Крапивник - Екатерина Концова

его один раз в начале года.

Ждала подругу, чтобы вместе пойти на занятия, от скуки рассматривая сгоревший дом рядом. Вдруг его дверь открылась. Из неё показался мальчик в бежевых брюках и куртке поверх белой рубахи. Заперев дверь, он столкнулся с мамой взглядом.

— Привет, — парень потёр кончик носа.

— Здравствуй, — мама прошлась взглядом по новенькому светлому костюмчику. — Я слышала, ты пропустил последние два дня. Что-то случилось?

— Да нет. Нужно было кое-что обмозговать, — пожал плечами Эд и, сунув руки в карманы, пошевелил ими, демонстрируя куртку. — Ну и вот, одёжку прикупил, а то всё к чертям сгорело.

— Выглядишь живее, чем раньше.

— И чувствую себя тоже. Ладно, увидимся.

— До встречи.

Мой будущий учитель зашагал прочь. Мама проводила его взглядом.

…

69. Луна.

…

Меня снова окутал туман. Замелькали короткие фрагменты воспоминаний. Эд всё чаше улыбался, стал проявлять активность на общих для светлого и водного направления уроках, общаться с одноклассниками и старшекурсниками, его стали выделять учителя.

Эда стали ставить в пример по учёбе, что маме очень нравилось, и публично отчитывать за опасные эксперименты, дуэли и продажу решений, что заставляло её закатывать глаза.

Их с мамой всегда определяли в пару на лабораторные работы, они часто встречались в библиотеке и шли вместе из академии — мама к Оливии, а Эд домой. Короткие и не очень разговоры постепенно дали ей понять — Эдмунд добрый и отзывчивый парень, но манеры — не его сильная сторона.

Огромное количество фрагментов в маминой памяти занимала его улыбка. Посоперничать с ней по количеству воспоминаний могло лишь воодушевление в тёмных глаза, когда Эд брался за любое дело, будь то магия или раскрашивание клеточек в тетради розовым карандашом. Ну и, может быть, кудри.

Мама не считала его особо красивым. Скорее милым и обаятельным. Может быть сипатичным.

В то же время Эдмунд находил милыми и забавными её возведённые в абсолют вежливость, правильность и привычку раздувать из мухи слона. Хотя попытки перевоспитать всех вокруг, в том числе и его — раздражали.

Внешность тоже Эда сильно занимала: особенно волосы и, почему-то фигура.

Цепочку прервало длинное воспоминание.

На лекции, где в огромной аудитории сидел весь первый курс, Эдмунд опять не слушал преподавателя. Его куда больше волновало платье с открытой спиной на девушке, сидящей перед ним.

Мамина память подсказывала, что в этот день она собиралась с семьёй на встречу с какими-то деловыми партнёрами дедушки. По этому поводу было и платье и сложная причёска.

Немного подумав, лёжа головой на парте, Эд взял карандаш и начал записывать в тетрадке какие-то цифры. Написав совсем чуть-чуть, он прижал грифель пальцем, сломав его.

Заставив лицо принять совершенно будничное выражение лица, Эдмунд провёл рукой маме по спине.

Не из потребности привлечь внимание и не из вредного желания помешать слушать лекцию. Он просто хотел её потрогать.

Озабоченный подросток. Понять и осудить.

Мама дёрнулась и оглянулась:

— Что ты делаешь?!

— У тебя ножик есть? У меня карандаш сломался. Поточить надо.

— Нет, — девушка вернула взгляд к доске.

Эдмунд подавил широченную улыбку и ещё раз тронул её:

— Что тебе?!

— А лишний карандаш?

— Вот, — мама положила перед Эдом письменную принадлежность и сосредоточилась на преподавателе. — Вернёшь после урока.

— Хорошо, — теперь он позволил себе расплыться в улыбке, записывая в тетрадку задачу по математике.

Лиловая дымка начала новое воспоминание.

Вокруг была суматоха. За одним столом с мамой стоял Эдмунд. Он судорожно хватал ртом воздух, пока преподаватель зельеваренья завязывал ему глаза чистой тканью.

— Мисс, — обратился к маме преподаватель. — Отведите мистера Рио в лазарет. Само собой, лабораторная работа у Вас зачтена.

Она кивнула и, взяв Эдмунда под локоть, мягко потянула к двери.

Вместе они вышли в коридор. Мама вела Эда к лестнице.

— Вот почему ты не мог делать всё по инструкции?

— Да я всё делал правильно.

— Ослепнуть входило в твои планы?

— Я просто ошибся, что ты сразу начинаешь?

— А я не хочу каждое занятие стоять рядом с взрывоопасными пробирками и водить тебя в лазарет. Осторожно, дальше ступеньки. Вот, держись за перила.

Мама положила ладонь моего будущего учителя на мрамор, но он зачем-то взял её за руку.

— У тебя такая классная кожа.

Мамы почувствовала как горят щёки:

— Что?

— Мягкая. Я что-то раньше не замечал, — Эд сосредоточенно гладил её руку.

— Хватит. Мы идём в лазарет, если будешь усложнять — пойдёшь сам! — мама не злилась, но маскировала смущение под раздражение.

В эмоциях Эдмунда, несмотря на жжение в области глаз, преобладало веселье и желание ещё её посмущать. Как умел выказывать симпатию, так и пытался.

— И голос красивый.

— Это первое предупреждения.

— Из пяти.

— Нет, Эд, из трёх.

— Да брось, я потрачу три, извинюсь, и ты дашь мне ещё два. Всегда так. Скажешь, я не прав?

Мама смотрела на хитрую улыбку смущённо и одновременно обиженно:

— Это второе, предупреждение, Эдмунд.

— Из пяти.

— Осталось одно. Ещё два получишь после пощёчины.

— Нет, Пацифика, — тон моего будущего учителя стал серьёзным. — Если бьёшь первой — значит, считаешь себя достаточно сильной для полноценной драки. Прости, но получишь сдачи.

— По-твоему нормально бить девочек?

— Бить — нет, а защищаться нормально. Ты ведь первая ударишь. Какое у тебя есть на это право?

— Ладно, убедил. Тогда я просто не буду с тобой разговаривать.

— А как я тогда узнаю, насколько я по жизни неправ? — с очаровательной улыбкой ответил Эдмунд.

— Однажды, я убью тебя, — надулась девчонка.

— Ну, всё-всё, извини.

— Всё идём, — закатила глаза мама и повела Эда вниз по лестнице.

Даже странно, что они ещё не встречаются.

Лиловая дымка открыла новый день. Май. Конец первого курса.

Мама поднялась из заполненной водой канавы, через которую прыгают на лошадях.

— Цела? — Эдмунд соскочил со своей лошади. — Я же сказал, тормози.

— Эдмунд, я потому и попросила тебя дать мне пару уроков верховой езды, что не умею этого делать! — мама собирала волосы, залепившие лицо. — По-твоему, я похожа на профессиональную наездницу?

Эд оглядел её с ног до головы. По лицу уже было ясно, что сейчас он ляпнет какую-нибудь глупость.

— Не похожа. Зато, если тебя это утешит, у тебя красивые ноги.

Девчонка зло посмотрела на парня. Широкие брюки, выбранные женщинами для верховой езды как раз из-за того, что скрывали формы не хуже юбок, промокнув, облепили бёдра.

— Знаешь, Рио, я тебе завтра принесу книгу по этикету. Не знаю как тебе, а окружающим точно понравится, если вы подружитесь.

И действительно, в следующем воспоминании мама вручила юноше томик.

— Для чайников не нашла. Надеюсь, сможешь разобраться.

— Я думал,