Царь из будущего. Жизнь за «попаданца» - Алексей Махров

А пока слушай сюда: Мойша прибыл, чтобы обеспечить тебя прямой связью с Москвой! На зафрахтованном нами пароходе с проверенной надежной командой (не смотри, что немецком – это для отвода глаз), задекларированное как сельскохозяйственные машины, находится оборудование для монтажа радиотелеграфной станции. Мойша принимал в создании самое непосредственное участие и сам вызвался доставить ее тебе, смонтировать, проверить и настроить. Так что – до связи в эфире!

Эх, чуть не забыл! На страницах со второй по четвертую – кодовые таблицы. Это на всякий случай – никто нас не услышит, но вдруг…

Подпись: Димыч.

P. S. А сейчас сюрприз!»

Ниже нарисован смайлик. И что за сюрприз может быть круче прямой радиосвязи на девять тысяч километров? Даже в мое время такое было на грани фантастики, пока не появились спутники. Да и вообще – не побоялся Димка письмо с таким текстом через полмира отправлять?

Внезапно листок бумаги словно беззвучно вспыхнул у меня в руках, секунда – и на пол сыплется невесомый пепел. Вот ведь, блин, шутник хренов!

Шнирельман едва заметно улыбается, видя мою секундную растерянность. Видимо, знал, чертяка, о «сюрпризе». Интересно, а остальные листочки тем же макаром не развеются? Я ведь быстро прочитать о произошедших в мое отсутствие событиях просто не успею. Да и коды…

– Не беспокойтесь, ваше высокопревосходительство! Остальные бумаги не прошли обработку химикатами! – словно читает мысли Мойша.

– Сколько тебе потребуется на монтаж оборудования?

– Четыре дня! – удивляет Шнирельман.

– Погоди-ка… – быстро прикидываю в уме. Чтобы сигнал был устойчивый, нужна высокая вертикальная антенна или большое антенное поле. Он тут собирается за полнедели башню типа Эйфелевой или Шуховской построить?

– Александр Михалыч предложил воспользоваться для подъема антенны аэростатом! – объясняет мои сомнения Мойша.

– Ага, понял – связь только по расписанию. Ладно, это уже хорошо! Что тебе нужно? Люди, материалы, моральная поддержка?

Мойша усмехнулся уголками губ.

– Два десятка человек для разгрузки и доставки оборудования на место установки. И желательно, чтобы у них руки росли не из жопы. В ящиках – очень хрупкие предметы!

– Знаю, знаю! Радиолампы! – язвительно улыбнулся я. Мойша взглянул на меня, как на заговоривший портрет. Типа: мы это только полгода как придумали, а генерал-адмирал уже все знает. – Найдем рукастых, не беспокойся. Монтажники у тебя свои?

– Так точно! Бригада из двенадцати человек!

– А помещение для размещения оборудования тебе разве не нужно?

– Никак нет, ваше высокопревосходительство! Станцию разместим в специальном сборно-щитовом домике.

– Тоже Александр Михалыч предложил?

– Он самый! – кивнул Мойша. – Причем для Сингапура сделали облегченную конструкцию, а для России – утепленную и приподнятую на балках.

– Так вы и на родине радиотелеграф монтируете?

– Так точно! Попов развертывает станцию в Омске, при штаб-квартире великого князя Павла Александровича, а мы после вас поплывем во Владивосток.

– Это хорошо! – киваю одобрительно. – Теперь я не только с Москвой общаться смогу!

До этого счастливого момента связываться с друзьями приходилось кружным путем, через Филиппины и САСШ. Письма шли по два месяца. Поэтому о произошедших в России событиях имел крайне отрывочную информацию, составленную из доступных (при грабежах портовых городов) английских газет и того минимума, что Димка с Олегом сочли необходимым написать в депешах. Хорошо, что сейчас расщедрились.

Потому, думаю, было вполне понятно, что просто так отпускать «по делам» Мойшу Лейбовича я не собирался, решив хорошенько попытать его обо всем, что случилось на родине за время моего отсутствия. Письменное изложение на нескольких страницах – это, конечно, замечательно, но рассказ очевидца – еще лучше. Но хитрый еврей, отговорившись почти постоянным сидением в Стальграде, ловко перевел стрелки на старшего стрелка своей охраны, непосредственно принимавшего участие во всех боях, начиная от «битвы» под Лихославлем и заканчивая капитуляцией британского экспедиционного корпуса. И пришлось георгиевскому кавалеру Алеше Пешкову, бывшему стальградскому дружиннику, а ныне ефрейтору лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка добрых три часа рассказывать во всех живописных подробностях перипетии гражданской войны. Рассказчиком он оказался замечательным, образы создавал живописные, характеристики участникам давал объемные, сцены «экшена» искусно перемежал «лирическими отступлениями», и я только под конец сообразил сопоставить имя и фамилию ефрейтора с известным мне классиком советской литературы.

– Алексей, а как тебя угораздило в Стальград попасть? – поинтересовался я.

– Так я с одиннадцати лет «в людях», ваше высокопревосходительство, а три года назад записался на завод господина Рукавишникова разнорабочим. Окончил вечернюю школу, техническое училище, стал работать токарем. Но больше всего мне военное дело полюбилось – рукопашный бой, стрельба из револьверов и винтовок. Этому нас, бойцов добровольной народной дружины, сам Хозяин и его помощник Еремей Засечный учили. Так в стрельбе из пулемета я таких успехов достиг, что Ляксандра Михалыч приказал меня во внутреннюю дружину перевести, что караулы по всему заводу несла. Слова мне еще тогда странные сказал: «Кто же тебя горьким назвал, сладкий ты мой?» Ну, Хозяин наш шутник-то известный.

Я громко рассмеялся – настолько фраза из старого анекдота диссонировала с подтянутым молодцеватым видом сидящего передо мной солдата.

Получив исчерпывающую информацию, не стал больше задерживать несостоявшегося пролетарского писателя (хотя кто его знает, может, еще и состоится? Напишет роман «Отец»…), распорядился разместить всю прибывшую команду на берегу и поставить их на довольствие.

Радиопереговоров ждал, как божественного откровения, – ночами не спал, предвкушая разговор. Я им, балбесам, все выскажу. И про тактику, и про стратегию, и про остальные премудрости. Да имей я в своем распоряжении те силы, которыми так бездарно распоряжались мои друзья, военные действия сейчас бы велись непосредственно на Британских островах!

Видимо, ребята тоже горели желанием пообщаться, так как при первом (после пробных прогонов) сеансе связи император Николай и Рукавишников присутствовали лично. Из-за этого получился почти телефонный разговор – радисты в целях экономии времени вели передачу без шифрования.

[11:27:31] Сингапур: У аппарата ГА Алексей.

[11:27:42] Москва: У аппарата ЕИВ Николай, Рукавишников.

Из-за присутствия радиотелеграфистов приходится общаться в рамках официоза: