Точка опоры - М. Ножкин

И поспешил вперёд, по тропинке еле видимой. Семён следом. А вокруг ни души. Песок да камни, камни да песок. Да ящерки глазастые под ногами вертятся, куда-то торопятся. Иван за ними. Видит — упал с горы на дорогу камень большой да придавил одну ящерку. Лежит она, еле дышит. Сама серебристая, а на голове венчик золотой. Хотел Семён на нее наступить, да Иван не позволил. Поднатужился, отвалил камень, освободил ящерку. А она вдруг и говорит: «Спасибо тебе, добрый молодец. Чем могу тебе послужить, куда путь держишь?»

Отвечает Иван: «Иду на Злодея-Суховея управу искать. Да слышал, путь к нему лежит через подземное царство Василиска. Не знаешь ли, как туда попасть?»

Ящерка обрадовалась: «Идём, покажу, это мой родной дедушка!»

Пошёл Иван за ящеркой, а она за поворот, да за другой, да вдруг нырь в дыру тёмную, бездонную, словно колодец какой, и зовёт его оттуда.

Думал-думал Иван как туда спуститься, надумал. Снял с шеи платок Машенькин, один конец Семёну протянул, велел держать крепко-накрепко. За другой конец ухватился, потянул, что есть силы, а платок-то и растянулся до бесконечности. Иван по нему вниз спустился. Видит перед собой ворота каменные в царство подземное. Подошёл к воротам, слышит голос: «Отгадай три загадки, ворота и откроются».

«Давай, — говорит Иван, — загадывай».

И слышит: «Кто всегда ходит, а с места не сходит?»

Иван подумал, сказал: «Солнце!»

«Верно», — подтвердил голос.

И ворота каменные немного раскрылись. Но пройти ещё нельзя.

Слышит Иван другую загадку: «Что нельзя ничем прикрыть?»

«Небо!» — отгадал Иван.

Ворота ещё немного раздвинулись. А голос продолжает: «Кто никого не родил, а все матушкой зовут?».

Задумался Иван, в затылке почесал. «Земля!» — кричит. Тут ворота настежь и распахнулись!..

И попал он прямо к Василиску, царю подземному. Сидит Василиск, скучает. Свита его развлекает кто во что горазд. Кругом всё драгоценными камнями блестит, из-под земли роднички бегут, словно бубенчики звенят, переливаются. Ящерка вперёд забежала, по стене поднялась, ударилась оземь и обернулась красной девицей. Да такой красавицей, хоть глаза зажмуривай!

«Здравствуй, — говорит, — Иван, добро пожаловать в наше царство подземное. А зовут меня Миланой».

Потом обернулась к Василиску: «Дедушка, этот добрый молодец меня от смерти спас».

Обрадовался Василиск, поблагодарил за внучку, обо всём Ивана расспросил. Подарки от братьев своих принял. Бросил семена в угол тёмный, а там лужок весёлый расцвёл. Бросил в другой угол шишку сосновую — там сосновый бор зашумел. Бросил ракушку посреди зала — там озеро синее с рыбками серебряными волной заиграло! Развеселился Василиск, вместе с внучкой по лугу бегает, резвится, как дитя малое. То на лужок приляжет, то в лесок забежит, то в озере умоется!..

А потом сел на трон, помрачнел:

— И у нас наверху когда-то также хорошо было. Жизнь кипела, зелень буйствовала. Да только поселился над нами Злодей- Суховей. Поленились с ним люди насмерть воевать! Воду не берегли, не ценили! Сначала в малом уступили Злодею, потом и большое защитить сил не было! Всё Злодей пожёг-погубил. Всё живое истребил! Только мы под землёй и спаслись. Да и то в своём обличье наверху показаться не смеем. Вот внучка моя любимая, как наверх идти, ящеркой одевается. Чтоб на глаза Суховею не попасть.

Да и то сказать, не мы первые! Глупые были, стариков не слушали. А ведь говорили они, предупреждали, что было на земле много горя от раздоров наших, от войн злодейских! Много мы вреда нанесли нашей Природе-матушке!

— Неужели и раньше такое было? — удивился Иван.

— Было, милок, было! Мы вот на втором уровне под землёй спасаемся. А ведь и под нами другая жизнь есть!

— Неужели?

— Есть! Я тут недавно спускался к своим прапрапредкам. Так они довоевались до того, что всё вокруг сами пожгли-погубили! Без всякого Суховея! Кто живым остался, еле под землёй успели спрятаться. Но уже на третьем уровне.

— Ну и как там у них? — спросил Иван.

— Да ничего, жить можно. Только уж больно всё не по-нашему! И солнце у них своё, и луна… Да всё какое-то искусственное, чужое. Не понравилось!

— И давно они туда забрались?

— Да нет, не очень. Тыщ пять лет назад.

— А под ними-то есть ещё кто живой?

— Есть, милок, есть! Только это уж на четвёртом да на пятом уровнях! Эти ещё раньше навоевались! И десять, и двадцать тысяч лет назад! И себя погубили, и Землю-матушку изничтожили! Какого только оружия ненапридумали! Не только всё живое пожгли, камни расплавили! Умники хреновы! Вот горе от ума и получили!..

— А сколько ж всего-то уровней, где жизнь ещё теплится?

— А всего, говорят, существует семь уровней! Но самые давние спрятались где-то в самых больших глубинах самого большого Окиян-моря! А другие говорят, что эти самые глубины находятся высоко-высоко, в глубинах небесных! Точно не могу сказать…

— А вы сами-то давно здесь живёте?

— Да недавно, милок! Чуть поболе двух тыщ лет!..

— Да, интересно, — задумался Иван, — может, когда и вернутся в наши края… А пока давай-ка, батюшка, спустимся с небес на землю. Не знаешь ли, как к этому Злодею-Суховею подобраться?

— Знаю, милок, знаю! Вход в его пещеру как раз над нами находится. Вон с той стороны. Только уж больно высоко угнездился. Добраться туда ох как трудно! А и доберёшься, надеяться не на что. Много добрых молодцев на него силой шли, да ни у кого духу не хватило до конца выстоять! Попробуй и ты, коли решился. А в дорогу возьми с собой вот эту пилку-самопилку. Перепилит она тебе всё, до чего неживого дотронешься.

А Милана и говорит:

— Дедушка, я с ним пойду, путь-дорогу покажу, помогу, чем смогу.

— Ну, что ж, — кивнул Василиск, — иди, помоги доброму делу. Нынче люди на добро жадны стали, от того зло наверху и правит. Ступай, Бог тебе в помощь!

Милана взбежала на бугорок, ударилась оземь и опять обернулась ящеркой синеглазой. Распрощался Иван с Василиском да за ящеркой следом к другому выходу и поторопился. Ящерка бежит, Иван за ней, еле поспевает. То в проём, то в закоулок, то налево, то направо, то в рост, то ползком…

Наконец подошли к колодцу, что наверх ведёт. Высоко-высоко дыра в небо видится.

Как туда по голым стенам забраться? Думал-думал Иван, надумал. Вырыл ямку, достал горсть земли родной, посадил туда чудо-семечко, подарок Лугового, полил водицей родимой из фляжки, и начало семечко на глазах расти в цветок ромашку. Всё выше да крепче. Росла ромашка, росла, и доросла до самого неба.

Посадил Иван ящерку на плечо и полез наверх. Лез-лез, потом обливался, отдыхал, снова лез, руки в кровь рассадил, всё-таки вылез!

Глядит, вокруг голым-голо, красным-красно! Всё выжжено, всё высушено. Слева обрыв, справа — другой, сзади пропасть бездонная, а прямо перед ним гора лысая, жёлтая, стоит, чуть дымится. Ящерка туда и бежит. Иван за ней. Подошёл к горе, видит ворота железные, решётчатые. Над ними надпись — Суховей Лиходеич Горынычев!

А по бокам зной полуденный да засуха страшная на цепях медных маются, вход сторожат, жаром на Ивана дышат, зубами щёлкают, вот-вот схватят! А перед ними колодец высохший да ведро пустое, ржавое, валяется. Сто лет не пили! Взял Иван ведерко, из фляжки своей волшебной воды налил, да обоих и напоил досыта! Они и остыли, жар погасили. Только пар идёт. Отползли в стороны, дали Ивану дорогу.

Распахнул Иван ворота, шагнул внутрь, и ящерка за ним прошмыгнула. И оказались они в мешке каменном. Впереди забор железный, зубчатый. А створки сзади и захлопнулись…

Вдруг слева, из стены, скелет высунулся. Зубами стучит, глаза горят. Вцепился в Ивана, давай к себе тянуть. Шипит ему в ухо: «Отгадай загадку, не то тебе конец! Чего с земли не поднять?»

«Тень!» — говорит Иван.

Скелет его и отпустил.

А уж с другой стороны другой скелет таким же манером в него вцепился, к себе тянет, свою загадку шепелявит: «Кто языков не учит, а каждый знает?»

«Эхо!» — отрезал Иван.

И этот его отпустил. Ну, думает Иван, пронесло. Ждёт, когда забор впереди поднимется.

Ан, не тут-то было! Стали его со всех сторон горы сжимать! И голос замогильный третью загадку задаёт: «Что краше солнца да ярче солнца?»

Задумался Иван. Заметалась ящерка. А горы всё плотнее сжимаются, вот-вот раздавят.

«Правда! — кричит Иван. — Правда краше солнца да ярче солнца!» Расступились горы. Поднялся забор колючий. Ступил Иван в логово Злодея-Суховея, где по полу сушёные города да страны вместо ковров валяются!

Видит, у огромного костра Тучка дождевая за косы цепями к стене прикована. Сидит, сохнет, слезами обливается. Увидела Ивана, ожила словно.

«Здравствуй, — говорит, — добрый молодец. Вот уж не думала, не гадала тебя здесь увидать!» Рассказала ему, где что у Суховея находится, где что запрятано.

И видит Иван, над троном Злодеевым лук тугой да стрела калёная цепями прикованы, висят, покачиваются! Схватил он пилку-самопилку и давай пилить, торопиться. Перепилил у лука одну цепь, — зазвенело всё, завизжало, заворочалось. Ожили изваяния каменные, слуги Суховеевы, и на Ивана со всех сторон кинулись. И зло, и корысть, и горе с нуждой, и зависть с подлостью, и впереди всех генерал Холуй. Все с оружием, в доспехах. Берегись, Иван!