-то интересовался работой нашего театра в отличие от его предшественницы королевы Елизаветы. Супруга-консорт Якова королева Анна (родом из Дании) отдавала предпочтение театру масок, что, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к настоящему театральному действу. Все, что мы получаем до сих пор в виде королевского признания наших заслуг, — это четыре с половиной ярда красной материи на каждого актера, чтобы сшить себе красный камзол и бриджи для торжественной процессии во время коронации. Кроме того, вся труппа дополнительно получает пару гиней, и это все наше богатство, которого едва хватает для стрижки бород по великим праздникам.