Чужая в чужом море - Александр Розов

…

Координатор Иори Накамура отлично умел держать паузу, соблюдая при этом артикул Хартии о социнформировании. В вечернем выпуске Lanton–online прошло сообщение:

«Около полудня пресечена инфильтрация двух тяжеловооруженных пиратских судов из Японии в сектор Йап. Нарушители обстреляли патрульный WiRo и были нейтрализованы штурмовой авиацией форта Фаис, с помощью высокоэнергетических средств поражения. Потерь ВС Меганезии нет. Подробности будут опубликованы в ближайшее время».

Привычные три строки. Единственным отличием от обычной info о случае пресечения морского пиратства, было упоминание «высокоэнергетических средств поражения».

Накамура спокойно ждал, когда японские власти обнаружат пропажу своих кораблей.

Поразительно, но инцидент с эскадрой оставался незамеченным до следующего утра. Всплеск радиации, гидродинамический толчок и выброс пара в точке N9.45 E142.01, отмеченные спутником, поначалу приняли за короткое извержение подводного вулкана (их здесь предостаточно). Около 9 утра, офицер авиаразведки принес начальнику штаба Морских Сил Самообороны Японии результаты обработки спутниковых фото. Начался скандал, перешедший в бюрократическую истерику, самым ярким эпизодом которой был звонок премьер–министра, господина Итосуво, координатору Меганезии.

Говорят, координатор имел личные счеты с японским истеблишментом, и потому заранее планировал этот разговор, как публичное оскорбление, запоминающееся на десятилетия.

— Господин Накамура, — начал премьер, — я узнал о нападении на эскадру МСС Японии. Этот акт беспрецедентен: было применено ядерное оружие, которым ваша организация незаконно владеет. Вы представляете себе возможные последствия?

— Вы ошибаетесь, — ответил Накамура, — Есть 2 прецедента: 6 и 9 августа 1945. Правда, те атомные удары нанесены по мирным городам, а этот — по военной эскадре. Правительство США завладело А–бомбой без всякого закона, так же, как мы. И где же последствия?

Итосуво растерялся и сформулировал уточняющий вопрос только после паузы:

— Значит, вы признаете факт ядерного удара по нашей эскадре?

— Не признаю, а подтверждаю. Ваша эскадра совершала пиратский рейд…

— Какой пиратский рейд?! — перебил премьер, — Эскадра шла на международные маневры!

— … Два ваших военных корабля, — невозмутимо продолжал координатор, — вторглись в акваторию Меганезии в секторе Йап и обстреляли из своих орудий воздушный патруль.

ВС Меганезии действовали по флотским обычаям о пресечении морского разбоя.

— Этого не может быть! — убежденно заявил Итосуво.

— Это факты, — сухо сказал Накамура, — на нашем сайте правительственной информации есть видео–хроника событий. Мы можем продолжить после того, как вы ее посмотрите.

Когда Иори начал разговор с японским премьером, Рокки Митиата выложила эти видео–файлы на сайт правительства Меганезии и разослала на e–mails новостных mass–media по–военному лаконичное изложение вчерашних событий в секторе Йап с 9:30 и до 24:00. Реакция online–media и TV–news была почти мгновенной (и не удивительно, если учесть, о чем шла речь), так что видео–файлы одновременно с Итосуво смотрели миллионы людей.

После просмотра, Итосуво повел разговор более последовательно:

— Вы не можете отрицать, господин Накамура, что о маневрах было объявлено заранее.

— О каких?

— О тех, которые начнутся через 3 дня, у берегов Австралии.

— А при чем они тут? — спросил координатор, — Мы обсуждаем вчерашние события на Йап, а не послезавтрашние в Австралии, не так ли?

— Но Йап находится на морском пути в Австралию, — пояснил премьер.

— В море много путей, — заметил Накамура, — И японским военным кораблям не разрешено пользоваться теми, которые проходят через акваторию Меганезии. Ищите пути в обход.

— Что это значит? — возмутился Итосуво, — Ваша организация не признана международным сообществом, и она не может ничего разрешать или запрещать!

— Как показала практика, может. Хотелось бы надеяться, что вашим военным хватит одной А–бомбы. Если нет — мы готовы повторить столько раз, сколько надо.

— Это… — Итосуво сбился и начал снова, — Это угроза? Вы думаете, что ваша организация может безнаказанно угрожать государству, входящему в Большую Семерку?

Накамура сделал паузу и спокойно ответил:

— Мы не угрожаем. Мы реализуем естественное право сообщества людей на защиту мест своего обитания. Если кто–то хочет наказать нас за это и навязать нам присутствие своих вооруженных сил, то пусть сначала спросит свой народ. Народ Японии знает, от кого на самом деле исходит угроза: от дурных правителей, которые отправляют армию и флот в чужие земли и моря. Народ больше не хочет вздрагивать от ужаса, глядя в небо.

— Да вы просто безумец! — заявил премьер.

— Я просто реалист, — поправил координатор, — И вы в этом убедитесь, если включите TV.

…

Завершив общение с японским премьером, Накамура встал, подошел к открытому окну и крикнул: «Рокки, выложи, пожалуйста, на сайт решение Верховного суда «О ядерной самозащите» и аудио–файл моего диалога с Итосуво. И еще, если тебе не сложно, свари, пожалуйста, крепкий кофе. Я бы сварил сам, но у тебя получается намного вкуснее».

Постановление, вскоре появившееся на правительственном сайте, было лаконичным:

«Рассмотрев заявление жителей сектора Йап о защите от вторжения флота государства Японии в их акваторию, Верховный суд установил: Военная администрация государства Японии с 1914 по 1944 контролировала Йап, и практиковала невыносимое насилие над жителями. Сейчас государство Японии управляется той же королевской семьей, которая назначала администрацию в 1914 -1944. Жители Йап, очевидно, окажутся в опасности, если государство Японии будет действовать их секторе. По Великой Хартии каждый житель Меганезии находится под безусловной защитой, которая не зависит ни от какой политики, ни от какой дипломатии, и осуществляется любыми средствами без всякого исключения (т.е., в частности, атомным оружием, которое следует применять против военной силы, военной индустрии и служб государства, принимая разумные меры для предотвращения гибели мирных жителей. В случае прямой военной агрессии, когда нет времени на обсуждение, атомное оружие должно применяться вооруженными силами немедленно. Решение принято Верховным судом, утверждено Конференцией окружных судов, и является прямым приказом правительству и вооруженным силам Меганезии».

Иори Накамура часто говорил, что Рокки Митиата варит кофе лучше всех на этой планете, а может, во всей галактике. Вот и сейчас, после первого же глотка, он почти забыл о том, что последний раз ему удалось выспаться дня 4 назад. Или с тех пор уже прошла неделя?

Так или иначе, координатор чувствовал, что дело приближается к развязке. Телеведущий токийского «NHK General TV» на экране выглядел, как жертва тяжелого похмелья: у него дрожали руки и срывался голос. Вероятно, его беспокоило то, что студия NHK относится скорее к «службам государства», чем к «мирным жителям». Перспектива оставить след в истории в виде тени на бетоне (подобно теням людей, испарившихся на Айонском мосту в Хиросиме, 6 августа 1945 в 08:15) его не очень привлекала. Людей, которые собрались в центре Токио, эта перспектива привлекала еще меньше. Судя по числу демонстрантов, содержанию плакатов и растерянности полисменов, тут все было очень серьезно.

У студентов на лицах краской была написана цифра «9» (номер статьи Конституции 1947 где сказано: «Японский народ на вечные времена отказывается от войны как права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы для разрешения международных споров. Никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно–воздушные силы, и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается»).

На площади, в ста шагах от парадного входа парламента шла драка: полиция пыталась отнять у демонстрантов чучело премьера Итосуво, которое те хотели то ли поджечь, то ли повесить. Потом показали самого Итосуво вместе с каким–то адмиралом – видимо, они пытались что–то объяснить, и видимо, у них это плохо получалось.

Только Накамура успел порадоваться, что реакция публики на его бывшей родине та, что и ожидалась, как Рокки сообщила «Тут тебя спрашивает по фону тип, который говорит по–английски с жутким акцентом. А я не понимаю по–японски». Координатор взял трубку, буркнул «Moshi–moshi!» и услышал: «Gomen nasai Iori–san. Vatasi va Seko Amare…».

Секо Амарэ был из ассоциации японских врачей, и его интересовало здоровье экипажей «Рюдзе» и «Ойодо». Можно ли узнать о судьбе конкретных моряков, можно ли как–то им помочь, и если да — то как именно. Накамура ответил утвердительно, взял вторую трубку и позвонил в штаб ВМФ. Через пару минут дежурный офицер прислал на его e–mail список. Только тут, увидев нехорошие двухбУкванные пометки (коды, значащие «мертв», «пропал без вести», «ранен», «опасно травмирован») напротив почти половины фамилий моряков, координатор в полной мере осознал человеческую составляющую цены этой победы. Он спросил у доктора Амарэ адрес e–mail, пообещал, что все моряки могут беспрепятственно вернуться домой (что было чистой правдой), а всем раненным и травмированным уже оказывается медицинская помощь (и это тоже было чистой правдой). Оставалось сказать про остальных — и он сказал. Потом добавил: «Doumo sumimasen». (Я очень сожалею)…