Малахитовый лес - Никита Олегович Горшкалев

руками Агния.

– Пожалей хотя бы Умбриэля! Ладно, ты не устанешь, а он к концу дня утомится. А если натрёт мозоли? Мозоль – та же рана, а загубить детскую душу из-за своей упрямости будет верхом глупости! А ты не глупая, ты очень мудрая.

– Не смей говорить о жалости к Умбре, я только и делаю, что испытываю жалость к нему с самого его появления у меня, – у Агнии засверкали глаза. – И я сделаю всё, чтобы к концу нашего пути он остался жив. Что до остальных, как, впрочем, и до себя, – мне дела нет! Я последнюю каплю крови отдам, но вытащу Умбру отсюда.

– Мы поможем тебе в этом, – спокойно сказал Астра.

– Тоже мне, помощнички выискались! Ты должен был следить за Умброй, а не уговаривать меня с тобой поплескаться. И что в итоге? Я вся вымокла, а ты так и остался стоять на берегу как истукан.

– Ну, прости меня, Агния… Прости нас обоих за то, что мы не послушали тебя и по своей беспечности подвергли жизнь Умбриэля опасности. Алатар лично хотел попросить у тебя прощения.

– И меня тоже прости, – отозвался Умбра, всё это время держась за её руку.

– Ты-то понятно зачем извиняешься, – несколько подобрела Агния.

– Почему понятно? – состроил изумлённые глаза дракончик.

Агния вздохнула и сказала:

– Ты хочешь увидеть, чего тебе там Алатар наловил. Боюсь тебя расстроить: всё, что Алатар поймал, он выпустил обратно в реку… Да шучу я, – она засмеялась, а Умбра от счастья захлопал в ладоши.

К ним подошёл Алатар.

– Неповиновение путеводителю для бенгардийца – позор. Я готов встать перед вами на колени, – сказал он и склонил голову.

Агния простительно рассмеялась и ответила:

– Только этого ещё не хватало!

– А что такое беззубки? – спросил Умбра у Алатара.

– Ах да, беззубки! Чуть про них не забыл, – бенгардиец, наклонившись, вывалил, помогая себе лапой, из нагрудника пригоршню чёрных овальных камней. – Ну, во-первых, не что, а кто – они моллюски, двухстворчатые, водятся где – ты уже сам можешь ответить. Но самое интересное: внутри них может таиться прекрасная жемчужина!

– А я всегда думал, что жемчужины – это камушки, – досадливо сказал Умбра. – У Агнии есть жемчужные бусы. Только она их не очень любит и редко надевает.

– Жемчужина и есть камень – она рождается из песчинки, – объяснил Алатар.

– Из песчинки? – не поверил Умбра.

– Да, из песчинки, – подтвердил Алатар. – Но долго песчинка превращается в жемчуг. Всякая красота рождается в муках, самому времени мучительно рождать на свет красоту.

Алатар ещё что-то хотел сказать, но из воды, раздвигая сонное течение реки, вылезла длинная шея без чешуи с собачьей головой.

Алатар в ту же секунду расставил передние лапы, низко, будто собираясь идти на таран, опустил голову, вздыбил шерсть, глухо забил хвостом по глинистому берегу и зарычал:

– Не тронь нас, мы искатели малахитовой травы и просто хотим перейти реку!

Речное чудище подплыло к берегу и ластами взошло на него; собачья голова на длинной шее безвольно, с тупым грохотом, упала, как падает срубленное дерево. Алатар ловко увернулся, отскочив в сторону, – кошачьи рефлексы сослужили ему хорошую службу.

– Вы ихтиозавр? – неуверенно спросил Умбра, прощупывая узенькими подозрительными глазёнками речное чудище от его длинной морды на длинной шее до кончика длинного хвоста (но с шеей хвосту всё равно не тягаться!). Приподнимая тонкие худые губы, чудище показывало свои острые крокодильи зубы. Его пасть чем-то напоминала пасть Умбры, но с одним отличием – пасть «ихтиозавра» полностью покрывала густая шерсть; намокшая, она неряшливо свисала прядями. Вместо ушей у чудища по бокам головы располагались два углубления, две дыры. Большие ноздри сжимались и разжимались, из них стекало белое кружево пены. Речное чудище жадно дышало, и стоящая перед его мордой трава словно трепетала перед его дыханием. По всему телу редко торчали золотые, как солнечные блики, перья.

– Какой он тебе ихтиозавр? – волновалась Агния, будто это её назвали ихтиозавром.

– Так же было написано в книжке! Помнишь ту, про динозавров? – убедительно произнёс Умбриэль, забираясь ладошками вверх по рукаву Агнии, чтобы та внимательнее пригляделась.

– Быть похожим на кого-то и быть кем-то – не одно и то же, Умбра! Что толку от твоих книжек, если ты знаешь, но не узнаёшь? Да и не водятся в реках ихтиозавры!

– Помо… помогите мне. Без меня вам не… не перейти реку, – простонало чудище.

– Не пудри нам мозги, длинношеий, – проворчал Репрев. – Река неглубокая, течение слабое. Умбре перелететь её – раз плюнуть.

– Попробуйте, и поймёте… что я был прав, – прокряхтело чудище и выкашляло из пасти ведро воды. – Зелёный коридор вам не даст, он будет снова и снова перебрасывать вас на противоположный берег. Хотите вернуться в начало? Пожалуйста, не буду вам мешать.

– Взгляните-ка, ребятки! – с живым трепетом выговорила Агния, показывая на шею чудища, – там зияли три глубоких раны, три полосы, будто от когтей, а из них, хлюпая, текла алая кровь. – Умбра, а ты не смотри!

– Откуда у тебя эта рана? – спросил Алатар.

Чудище притронулось к нему взглядом, разящим, как копьё, и острым, как его остриё. В глазах чудища словно мешался чернозём и взятая со дна морского синева, и в них сновало какое-то лихо. И зрачок его был необычен – в виде перекрестья – и чем-то походил на звезду.

– Рану мне оставили… предыдущие искатели, – трубным голосом, тяжко извергая слова, сказало чудище.

– Неужели Орион? – вскричал поражённый Астра.

– Нет, то был не Орион. Его путеводитель. Он-то и оставил мне её на прощание.

– Я всегда думал, что существ Зелёного коридора невозможно ранить или убить, – нахмурился Алатар. – Вернее, можно, но к нашему приходу ты должен был обновиться, ведь если ты погибнешь во время нашего испытания, нам будет его не пройти. И мы не имеем никого отношения ни к Ориону, ни к его путеводителю, мы не шли вместе с ними и знакомы с ними лишь по дневнику. События, которые происходили из-за их действий и по их вине, не должны затрагивать нас.

– Алатар, – существо попыталось поднять свою длинную морду, но сил у него не хватило. – Ты очень мудрый бенгардиец, но не суждено разгадать все загадки мира. Как и не суждено мне. Для меня тоже тайна, почему сохранилась рана. Как и то, почему я помню имя и образ Ориона, но ничего не помню про его путеводителя, хотя к вашему появлению я должен был забыть и того, и другого.

– Невозможно, – пробормотал Алатар, мотая мордой.

– Это ещё раз подтверждает то, что ты ничегошеньки не смыслишь в Коридоре, тигр, – вставил