Костер и Саламандра. Книга первая (СИ) - Далин Макс Андреевич

Раш пришёл, когда наша богословская беседа была в самом разгаре. Предположу, что Элия поседел бы раньше времени, если услышал бы, что мы болтали. Совершенно еретически звучало. И я не радовалась мысли, что над нами — Отец Вод. Мне думалось, что Вседержитель как-то добрее относится к людям… хотя — что мы знали о Божьем суде? У моря, во всяком случае, суровая, но прозрачная, понятная бедным смертным справедливость.

— Я очень рада, что вы смогли прибыть быстро, драгоценный мессир Раш, — сказала Виллемина. — Мне совершенно необходимы вы и ваш удивительный блокнот. Мессир Броук посвятил вас в курс дела?

— О несчастных в приграничных городках на Жемчужном Молу? О да! — Раш кивнул и немедленно вытащил блокнот. И неожиданно улыбнулся. — Мы с блокнотом — к вашим услугам, прекрасная государыня.

— Превосходно, — сказала Виллемина. — Итак. Необходимо дать телеграмму его святейшеству. Эти люди бегут от ада под защиту нашей короны и нашей ветви Святого Ордена. Быть может, церковь Путеводной Звезды и Благих Вод сможет помочь. Напомните мне, пожалуйста, дорогой мессир Раш: чем они располагают на Жемчужном Молу?

Раш на минуту задумался, припоминая.

— Монастырь Святого Бермы У Маяка, — сказал он наконец. — Хорошая богатая обитель. И женский монастырь Блаженной Атты На Перепутье, а при нём — библиотека и госпиталь во имя Блаженной Атты.

— Очень хорошо, — сказала Виллемина удовлетворённо. — Значит, у них есть странноприимные дома и госпиталь с сёстрами-целительницами. Укажите, дорогой герцог, что я прошу во имя Господа и ради пущей Его славы, в надежде на победу над силами тьмы. И что корона Прибережья придёт Ордену на помощь в час, когда такая помощь понадобится. Сообщите также, что помощь нужна срочно, потому что слабые и больные люди могут не пережить ближайшей холодной ночи.

— Разумно и резонно, государыня, — сказал Раш, делая пометки

— Далее, — продолжала Виллемина. — Мы напишем нашему доброму другу мессиру Варду из дома Тритона. Отметьте, пожалуйста: государыня настоятельно просит милостыни на нужды наших бедных. Государыне хватит выручки от продажи ценных бумаг Юго-Восточной транспортной компании. Милостыню мы готовы получить наличными деньгами, простыми продуктами — хлебом, сыром, рыбой — или другими насущно необходимыми вещами. Отметьте: государыня охотно выслушает любое предложение. А если добрейший мессир Вард решит, что во имя спасения его души можно пожертвовать ещё немного — благодарность государыни будет безгранична… и, возможно, она пересмотрит некоторые свои особые решения.

Раш на миг зажмурился и улыбнулся — и в этот момент стал ужасно похож на кота, который съел крупную рыбину, и теперь ему очень хорошо:

— Осмелюсь предложить, государыня, что в виде особо доброго и благородного дела упомянутый мессир может пустить часть беглецов в свою виллу неподалёку от Тёплой Гавани. Всё равно она пустует зимой.

— Ах, превосходно! — воскликнула Виллемина. — Да-да, и это тоже. Как вы думаете, дорогой мессир, хватит ли нам на первое время?

— Если Броук дал точные сведения, то мы с самым необходимым дотянем до тепла, — сказал Раш.

— Превосходно, — сказала Виллемина. — Это даже лучше, чем я могла ожидать. Действуйте, дорогой герцог, а я поразмыслю, что мы будем делать дальше.

* * *

Мы немного развеселились только после полуночи.

До сумерек Виллемина принимала толпу мессиров работяг: заводчиков, финансистов, владельцев транспортных компаний… Пока она была занята, мы с Норисом пытались понять, как защитить Дворец.

— Въезжий дом! — ругался Норис. — Гвардейцы — просто украшение, вроде каменных истуканов! Заходи, кто хочет, делай, что хочешь… Вы хоть понимаете, Карла, что у этой чокнутой бабы могла оказаться бомба? Или привада на смерть?

— Слушай, Норис, — фыркнула я, — да тут у каждого может оказаться бомба! Теоретически вот тебя опоят — и что?

— Визиты закрыть, — говорил Норис и зло щурил глаза. — Разогнать по домам королевских родственников, половину фрейлин, всех этих бездельников, которые приходят в приёмные Дворца, чтобы почесать языки…

— Ага, — огрызнулась я. — Забиться под веник и не отсвечивать. Королева так перепугалась, что света белого не видит, да?

— Нет, давайте разъезжать по столице в ландо, — ответил Норис в тон. — Можно ещё мишени на лбу нарисовать.

— Нет, давай велим выкопать погреб, сверху заложим стальной арматурой, поверх — кирпичами, и в этом погребе будем жить!

— Нет, давай лучше вы будете просто прогуливаться по набережной, где у кого угодно может оказаться пистолет!

— Нет, давай вы будете пускать на набережную по пропускам и после обыска!

— Чур, я дам обыскиваю, — сдался Норис.

— По мордам схлопочешь, — буркнула я.

— Я не понимаю, что делать, — сказал Норис честно и грустно. — Я боюсь за государыню — аж до колик в сердце.

— Давай заменим гвардейцев жандармами, — сказала я. — В карауле на входе и на площади Дворца. Жандармы внимательнее, у них глаз намётанный. А не пускать визитёров и просителей — ну невозможно же! Со всех сторон невозможно.

— Вот если бы был такой эликсир, чтобы видеть людей насквозь… — мечтательно сказал Норис. — Чтобы — смотришь на даму…

— Что?

— Ну, в смысле: смотришь на даму — и видишь, нет ли у неё бомбы под кринолином, — договорил Норис, но, по-моему, не только это имел в виду. — Или — ножи, пистолеты под одеждой… Спроси Ольгера, Карла. Может, он знает.

— Не знает, — сказала я раздражённо. — Я спрашивала. Ну какой эликсир… как ты это себе представляешь?

— Вы же можете разговаривать через зеркало, — сказал Норис. — Все бы так могли!

— Пока у жандармерии деточки держат связь и с Дворцом, и с домом Раша, и с Броуком, — сказала я. — Что тебе ещё надо?

— Ха! Что мне надо! — и Норис немедленно стал демонстративно загибать пальцы. — Раз: чтобы была связь между патрульными и ведомством, например. Чтобы можно было попросить подмоги. Два: чтобы у патрульных между собой. Три: чтобы у патрульных и нашего госпиталя — мало ли что…

Тяпка его очень внимательно слушала, даже пошевеливала ушами — и вдруг меня осенило!

— Норис! — заорала я. — А я знаю, как сделать такой эликсир, чтобы видеть бомбу!

У него от неожиданности на секунду приоткрылся рот:

— Ты же только что сказала…

— Да плевать, что я сказала, — меня уже несло. — Скажи, бомба ведь пахнет?

— Чем пахнет?

— Ну чем-нибудь… не знаю… Крысиной Кровью, Гремучим Молоком, ещё какой-нибудь алхимической дрянью — пахнет же?

— Да пахнет, наверное, — почему-то он не понял с ходу. — Не то чтобы прямо сильно воняла, но — да, попахивает. Если принюхаться вплотную. Ты что, предлагаешь обнюхивать всех визитёров, что ли?

— Тоже мне, нюхач нашёлся! — я мотнула головой. — Собак, собак надо завести! И натаскать на запах бомбы! Вот и всё. И можно даже гвардию оставить на карауле, псы будут работать. Представь, как красиво: стоят гвардейцы, а рядом сидят умные собачки… не обязательно, чтобы большие и страшные, главное — чутьистые. Пегие гончие, например. Или зайцеловки.

— Карла, — выдохнул Норис, — это мысль! Так и сделаем. Конечно, у собак — нюх!

И посмотрел на Тяпку нежно, а она ткнулась в его руки носом.

— Жаль, таких, как Тяпа, больше нет, — сказал Норис. — Идеальная собака.

— И обычные послужат, — сказала я. — Распорядись, чтобы нашли породистых щенят в том возрасте, в каком их на дичь натаскивают. И начинаем обучать.

У меня прямо от души отлегло. Мимо обученной собаки бомбу во Дворец не пронесут. Норис тут же взялся всё это организовывать, а я ушла к Валору рыться в книгах.

Мы с ним, правда, ни до чего конкретного в тот день не дорылись. Будто те, кто жил в мире людей, старались в мир нелюдей не лезть: ни русалок, ни драконов, ни лесных тварей никто толком не описал. Кое-какие ценные фактики мы нашли только в странной книжке, почти тетрадке, без начала и конца. Кто был автор этой писанины, когда её сочинили, можно ли этому написанному доверять — с ходу было не разобраться. Мы только подумали, что писал междугорец, наверное, и сравнительно недавно, потому что у них каллиграфия такая: верхушки заглавных букв, как хвостики у цифры «семь». И текст оказался ничего себе — где его можно было разобрать, потому что местами автор переходил на шифр из кружочков, квадратиков, крючков и загогулин.