Меж двух орлов - Оксана Зиентек

дело, бабьи кудели разбирать.***

Мирослава, тем временем, досадовала, что завозилась в птичнике и упустила момент, когда Борута ушел из дома. Опять ушел, не попрощавшись. Злые слезы чуть было не брызнули из глаз, но Мирося спешно утерла и рукавом. Она утешала себя, что знала, за кого шла, что воина у бабьей юбки не удержишь.

Но как же разнилось пребывание в этом доме с мужем и без! В очередной раз напомнив себе, что бывает и хуже, Мирослава начала помогать Нетте с обедом.

– Мирося, посоли похлебку! – Попросила Нетта, отвлекаясь на заплакавшего ребенка.

– Оу, Неттко, давай, ты лучше сама. – Мирося моментально стушевалась, словно ее попросили накормить если не короля, то, не меньше, чем пана каштеляна. – Сама знаешь, у меня с солью в последнее время никак не получается.

– Да что ты выдумываешь?! – Нетта покачала головой. – Ну, подумаешь, пересолила чуток раз. Тебе-то  – можно. И потом, я и не заметила, где ты там что пересолила. А кто сильно балованный стал, пусть идет на… лесом пусть идет. К тем, кто его лучше покормит.

Мирослава даже опешила, сколько злости было в обычных, казалось бы, словах Нетты. А та, опомнившись, успокоила ребенка и подошла, чтобы обнять невестку.

– Ну, чего ты раскисла, Миросенько? Я, грешным делом, думала, что у вы с Борутой поругались. Ан нет, вижу, он места себе не находит, на тебя глядючи. Не может же быть, чтобы из-за того раза со Скирмутом ты так расстроилась?

Мирослава только махнула рукой. Не жаловаться же Нетте. Той, видно, и самой несладко. Постояв немного, утешая друг друга, женщины снова занялись обедом. Постепенно пришли мужчины.

Скирмут почтительно дождался, пока Сколоменд сядет во глааве стола, а потом занял свое место.

– А Борута где? Он разве не заходил? – Спросил Сколоменд у женщин, видя, что Нетта взялась подавать на стол, не дожидаясь младшего из мужчин.

– Борута сказал, чтобы его к обеду не ждали. – развела руками Нетта. Дескать, не мое дело знать, кто куда и зачем.

– Чему ж тут дивиться? – Скирмут мрачно смотрел перед собой. – Если в доме с утра уже все кислой капустой пропахло, то и обеда ждать не сильно хочется. А Борута найдет, где миску супа съесть.

– Глупости говоришь, сын. – Сколоменд нахмурился. Утренний разговор с Борутой вспомнился ему со всеми мелочами. – Славно бигосом пахнет. Осень пришла, самое время для доброго бигоса.

– Бигос, отче, еще не готов. – Благодарно улыбнулась свекру Нетта. – Завтра.

– Да-а, добрый бигос спешки не любит. – Согласился Сколоменд, первым пробуя похлебку. Одобрительно кивнул невесткам и продолжил есть. Скирмут, наоборот, едва пригубил, с досадой бросил ложку на стол.

– Опять пересолено! Две бабы в доме, а я голодный хожу который день. Это пущанка, что ли, соль в еду горстями валит? Раньше у нас на стол такой дряни не подавали.

Сколоменд нахмурился, а Нетта постаралась вступитсья за невестку.

– Прости, Скирмут, наверное, это я посолила и забыла. А Миросе сказала, чтобы она посолила…

Сколоменд слушал все это и хмурился, а Нетта говорила все тише. Попробовать варево она еще не успела, но точно помнила, что Мирося солить отказалась. А она сама тоже не помнила, чтобы солила. Что же это получается, на столе – недосол?

Скирмут же, недослушав, расходился все больше и больше. Он бросил ложку в миску так, что брызги полетели во все стороны. Потом, подскочив, начал оттирать забрызганную рубашку, приоваривая.

– Вот же ж, говорил я Боруте, что не будет от этой пущанки добра. Так нет же, приволок в дом неумеху! Чем так харчи переводить, шла бы лучше к девкам на скотный двор! Мы тут, знаешь, не пущане, что без слуг и зада себе не вытрут!

– Хватит! – Сколоменд, даром что силы уходили, так приложил ладонью по столу, что звякнули ложки и дзбанки. – Ты, Скирмут, часом с утра дурман-травы не хватнул? Мы тут с Борутой гадаем, с чего бы наша Мирося сохнет да чахнет, а, оказывается, у нас в доме упырь завелся. Вон с глаз моих! Пока не охолонешь, не показуйся. И радуйся, дурак, что Борута тебя не слышал.

– Слышал.  – Ответил Борута, открывая дверь и подпирая косяк так, чтобы мимо него никак не пройти. Скирмут, оглядев брата изподлобья, плюнул на пол и пошел к себе. Некоторое время было слышно, как там хлопают крышки сундуков. А потом в общей комнате появился еще более обозленный Скирмут.

Нетта, видя красное лицо и побелевшие костяшки мужа ойкнула и, схватив за рукав Мирославу, потащила ту на другую сторону комнаты.  Туда, где в углу стояла колыбель. Сколоменд начал вставать. И только Борута оставался внешне спокоен.

– Где моя любимая рубашка!? – Голос у Скирмута ломался, словно у человека, потерявшего самое дорогое. – Где моя любимая рубашка? Куда дела?!

Не помня себя от досады и злости он кинулся в сторону жены, но был остановлен Борутой. Когда тот успел оказаться на средине комнаты, Морослава с перепугу заметить не успела. Успела только заметить, как Скирмут согнулся, хватая воздух широко открытым ртом. А Борута одной рукой удерживает буяна за шиворот, а другой – выкручивает ему назад руку.

– Куда его, отче? – Спроси он почтительно, глядя на Сколоменда.

– В подвал, дурака. Пусть остынет. – Старейшина устало сел на лавку и обхватил голову руками. – как же я не досмотрел-то?

Борута выволок брата из дома, не особо заботясь о том, что кто-то может их усвидеть. Желание развязать этот узел тихо-мирно таяло с каждой минутой. С каждой слезинкой, стекающей по щекам испуганной жены. Поэтому первое, что сделал Борута, затащив Скирмута в погреб, хорошенько приложил ему в глаз. От всей души.

Выйдя, он собственноручно запер засов и велел сбежавшимся на шум пахолкам: «Охраняйте. Отец велел до утра не выпускать».

В доме Сколоменд и Нетта успокаивали Мирославу. Хотя, по мнению Боруты, Неттут саму бы кто успокоил.

– Ну все, все, – немного грубовато пытался утешить он женщин. – Поплакали, и будет.

Он забрал у Нетты Миросю, увел к себе, обнимая, утешая, шершавыми от меча ладонями проводя по заплаканному лицу.

– Ну что же ты молчала, ясколочко моя? – Укоризненно спросил он жену, когда та перестала всхлипывать. – Разве ж