Вечный человек - Гордон Диксон

— Это придется отложить на будущее, — сказал Джим. — Нам с Мэри надо вернуться к своему народу, если только мы сумеем без проблем обойти лаагов.

— Лааги — это ваши друзья — прошу прощения, не совсем такие же друзья, — живые дыры, которым мы велели не заходить дальше в эту сторону? Почему бы им вздумалось не пускать вас в место, которое волнует так, как оно взволновало вас и Рауля? Ведь наверняка их оно тоже взволнует?

— Скорее всего, нет, — сказала Мэри. — Они живут в другом мире и видят все по-другому.

— Но у нас, например, нет дыр, и мы все видим совсем не так, как вы, а нас сейчас глубоко взволновало то, что вас так затронуло увиденное вами и Раулем.

— Это трудно объяснить, — сказала Мэри. — Во-первых, Рауль и правда видел то, на что вы почувствовали нашу реакцию. Но мы просто представили то, что он видел, а не видели это на самом деле. И еще...

— Но из-за вас мы снова все это увидели, то, что видел Рауль, хотя этого там не было.

Мэри заколебалась, и Джим быстро вступил в этот странный бестелесный разговор.

— Можно предположить, что либо то, что вы видели через разум Рауля, снова выявилось из-за наших ощущений, либо вы восприняли наши чувства и связали их с картинкой, которую вспомнили из общения с Раулем, — сказал он.

— Тем не менее у нас есть способ понимать друг друга, разве нет?

— Да, — сказали одновременно Джим и Мэри.

— Замечательно, — сказал Вопрос Первый. — Очень хороший ответ. Вы начинаете учиться одновременно говорить и слушать, как мы?

— Сомневаюсь, — сухо заметил Джим. — Это просто случайность. Мы нечаянно ответили тебе одновременно. Такое случается потому, что мы не можем читать мысли друг друга, а не наоборот.

— Мне очень жаль.

— Ты ни в чем не виноват, — сказал Джим.

— Тем не менее нам жаль. Нам жаль, что вы так искалечены и многого лишены.

— Спасибо, но мы, люди, вполне довольны этим обстоятельством, — заметила Мэри.

— Довольны быть искалеченными?

— Мы предпочитаем уединение, чтобы другие люди не читали все время наши мысли.

— Опять пробел, — грустно сказал Вопрос Первый, — а я уже решил, что так хорошо вас понимаю.

— Я не знаю, о каком пробеле ты говоришь, — сказала Мэри.

— Он, наверное, про уединение, — предположил Джим.

— Что означает это понятие, «уединение»?

— Это удовольствие и право быть одному, — сказала Мэри.

— Но вам же нравится быть вместе, как и нам!

— Верно, — ответил Джим, — но иногда нам нравится и быть одним.

— Как вы можете получать удовольствие и в компании, и в одиночестве? Разве одно другое не отменяет?

— Видишь ли, — сказал Джим, — все люди индивидуальны...

— И мы тоже — извини, я тебя перебил.

— В результате, — продолжил Джим, — когда мы одни, мы часто хотим быть с другими, а когда мы с другими, то можем очень захотеть оказаться в одиночестве.

— Вы меня сбиваете с толку, — сказал Вопрос Первый. — Такое беспорядочное у вас существование. Но давайте отложим вопрос о том, как вы можете наслаждаться двумя противоположными состояниями, на потом, когда мы станем лучше понимать друг друга. Кажется, «рождественские елки» я теперь лучше понимаю. Но вот что такое «снег»?

Какое-то время Джим и Мэри занимались приданием смысла видению, которое Вопрос Первый и его сородичи подобрали в больном разуме Рауля, когда он был у них.

— Вся поверхность планеты так выглядит? — спросил Джим у Вопроса Первого, когда они как могли закончили с объяснениями.

— Нет, конечно, — отозвался Вопрос Первый, — разные места выглядят по-разному.

— Почему тогда ты привел нас сюда? — спросила Мэри.

— Я думал, что это очевидно. Это было любимое место Рауля.

— А другие любимые места у него были? — спросил Джим.

— На этой планете — нет, но на других много. Вы хотите их увидеть?

— Да, — ответил Джим.

Так что Вопрос Первый и его друзья отвели их в другие любимые Раулем места — места, о которых он потом вспоминал как о рае.

Места эти находились на двенадцати разных, похожих на Землю планетах — три из них были настолько похожи на Землю, что если бы атмосфера на них оказалась подходящей и нигде бы не таилось неведомых опасностей, то земляне могли бы хоть на следующий день приземлиться и начать строительство. Остальным потребовалось бы терраформирование, в некоторых случаях такое же серьезное, какое потребовалось бы, чтобы убрать облака с Венеры, понизить там температуру и сделать планету зеленой и плодоносящей. Четыре посещенных ими планеты почти целиком состояли из океана.

Но на каждой было как минимум одно место, которое вызывало в памяти Рауля любовно хранимые им воспоминания о Канаде его юности. В большинстве случаев его разуму приходилось идти странными путями, чтобы превратить часть местности планеты в пейзаж его юности. Но некоторые места были так похожи на Землю, что даже Джиму и Мэри достаточно было только прищуриться, чтобы увидеть их как часть родного мира.

Полная деревьев долина, голая отвесная скала, берег реки, озеро — даже одна пустыня, полная обветренных скал, которые воображение Рауля превратило в дома его родного города. Все это показали Джиму и Мэри Вопрос Первый и бесчисленный эскорт живых разумов. И чем дальше они продвигались, тем больше Джим видел в чуждой реальности этих пейзажей узнанные Раулем знакомые формы и линии.

Способность Вопроса Первого понимать, что творилось в головах у Джима и Мэри, росла с постоянной скоростью. Бесплотный инопланетянин постоянно находил все больше слов для осмысленного общения с ними и с каждой секундой все быстрее понимал, что означали слова, которые они мысленно обращали к нему. Про себя Джим изумлялся способности Вопроса Первого учиться. Ему очень хотелось похвалить инопланетянина за это и обратиться к Мэри за подтверждением, только вот Мэри становилась чем дальше, тем молчаливее. По своему опыту общения с ней Джим не решался включать ее в разговор, пока не будет уверен, что она этого хочет. С другой стороны, он все больше и больше убеждался в том, что им многое надо было обсудить.

Джим решил рискнуть.

— Мы недавно говорили об уединении и о человеческом стремлении к нему, — сказал он Вопросу Первому. Он постепенно привыкал к тому, что если он представлял, что говорит с Вопросом Первым, тот немедленно понимал, что разговаривают с ним. Как такое понимание достигалось, Джим не представлял, но поскольку оно срабатывало, он им пользовался. Он так привык к автоматическому узнаванию адресата, что иногда забывал и обращался к Мэри, не указывая, что обращается именно к ней.

— Да, конечно, я помню, — сказал Вопрос Первый.

— Скажи, а есть какой-нибудь способ, чтобы я поговорил с Мэри наедине? То есть не разговаривая одновременно с тобой и твоими друзьями? Наверное, я плохо объясняю. Я хочу сказать, что хочу сейчас поговорить с Мэри и не хочу, чтобы нас слышал кто-нибудь еще.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});