Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина - Олег Смыслов

Почему его терпели? Как объясняет сам Александр Александрович, «во-первых, потому, что я был не один такой и даже не худший. Были экземпляры и похуже меня. Во-вторых, была война, я добросовестно выполнял обязанности "смертника". В-третьих, я никому не становился поперёк дороги, никому не мешал. В-четвёртых, на моё поведение смотрели как на мальчишество. Кто мог знать, что я был потенциальным автором "Зияющих высот", если об этом не помышлял и я сам?»

Как же сложилась военная судьба лётчика Зиновьева дальше?

Об этом он всё также с юмором рассказал сам: «В начале мая 1946 года в связи с празднованием 1 Мая и затем годовщины взятия Берлина, капитуляции Германии и Дня Победы началась вспышка пьянства. Летали мы вследствие этого довольно плохо. В полк приехало высокое начальство во главе с командиром корпуса стружку снимать, т.е. читать нотации. Командир корпуса сказал, что если мы не хотим летать, то нас в армии держать не будут, и поставил угрожающий вопрос: "Кто не хочет служить в армии?" Я поднял руку. Это произвело на высокое начальство совсем не то впечатление, на какое я рассчитывал. Начальство было взбешено. Оно не ожидало, что кто-то из нас осмелится на это. Оно предполагало, что мы все будем цепляться за армию, так как тут была райская жизнь, а на гражданке был голод. Мне приказали подать рапорт с просьбой об увольнении из армии. Подать, как положено, по инстанциям. Я так и поступил. Пока мой рапорт двигался по инстанциям, началось расформирование многих частей оккупационной армии и массовая демобилизация офицеров. Расформировали и наш полк. Демобилизовали большинство лётчиков, включая самого командира полка. Для многих это была неожиданная трагедия. А меня вопреки моей просьбе не демобилизовали. Именно потому, что я не хотел служить в армии, меня не хотели отпускать из неё. Мои сослуживцы сильно возмущались по этому поводу. Особенно возмущался мой бывший друг командир моего звена, написавший на меня подлую характеристику-донос.

Мой рапорт об увольнении из армии достиг наконец-то самого командующего воздушной армией генерал-полковника (вскоре он стал маршалом авиации) Красовского. Было приказано откомандировать меня в распоряжение штаба армии. Я решил, однако, уйти из армии, чего бы это мне ни стоило. Но, чтобы жить в Москве, я должен был передать документы в тот военкомат, в котором я призывался в армию в 1940 году. Но это был военкомат не того района, где я был прописан в Москве. Кроме того, в моём личном деле накопилось много такого, что могло мне повредить после демобилизации. Поэтому мне пришлось приложить усилия к тому, чтобы подчистить мой послужной список. В результате моя военная биография стала сильно обеднённой, но зато из неё было изъято всё то, что могло насторожить заинтересованных лиц в Москве. <…>

В конце мая меня вызвал командующий воздушной армией генерал Красовский. Он уговаривал меня остаться в армии, обещая назначить командиром звена. Это он сделал не потому, что я был выдающимся лётчиком — я таковым не был, — а потому, что я сам хотел покинуть армию. Я от предложения генерала отказался».

После этой беседы Александра Александровича вывели в распоряжение и некоторое время он жил на частной квартире около Вены. Через некоторое время его, наконец, демобилизовали…

А 28 февраля.977 г., Указом Президиума Верховного Совета СССР его лишат ордена Красной Звезды № 2095519, которым он был награждён за 12 боевых вылетов (30 апреля 1945 г., приказом командира дивизии № 014/Н) на фронте…

ПОСЛЕДНИЙ ВЫЛЕТ 

Однажды один из священнослужителей высокого ранга в разговоре со мной сказал:

 — Главное, не сколько прожил человек, а как он умирать будет!

Юрий Алексеевич Гагарин был крещёным и умер мгновенно. Никаких нечеловеческих мук он испытать не успел, а значит, он навсегда ушёл от нас в бессмертие!

* * *

По воспоминаниям А.Г. Кузнецова, хмурый пасмурный день 27 марта 1968 г. был обычным лётным днём. Как офицер, служивший в Центре подготовки космонавтов, в тот день он, находясь в составе экипажа Ту-104 успел сделать несколько вылетов на невесомость. И вдруг указание: приостановить все полёты!

А дальше следует необычная задача: «на вертолётах барражировать окрестности аэродрома в радиусе около 30 километров. Цель — прочесать местность на предмет обнаружения упавшего самолёта».

И только, когда был получен конкретный приказ: «Приземлиться на усадьбе лесника на хуторе под названием Окулово, недалеко от села Новосёловка, что стоит на 18-м километре просёлочной дороги от Горьковского шоссе в районе города Покрова до райцентра Киржач», — все сразу поняли, кого разыскивали с 13 до 16 часов.

В интервью об ужасных находках того дня Александр Георгиевич помнит до сих пор:

«Март тогда выдался снежный, сугробы были полуметровые, мы в них просто вязли. Отшагали мы метров 500 — 600, вышли к просеке, и вдруг на дереве на уровне вытянутой руки человеческий скальп с частью лица….По золотой коронке определили, что это останки полковника Серёгина. <…>

…На ёлке мы обнаружили сиденье из кабины лётчика. И всё окончательно поняли».

То место представляло собой «огромную воронку. По-видимому, в последний момент пилот ориентировался на пустое пространство вокруг заброшенной церкви — ведь воронка была в 200 метрах от неё. Стойка шасси, перевёрнутое искорёженное крыло, обломки и фрагменты разных материалов… Гнетущая обстановка. Мы были точно в шоке, ни один из нас наверное, до этой минуты не испытывал в жизни ничего подобного. <.. >

Мы собирали останки человеческих тел. Лопатами и вручную. Самолёт пропал с экрана радара через 15 минут после старта не маленькой точечкой, а огромным комом металла диаметром 3 — 4 метра. Часть его вошла глубоко в землю, а остальное разметало на десятки метров. Мы шли по сугробам, просматривая каждый сантиметр. Если что-то чернеющее замечали в глубине или на поверхности, засовывали руку, а там, извините, куски человеческого мяса, и, пренебрегая брезгливостью, мы извлекали их на поверхность. Всё собранное складировали в сколоченные наскоро ящики, которые затем сразу же увозили на исследование. Медики брали анализы и сделали заключение: да, это останки тел двух лётчиков — Гагарина и Серёгина.

А для меня это были люди, с которыми я общался за 40 минут до полёта, до их последнего смертного часа…

Как сейчас помню, Юрий Алексеевич был одет в кожаную лётную куртку коричневого цвета, а Серёгин в меховую демисезонную — синего. Фрагменты этих одежд после катастрофы я определил по цвету. Такая деталь: Серёгин курил сигареты "Новость", так вот мы нашли на снегу пачку "Новости", целёхонькую, в целлофановой обёртке. На пачке ни царапины. Нашли и портмоне Гагарина, в нём лежали все его документы, а также деньги крупными купюрами…

Ещё ужасная деталь: стою у воронки, а сзади мне в спину тычут: "Смотри, что это?"

Я сделал шаг в сторону и машинально, не глядя, взял в руки что-то мягкое и весомое. А потом понял, что это кожа со спины. Я растерялся, меня замутило, ну и швырнул находку в общую кучу. Целой нашли руку, что-то ещё… Подобрали сетчатую майку, тогда они были в моде, по-видимому, её носил Серёгин под меховой курткой…»

Как вспоминал лётчик-космонавт А. Леонов, «останки погибших собрали в зелёное эмалированное ведро». На одном из фрагментов он увидел знакомую родинку Юрия Алексеевича Гагарина.

Другой очевидец, Ф. Медведев, в то время корреспондент районной газеты «Вперёд», оказавшись на месте гибели Гагарина вскоре после случившегося, увидел: «Перекорёженный, перетоптанный, перелопаченный лес в округе на сотни метров — результат поиска-расследования различных государственных комиссий».

Так что же произошло 27 марта 1968 г.?

Начнём с предыстории… В то время полковник Ю.А. Гагарин занимал должность заместителя начальника Центра по лётно-космической подготовке. Тогда же в Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского готовил дипломную работу.

Вопрос же о его самостоятельных полётах решался особенно долго.

В своём рапорте начальнику Центра подготовки космонавтов генерал-майору Н.Ф. Кузнецову 2 декабря 1967 г. он писал: «Считаю морально неоправданным находиться на должности заместителя начальника по лётно-космической подготовке, не имея возможности летать самому и контролировать лётную подготовку подчинённого состава».

После рассмотрения рапорта генерал-полковником Н.П. Каманиным ему всё же разрешили летать. Именно этого Гагарин и добивался, никак не желая быть «музейным экспонатом».

25 марта 1968 г. Ю.А. Гагарин был в издательстве «Молодая Гвардия», где подписал только что подготовленную к печати вёрстку своей книги в соавторстве с кандидатом медицинских наук Владимиром Лебедевым под названием «Психология и космос».

25 марта вечером он был на дне рождения заместителя начальника Центра подготовки космонавтов полковника Кришкевича.