Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия» - Валентин Рунов

Настроение участников совещания было подавленным. Подводя итоги, Корнилов глухим голосом, но резко и отчетливо заявил, что, несмотря на тяжелое положение, не видит другого выхода, как на рассвете атаковать Екатеринодар. Спросил мнение присутствующих. Все генералы, кроме Алексеева, не поддержали командующего. Наступило тяжелое молчание. Его прервал Алексеев, предложив отложить штурм на сутки, которые позволили бы войскам несколько отдохнуть и произвести перегруппировку. Была еще надежда получить пополнение от станичников. Такое решение, конечно же, не сулило существенных выгод. Отдаляя решительный час, оно лишь несколько ослабляло психологическую напряженность.

Корнилов вынужден был согласиться штурмовать Екатеринодар на рассвете 1 апреля. Участники совета разошлись мрачные. Люди, близкие к Маркову, рассказывали потом, что, вернувшись в свой штаб, он сказал: «Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Если и не возьмем этот город, то погибнем с честью».

Вечером Корнилов вызвал генерала Казановича. Разговор был прямой.

– Думаю повторить атаку города всеми силами, – сказал Лавр Георгиевич. – Ваш полк будет у меня в резерве. Я двину его в решительную минуту. Что вы на это скажете?

Казанович несколько уклончиво ответил, что он уверен в успехе атаки, если Корнилов лично будет руководить ею…

Наступило 31 марта. В восьмом часу утра генерал Корнилов находился в своей комнате. В тот момент, когда в дверях появился адъютант подпоручик Долинский, раздался взрыв артиллерийского снаряда. Этот снаряд, пробивший стену мазанки возле окна, ударился об пол под столом, за которым сидел командующий. Силой взрыва Корнилова подбросило кверху и ударило о печку, адъютанта отшвырнуло в сторону.

Через несколько мгновений в комнату вбежал находившийся неподалеку генерал Казанович. Комната была наполнена дымом. На полу лежал генерал Корнилов, покрытый обломками штукатурки и пылью. Он еще дышал. Кровь сочилась из небольшой ранки в виске и текла из пробитого правого бедра.

Л. Г. Корнилов на смертном одре.

Несколько офицеров, положив генерала на носилки, принесли Лавра Георгиевича в комнату заместителя командующего армией генерала А. И. Деникина. Лавр Георгиевич лежал на носилках неподвижно. Дыхание становилось все тише, тише, пока окончательно не угасло. Сдерживая рыдания, Антон Иванович приник к холодеющей руке почившего. Позже А. И. Деникин вспоминал: «Скрыть смерть командующего Добровольческой армии от личного состава до вечера не удалось. Узнав, люди плакали навзрыд, словно вместе с ним умерла сама идея борьбы, вера в победу, Надежда на спасение. В сердца добровольцев начали закрадываться страх и мучительное сомнение».

Вскоре по частям Добровольческой армии был зачитан приказ. Он гласил: «Неприятельским снарядом, попавшим в штаб армии, в 7 часов 30 минут 31 сего марта убит генерал Корнилов. Пал смертью храбрых человек, любивший Россию больше себя и не могший перенести ее позора. Все дела покойного свидетельствуют, с какой непоколебимой настойчивостью, энергией и верой в успех дела отдался он на служение Родине…»

У могилы Л. Г. Корнилова.

После гибели Л. Г. Корнилова в командование Добровольческой армией вступил генерал Деникин. При ее отступлении из-под Екатеринодара Л. Г. Корнилов и М. О. Неженцев были похоронены в ночь на 2 апреля на пустыре за немецкой колонией Гначбау (пятьдесят верст севернее Екатеринодара). В похоронах участвовало лишь несколько человек, близких к Лавру Георгиевичу. На месте захоронения не было оставлено ни могильных холмиков, ни крестов. Карты местности с обозначением могил были розданы участникам погребения. Утром красные заняли колонию. Место захоронения было обнаружено, трупы вырыты, отвезены в Екатеринодар и сожжены, а пепел развеян за городом.

3 октября 1918 года командующим Добровольческой армией генералом А. И. Деникиным для всех чинов армии, принимавших участие в первом Кубанском («Ледяном») походе, был учрежден «Знак отличия 1-го Кубанского похода». Он представлял собой серебряный терновый венец, пронзенный снизу справа вверх налево серебряным мечом. Всего было зарегистрировано 3898 участников похода, награжденных этим знаком. Знак № 1 принадлежал генералу Корнилову.

«Пляски на костях»

Когда ровно через четыре месяца Добровольческая армия вошла победительницей в Екатеринодар, и в колонию Гначбау были посланы представители армии поднять дорогие останки, они нашли в разрытой могиле лишь кусок соснового гроба.

«В тот же день (2-го апреля) – говорится в описании Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков – Добровольческая армия оставила колонию Гначбау, а уже на следующее утро, 3 апреля, появились большевики в предшествии разъездов Темрюкского полка. Большевики первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности». При этих розысках они натолкнулись на свежие могилы. Оба трупа были выкопаны и тут же большевики, увидев на одном из трупов погоны полного генерала, решили, что это генерал Корнилов. Общей уверенности не могла поколебать оставшаяся в Гначбау по нездоровью сестра милосердия Добровольческой армии, которая, по предъявлении ей большевиками трупа для опознания, хотя и признала в нем генерала Корнилова, но стала уверять, что это не он. Труп полковника Неженцева был обратно зарыт в могилу, а тело генерала Корнилова, в одной рубашке, покрытое брезентом, повезли в Екатеринодар.

Корниловцы (плакат).

В городе повозка эта въехала во двор гостиницы Губкина на Соборной площади, где проживали главари советской власти Сорокин, Золотарев, Чистов, Чуприн и другие.

Двор быль переполнен красноармейцами; ругали генерала Корнилова. Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевистской толпы повышалось. Через некоторое время красноармейцы вывезли на своих руках повозку на улицу. С повозки тело было сброшено на панель. Один из представителей советской власти Золотарев появился пьяный на балконе и, едва держась на ногах, стал хвастаться перед толпой, что это его отряд привез тело Корнилова; но в то же время Сорокин оспаривал у Золотарева честь привоза Корнилова, утверждая, что труп привезен не отрядом Золотарева, а Темрюкцами.

Появились фотографы; с покойника были сделаны снимки, после чего тут же проявленные карточки стали бойко ходить по рукам. С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом. Несколько человек оказались на дереве и стали поднимать труп. Но веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела. После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});