Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

соглашался ни на какие отсрочки. Очевидно, он уже решил войну бесповоротно. Послы уехали; говорят, на прощанье их посадили обедать и подали пустые блюда в знак того, что они приехали с пустыми руками{38}.

В январе 1558 года русские воеводы вторглись в Ливонию. Русское войско, простиравшееся до 40 000 и заключавшее в себе отряды хищных касимовских и казанских татар и пятигорских черкес, состояло под главным начальством известного касимовского хана Шиг-Алея; а товарищами его были Михаил Васильевич Глинский, дядя царя, и Даниил Романович, царский шурин. Воеводы имели наказ не заниматься осадою городов и замков, а только повоевать, т. е. опустошить, неприятельские волости, что и было исполнено в точности. Войска наши, разделясь на несколько отрядов, прошли Ливонию на полтораста верст в длину параллельно с литовским рубежом и на сто верст в ширину; деревни и посады они сожигали, скот и хлебные запасы истребляли, стариков и детей убивали, но молодых забирали в плен; причем, по словам ливонских летописцев, совершали ужасные варварства. Местами немцы пытались обороняться в открытом поле, но были везде побиваемы по своей малочисленности. Дошедши недалеко до Риги и Ревеля, русское войско повернуло назад и вышло в Псковскую область, обремененное огромною добычей; ибо страна была до того времени богатая и цветущая. По выходе из Ливонии, Шиг-Алей с воеводами послал к магистру грамоту (конечно, сочиненную в Москве), в которой говорилось, что государь Московский присылал свою рать покарать ливонцев за их неисправление и что если они повинятся и пришлют челобитье, то воеводы готовы просить за них. Ливонские чины съехались на Вольмарском сейме и тут решили хлопотать о мире. Магистр прислал просить опасной грамоты для послов; в Москве грамоту дали, велели приостановить военные действия и заключить перемирие. Большие ливонские города сделали складчину, собрали 60 000 талеров и отправили их в Москву с посольством, во главе которого был поставлен брат Фирстенберга. Но это посольство еще не успело прибыть по назначению, как перемирие было нарушено.

На возвышенном левом берегу реки Наровы, недалеко от ее устья, расположен значительный и в то время хорошо укрепленный город Нарва, в русских летописях известный под именем Рутодива. Супротив него, на другом менее высоком берегу реки, Иваном III поставлена была русская крепость или так наз. Ивангород. Было время великого поста. Ивангородцы строго соблюдали перемирие и усердно посещали церковную службу; а жители Нарвы, большею частью лютеране, пили пиво и веселились. С нарвских башен видна была почти вся внутренность Ивангорода, и пьяные немцы ради потехи стали осыпать картечью православных людей, собиравшихся в церкви, причем некоторых убили. Русские воеводы не отвечали на выстрелы, а послали тотчас известить о том царя; от него пришло разрешение стрелять, но только из одного Ивангорода. Воеводы принялись усердно обстреливать Нарву из пушек и пищалей каменными и калеными ядрами. Тогда нарвские городские власти послали просить пощады, обвиняя в нарушении перемирия своего фохта («князьца», как выражается Русская летопись), и предлагали поддаться Русскому царю. Уведомленный о том особым посольством, царь приказал прекратить пальбу и отправил Алексея Басманова и Даниила Адашева с отрядом стрельцов и детей боярских, чтобы принять город Нарву с округом в русское владение. В этот город между тем пришло от магистра подкрепление в тысячу человек, и городские власти начали перед русскими воеводами, отпираться от собственного посольства, говоря, что они не поручали ему говорить о своем подданстве царю. Но тут как бы сама судьба наказала их за вероломство. 11 мая в городе вспыхнул страшный пожар. Русская легенда приписывает его чуду: хозяин одного дома в горнице, в которой останавливались прежде русские купцы, нашел православную икону Богородицы; насмехаясь над иконой, он бросил ее в огонь под котел, где варилось пиво; оттуда вдруг поднялось пламя до потолка и произвело пожар, а внезапно налетевший вихрь разнес его в разные стороны; так как дома большею частью были деревянные, то огонь разлился с неудержимою силою. Произошло ужасное смятение. Ивангородцы воспользовались им, бросились переправляться через реку и, сбив ворота, ворвались в город. Гарнизон заперся было в замке, но не выдержал беспрерывной пальбы и сдал его, выговорив себе свободное отступление. Вслед за тем взят был замок Нейшлот (у русских Сыренск), стоявший при истоке Наровы из Чудского озера. Вскоре завоеван и городок Везенберг (у русских Раковор), средоточие провинции Вирланда. Таким образом, все Занаровье с значительною частию Эст-ляндии очутилось в русских руках. Царь был очень обрадован этим успехом. Он отпустил ливонское посольство ни с чем и решил продолжать войну; завоеванные же города велел очищать от Латинской и Лютерской веры и строить там православные церкви, для чего из Новгорода был прислан в Нарву Юрьевский архимандрит. Жителям ее он дал жалованную грамоту и всех нарвских пленников, находившихся в России, велел возвратить в отечество. Иоанн особенно дорожил Нарвою, как первою гаванью, которую русские приобрели на Балтийском море, и он постарался через нее немедленно открыть непосредственные торговые сношения России с иноземцами, помимо Ганзейских городов, старавшихся удержать в своих руках монополию Балтийской торговли.

Вообще вместо варварского опустошения страны, совершенного при первом нашествии русского войска на Ливонию, теперь началось постепенное завоевание городов и замков с очевидною целью прочно в ней утвердиться. В то время как одно войско действовало к северу от Чудского озера, т. е. в Эстляндии, другое войско выступило из Пскова под начальством князя Петра Шуйского, двинулось мимо южной части Чудского озера, вторглось в собственную. Ливонию, осадило пограничный замок Нейгаузен и, окружив его турами, громило частою пальбою из пушек и пищалей. Обороняемый храбрым рыцарем Иксулем фон Паденорм, Нейгаузен задержал русских почти на целый месяц; но, не получая ниоткуда помощи, наконец сдался, причем гарнизон выговорил себе свободный выход из крепости. В это время магистр ордена с 8000-м войском стоял лагерем неподалеку, именно около Киремне, на дороге между Нейгаузеном и Дерптом. Лагерь его был защищен со стороны русских рекою и болотами. Он еще окопался и принял выжидательное положение, не решаясь напасть на осаждавшее войско; когда же Нейгаузен пал и русские двинулись на самого магистра, он поспешил снять лагерь и ушел к Валку. Находившийся в его войске дерптский епископ Герман Вейланд с своим отрядом поспешил в Дерпт, причем задняя часть его отряда была настигнута русскими и побита. Местное земское рыцарство собралось было в Дерпт по призыву епископа, как своего ленного владыки; но когда приблизилось русское войско, большая часть рыцарей покинула город и спаслась в западные области. Кроме того, в эту критическую минуту в городе