Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

— Я не говорил, что испугался, — фыркнул Хасар. — Думал, тебе понравится, что все татары снялись с севера и идут за твоей головой. Вот и все. — Он ухмыльнулся. — Духи свидетели, Тэмучжин. Мы жалили, жалили их, и в конце концов они разъярились. — Он окинул взглядом собравшихся вокруг людей, которые ловили каждое слово. — И что будем теперь делать?

— Ждать, Хасар. Есть одно дело, которое я должен уладить в первую очередь.

Он пошел к юрте, где провел ночь Юань, и исчез внутри. Арслан и Хачиун пошли следом, и все трое вывели Юаня на серый рассвет. Он растирал запястья. Хасар глядел изумленно, недоумевая, что же тут приключилось, пока его не было.

Тэмучжин посмотрел на китайца.

— Я привык считать тебя другом, Юань. И нынче не в силах тебя убить, — проговорил он. Юань стоял молча, и Тэмучжин подвел к нему оседланного коня и сунул в руку поводья.

— Возвращайся к своему хозяину, — сказал он.

Юань легко взлетел в седло. Смерил Тэмучжина долгим взглядом.

— Желаю тебе удачи, господин, — медленно проговорил он.

Тэмучжин хлопнул лошадь по крупу, и Юань порысил прочь, не оглядываясь.

Хасар подошел к братьям, вместе с ними глядя вслед уезжающему воину.

— Как понимаю, теперь левым крылом командую я, — произнес он.

Тэмучжин хмыкнул.

— Найди свежего коня, Хасар, и ты тоже, Хачиун. Хочу посмотреть, что же такое ты там увидел. — Он огляделся по сторонам. Джелме уже сидел в седле и был готов ехать.

— Отведи людей обратно к кераитам и скажи, что татары собрали войско. Тогрулу придется либо сражаться, либо бежать — как ему будет угодно.

— А мы? — спросил Хасар с недоумением. — Нам нужно больше шестидесяти воинов. Больше, чем кераиты могут выставить в поле.

Тэмучжин посмотрел на юг.

— После того как я увижу это войско собственными глазами, мы вернемся в земли у красной скалы, — сказал он. — Я найду людей, сколько нужно, но у нас есть еще один враг, и прежде всего нам надо разделаться с ним. — Вид у него был настолько мрачный, что Хасар не осмелился заговорить. А Тэмучжин продолжал так тихо, что братья едва слышали его: — Мы должны заплатить кое-какой долг олхунутам, Арслан. Мы все можем погибнуть. Ты не обязан ехать с нами.

Арслан покачал головой.

— Ты мой хан, — ответил он.

— Разве этого достаточно? — спросил Тэмучжин.

Арслан поклонился:

— Это для меня все.

ГЛАВА 30

Пока олхунутский воин тщательно обыскивал его, Тэмучжин стоял, раскинув руки в стороны. Хасар и Арслан вытерпели такое же обшаривание и обхлопывание. Люди, охранявшие юрту Сансара, чувствовали мрачное настроение гостей и обыск устроили тщательнейший. Все трое были в китайских доспехах поверх летних халатов и в шелковых рубахах, отнятых у татар. Тэмучжин гневно глянул на воина, который дотронулся до чешуйки, пришитой к плотной нижней ткани. Какой-то олхунут начал было говорить что-то по поводу доспехов, но Тэмучжин ударил его по руке, словно достоинство его было оскорблено. Он стоял, ожидая встречи со своим злейшим врагом.

Вокруг столпились любопытствующие олхунуты. Они болтали друг с другом и показывали пальцами на странно одетых людей, оторвавших их от утренних трудов. Тэмучжин не увидел среди них старого Шолоя, но злобный дядя уже был здесь. Коке, как когда-то, забрал мечи и исчез в ханской юрте, чтобы объявить об их приходе.

Молодой воин взял мечи с некоторым разочарованием. С первого взгляда было видно, что они не того качества, что были у Тэмучжина прежде. Татарское оружие было грубо сделано, и затачивать эти клинки приходилось чаще, чем мечи Арслана, выкованные из лучшей стали.

— Можешь войти, — наконец сказал один из стражей. — И ты тоже, — указал он на Хасара. — А этот подождет здесь.

Тэмучжин постарался скрыть свое смятение. Он не был уверен, что Хасар сумеет держать себя в руках, но у Хачиуна, который покрепче духом, нынче утром была другая задача. Тэмучжин не снизошел до ответа и нырнул в юрту. В голове бешено носились мысли.

На сей раз Сансар не восседал в огромном кресле, возвышавшемся над всем в юрте, как это бывало при важных встречах. Когда вошел Тэмучжин, он тихонько переговаривался с двумя ближними воинами. Коке стоял в стороне. Мечи, которые ему отдали, были без всякого почтения брошены у стены, словно в знак пренебрежения к их малой ценности.

Когда скрипнула дверь, Сансар прервал разговор и шагнул к креслу. Тэмучжин заметил, что двигается он осторожно, словно кости с возрастом стали хрупкими. Хан по-прежнему напоминал старого змея со своей выбритой головой и глубоко сидящими беспокойными глазами. Тэмучжину было трудно смотреть на него, не выказывая ненависти, но он сумел сохранить равнодушное выражение лица. Олхунутские воины встали по обе стороны от своего господина, сурово глядя на гостей. Тэмучжин заставил себя вспомнить, как показывать свое уважение хану сильного племени.

— Великая честь для меня лицезреть тебя, господин мой Сансар, — сказал он.

— Опять ты, — отозвался Сансар. — Я думал, что уж не увижу тебя больше. Зачем ты потревожил меня в моем доме, Тэмучжин? Вижу тебя чаще, чем собственных жен. Что тебе от меня нужно на этот раз?

Тэмучжин увидел краем глаза, как ухмыляется Коке, и вспыхнул. Заметил, что Хасар раздраженно заерзал и послал брату предупреждающий взгляд.

— Возможно, ты уже слышал о татарском войске, идущем из северных степей, — заговорил он. — Я видел их собственными глазами и пришел предупредить тебя.

Сансар испустил сухой смешок.

— Да все бродяги и пастухи на много дней пути говорят об этом. У олхунутов нет вражды с татарами. Мы сорок лет не заходили так далеко на север. Это было еще до того, как я стал ханом. — Он подался вперед в своем кресле и посмотрел на сидевших перед ним людей. Глаза его сверкнули. — Это ты подтолкнул их к войне, Тэмучжин, своими набегами подтолкнул! Так что теперь сам и расхлебывай. Я боюсь за тебя, честное слово. — Но звучание голоса выдавало его, и Тэмучжин надеялся, что Хасар будет молчать, как ему было велено.

— А они не станут смотреть, есть ли у них с кем кровная вражда или нет, господин мой, — парировал Тэмучжин. — Я видел тысячи воинов, и у них много женщин и детей. Они пришли в наши земли такой силой, какой никто и не помнит.

— Я очень испугался, — ухмыльнулся Сансар. — И что ты намерен делать?

— Заступить им дорогу, — отрезал Тэмучжин. Его спокойствие дрогнуло под откровенно насмешливым взглядом старшего.

— С кераитами? О, я слышал о вашем союзе, Тэмучжин. Вести о таких любопытных вещах расходятся быстро. Но разве этого будет довольно? Не думаю, что Тогрул выставит более трех сотен ради такого пира.

Тэмучжин медленно выдохнул и взял себя в руки.

— Олхунуты — славные лучники, господин мой. Еще с тремя сотнями таких людей я мог бы…

Он осекся, услышав хихиканье Сансара, который обвел взглядом Коке и двоих своих стражей. Сансар заметил, какие гневные лица у Тэмучжина и Хасара, и попытался быть серьезным.

— Прости, но мысль эта… — Он покачал головой. — Ты пришел выпрашивать у меня воинов? Надеешься, что все олхунуты пойдут под твое начало? Нет.

— Татары перебьют нас поодиночке, племя за племенем, — сказал Тэмучжин и сделал шаг вперед, убеждая хана. Стражники заметили это движение и подобрались. Но Тэмучжин не стал обращать на них внимания. — И сколько же ты проживешь, если будут разбиты кераиты? Сколько проживут меркиты, найманы, Волки? Мы так давно разобщены, что, боюсь, ты забыл, что мы один народ.

Сансар застыл, глядя на Тэмучжина глубоко посаженными глазами.

— Кераиты мне не братья, — сказал он наконец почти шепотом. — Олхунуты стали сильными без их помощи. Так что бейся или беги один, Тэмучжин. Своих воинов я тебе не дам. Вот мой ответ. Другого от меня не получишь.

Тэмучжин помолчал несколько мгновений. И когда он заговорил, каждое слово будто бы вырывали из него силой.

— У меня есть мешки серебряных слитков, которые я захватил у татар. Дай цену за человека, и я куплю их.

Сансар запрокинул было голову, чтобы рассмеяться, и тут Тэмучжин сделал быстрое движение. Он рывком оторвал железную пластинку из своего доспеха и, прыгнув вперед, всадил ее в горло Сансара. Кровь брызнула ему в лицо, когда он вырвал чешуйку; руки Сансара цеплялись за него, но он и замечал этого.

Стражники не были готовы к такому повороту событий. Когда они очнулись и схватились за мечи, Хасар уже был рядом. Он сломал кулаком нос ближайшему воину. У него в руках тоже была железная заточенная пластинка, сорванная с того места, где они с Тэмучжином ослабили доспех. Резким движением перерезал ею горло второго стражника. Тот споткнулся, попятился, с глухим стуком рухнул на деревянный пол и стал судорожно колотить ногами. Умирая, он испражнился, и вонь заполнила юрту.