Ирано-таджикская поэзия - Абульхасан Рудаки

НА СМЕРТЬ СЫНА

1

Какую боль мне причинил вращающийся небосвод!Уничтожает он меня, он мне пощады не дает.Велит мне жемчуг лить нз глаз, отняв жемчужину мою:Сафиуддина он унес, он жизнь мою, как нитку, рвет!Земля жестокая в себе серебряный сокрыла стан,Никак понять я не могу, что серебро в земле гниет.Я кровью напитал свои дотоле зоркие глаза,Я не хочу смотреть на мир, когда он в мире не живет.Чем я обрадую теперь свой угнетенный, скорбный ум?Где радость моего ума, где радости моей оплот?Разлука с мальчиком — огонь, во мне пылающий, как стяг,—О вздох мой, потуши огонь, что нз груди моей растет!

О сердце, ты за вздохом вслед взлети на небо: пусть в раюПочувствует Сафиуддин печаль мою и боль мою.

2

Еще глаза мои тобой не насладились в этот год,Еще не слышал слов твоих, — был так внезапен твой уход!Еще ни одного плода ты с ветки жизни не сорвал,Но смертью сорван ты уже, о юный цвет, о свежий плод!Ни разу ты своей ногой не придавил и муравья,За что же, слабенький, познал ты столько бедствий и невзгод!Мой мальчик, голову твою не брил ни разу брадобрей,Но каждый волосок ее пронзил тебя мечом забот.Дитя, ни одного куска еще твой рот не поглотил,Но чтобы поглотить тебя, сама земля разверзла рот,Еще ни разу не пошли твои ножонки по земле,—И на руках тебя несут, чтоб ты земли почуял гнет.

Седьмой десяток мне пошел, живу на свете я давно,Но сердце в первый раз такой ужасной скорбью пронзено.

3

Ты кровью приказал рыдать заплаканным глазам отца,Ты сердце разорвал мое, — о сердце, о бальзам отца!Сто раз ногтями мог бы я грудь разорвать, но не хотелЯ в чистой вере брешь пробить и уничтожить храм отца.Пришла весна, и поднялись цветы и травы из земли,—О, встань, цветок мой, из земли, сочувствуя слезам отца!В обмен я б отдал жнзнь свою, чтоб только сохранить твою,Когда бы подчинился мир настойчивым словам отца!Ослеп я, как Якуб. Мой сын! О, если б ты, второй Юсуф,Вернул своей рубашкой свет погаснувшим очам отца!Пусть ворот жизни разорвут, как ворот розы, но шипыС твоей могилы пусть пронзят меня. Конец мечтам отца!Во сне увидел я, что ты ушел и мой покой унес.Вовек не сбыться бы таким тяжелым, черным снам отца!

Кого спросить мне о тебе? С кем разделить печаль дано?Не знаю, что в душе твоей, — в моей пустынно и темно.

МАРСИЯ

Освободясь от нашей скорби, она от нас ушла,Но скорбь осталась в нашем сердце, горька и тяжела.

Она росла в саду, как пальма, но хлынул вдруг поток,И пальму вырвала из сада слепая сила зла.

Тот, кто цветенья этой пальмы лишился в день тоски,С трудом поверит в то, что где-то другая расцвела.

Найти — я знаю — невозможно мне с помощью людейТо место, где она сокрытый приют себе нашла.

Светильник сердца погасило, дохнув, небытие,—Так разве может быть для сердца печали ночь светла?

Поскольку ты, Джами, согнулся под бременем разлук,Ты ждешь, чтоб вечный сон коснулся и твоего чела.

КЫТА

* * *

Подлец пребудет низок, — пусть даже высокоВоссядет на престоле царя и полководца.

И пыль низка, — пусть даже противу естества,Взметенная бураном, на небо вознесется.

* * *

Не обольщайся прелестью красавиц,Пленительно расцветших в том саду.

Ты в будущем году к ним охладеешь,Как к прошлогодним — в нынешнем году.

* * *

От сребролюбца-хвастуна ты щедрости не жди,Хотя он милости сулит, — он просто врет безбожно.

Увы, пословица гласит, что можно из дерьмаСлепить лимон иль апельсин, но нюхать невозможно.

* * *

Бездарному, как ни старайся, ничем нельзя помочь,Бесплодны все твои усилья, и труд напрасен твой.

На глиняный забор сухую колючку положи,—Не расцветет она от солнца и влаги дождевой.

* * *

Сказал я своему кумиру: «Моей любви стеклоНе разбивай камнями гнева, меня ты пощади.

Жестокость прогони из сердца, о гордая, молю:К моей груди своею грудью спокойно припади!»

Она ответила с улыбкой: «Не думаю, что тыСпокойным будешь, если грудью прильну к твоей груди!»

* * *

Взгляни, о боже, на великих, что правят городом моим,—Им тесен мир, они друг в друге упрямых обрели врагов.

Вот, например, на заседанье придут к духовному главе,Но каждый это заседанье возглавить с гордостью готов.

Из-за ничтожной пяди поля, принадлежащего не им,Они воюют, обнажая кинжалы длинных языков.

* * *

О шах! Простой народ — сокровищница; помни,Что золотые в ней таятся клады жизни.

Как вору, отруби ты руку полководцу,Что грабит подданных — сокровище отчизны.

* * *

Всегда нуждаемся мы, люди, в хорошем дружеском общенье,Где общество, там совокупность, а совокупность нам нужна.

Не разрывай стихи на стопы, когда читаешь их напевно:Стопа, что вырвана из строчки, — пуста и смысла лишена.

* * *

Я поднял выю помыслов высоких,Освободившись от ярма стяжанья;

Презрел богатства, власть. Мне светит бедность;Пред ней, как ночь пред солнцем, тьма стяжанья.

* * *

Джами, ты ворот жизни спас из лапы бытия,Но не схватил рукой подол того, что алчешь ты.

Погибло шесть десятков лет. Закинь же невод свой,Чтобы с уловом он пришел всего, что алчешь ты.

* * *

В саду словесном соловей таланта, данного творцом,В семи двустишьях создает напев живой, созвучий строй.

В любой газели — «Хафт пайкар» хранителя казны Ганджи,И сто сокровищ смысла в ней, когда сумеешь ты, открой.

Семь бейтов суть одна газель, а каждый бейт — из двух мисра.Не возмущайся, что газель зовут «семеркою двойной».

Пусть будет бейтов шесть иль пять, по сути это та ж газель.Ты вглядывайся в грани строк, следи за тайной их игрой.

* * *

Отцом достойным не хвались, невежда,И не позорь седины старика,Ветвь хоть растет на дереве плодовом,Бесплодной — ей цена не велика.

* * *

Ты дружбы не води с тем, кто глупей тебя.Достойнейшим всегда внимай, благоговея.Но и не докучай тем, кто мудрей тебя,И мудрый хочет быть с тем, кто его мудрее.

* * *

Певец газелей, обладай уменьем,Ты пеньем черствость душ развороши,Но скукою ненужных повторенийИ безыскусным пеньем не греши.

Чтобы, твое услышав исполненье,Мы не сочли б: стихи не хороши.Ведь сам поэт свое произведеньеРождает в муках сердца и души.

* * *

Когда тебя встречаю, каждый разЯ слезы лью и становлюсь незрячим.Ты — свет, ты — боль моих поблекших глаз.Когда у нас глаза болят, мы плачем.

* * *

Нет, не диван стихов здесь расстелил Джами.Я скатерть развернул, я подражал отцам.Здесь все найдешь, все, что найдешь, — возьми,Здесь только нет хвалы глупцам и подлецам.

* * *

Глупцов и подлецов, о ты, мой юный друг,Во имя благ мирских не восхваляй беспечно.Блага придут на срок и выскользнут нз рук,А между тем позор останется навечно.

* * *

Я не сравню с небесною лунойЛицо земной луны — моей любимой,Гляжу я на лицо луны земной,Оно милей небесной несравнимо.

* * *

Разочарован я: порядочных людейНе вижу наяву, не вижу в сновиденьях.От солнца в жаркий день я в тень спешу скорей,Я не жары боюсь, своей страшусь я тени.

* * *

Джами, есть люди, чья душа подобна вещей птице,К ограничению себя таким стремиться надо.Мы чашу жизни жадно пьем лишь в чаянии счастья,Но и в отчаянии есть особая услада.

* * *

Привязанностей избегай на скорбной сей земле,Не будет истинно близка душа ничья тебе.Едва ли склонности твои с чужими совпадут,Ну, а фальшивые зачем нужны друзья тебе?А сыщешь друга по душе — разлука тут как тут,—Глоток ее напомнит вкус небытия тебе.

* * *

Джами, раз не находится живых людей на свете —Блаженны мирно спящие, им предназначен рай.Осталась пыль на площади от тех, кто шел за правдой,Но время пыль развеяло, пустым стал отчий край.Я вижу поколение, что в мастерской наукиНе просверлило щелочки хоти бы невзначай.Впились шины колючие в имеющего сердце,Ростки увяли хрупкие, едва увидев май.Чего ж ты обижаешься, талант свой видя скрытым,А недостатки явными и слыша злобный лай?!Не придавай значения неверному решеньюИ подлинно хорошее плохим не называй.

ЗОЛОТАЯ ЦЕПЬ (Из поэмы)