Круг Девятирога - Владимир Городов

– Это… там… ну… это…

– Перестань мямлить, сержант! Докладывай, как надлежит военному!

– Есть докладывать, как надлежит военному, господин полковник! – подобрался тот. – Докладываю. Вчера, пятнадцатого сопоната, перед заходом солнца лейтенант Рови с отделением в двенадцать бойцов-скорострельщиков отправился в рейд по захвату конвоя.

– Это я знаю! Что случилось?

– Мы устроили засаду на дороге и, как только конвой приблизился, напали на него. Но вместо каторжников в колонне оказались переодетые Неутомимые, которые встретили нас плотным огнём из скорострелов. Отряд захвачен в плен. Есть потери. Мне удалось… спастись.

– Сколько было Неутомимых?

– Около трёх дюжин.

– Лейтенант жив?

– Кажется, да. Не уверен.

– Понятно… Свободен, – отпустил солдата Петя и, обернувшись ко мне, хмуро спросил: – Что думаешь, Светлый?

– Сможем мы их догнать? – спросил я.

– Вряд ли. Засаду мы сделали очень близко от Суонара. А если и догоним – вряд ли справимся. Три дюжины Неутомимых – серьёзная сила.

– Наше положение может очень осложниться. Если Рови посадят на «пытальник», то он расскажет о порталах, и вскоре у каждого из известных ему будет стоять по блокпосту. Координат Априи Рови не знает, но тем не менее имперские галеры будут искать нас по всем морям. Думаю, что пора переходить к более активным действиям. Готовь диверсионную группу: наведаемся в логово врага. Пять человек, не больше, но самых надёжных.

– Наведаемся? Уж не хочешь ли ты сказать, что сам собираешься возглавить группу?

– Да.

– Но я как начальник гвардии отвечаю за твою безопасность и не могу позволить…

– Это приказ, полковник!

– Но ты же не можешь…

– Отвечай, как надлежит военному!

– Есть подготовить разведывательно-диверсионную группу, генерал!

В группу Петя включил себя и четверых капитанов гвардии – своих бывших сослуживцев по отряду Неутомимых. Вопреки всем армейским доктринам получилось, что в тыл врага отправлялся почти весь Генштаб.

– Почему такой состав? – возмутился я. – Случись что – и армия обезглавлена!

– А случись что с тобой – и армия вообще не нужна, – резонно возразил Петя. – К тому же сам приказал: самых надёжных.

Мойилет – Суонар, 17 сопоната 8855 года

Когда мы подошли к задворкам трактира «Дует ветер», близилась полночь. Пробираться приходилось скрытно, прячась от патрулей, которые во множестве ходили по улицам Мойилета: император объявил военное положение. С того места, где меня взяли в плен, я, отсчитывая шаги, повёл группу по памяти тем же маршрутом, которым ранее вели меня Неутомимые. Вскоре мы подошли к маленькому кособокому домишке, в дверь которого я постучал условным стуком.

– Кого Оба послали? – раздался знакомый равнодушный голос.

– Тех, кто бережёт вместе с ними, – ответил я, одновременно готовясь вырезать дверь, если, паче чаяния, окажется, что пароль изменился. Однако всё прошло гладко. Загремели засовы, и человек совершенно неприметной наружности пустил нас внутрь дома. Не задавая вопросов, он распахнул дверь чуланчика, за которой начиналась металлическая винтовая лестница. Спустившись по ней, мы оказались в узком подземном ходе с осклизлыми стенами, который скудно освещался маленькими электрическими светильниками. Длинный, без ответвлений ход заканчивался ведущей вверх лестницей с несколькими пролётами каменных ступеней. Поднявшись по ним, мы прошли ещё немного и остановились перед мощной железной дверью, которая, как я помнил, вела в тюрьму.

Петя осторожно потянул дверь за ручку. Заперто. Он занёс кулак, намереваясь стучать, но я остановил его. Приложил ухо к щели и прислушался. Из-за дверей доносился разговор:

– …значится, назначили ему пятьсот плетей. Дык я себе всю руку отмахал, плечо болит! – жаловался один голос.

– Всему тебя учить надо! – ответил другой. – Ты вот как делай: первые полсотни ударов бей усердно, с оттяжкой. А уж потом, когда кожа полопается и вся спина окровавится, можно хлестать и в четверть силы, только вид создавая: никто уж ничего и не заметит, а ты силы сбережёшь!

Я провёл невидимым лучом Меча сквозь дверь. Засовы с той стороны, гулко сбрякав, упали на каменный пол.

– Что за тарковы выходки? – раздалось оттуда, и я услышал, как кто-то подошёл к двери. – Силк, ты посмотри, что творится!

Больше ждать мы не стали. Петя распахнул дверь, а Дима буквально влетел внутрь, сбив тюремщика ударом ноги. Остальные вломились следом. На мою долю драки не досталось: когда я вошёл, на полу без движения уже лежали шесть человек в серой форме тюремщиков. Этой тюрьмы я не помнил: в камеру меня вели с завязанными глазами, а на допрос несли на носилках уже ничего не соображающего, накачанного наркотиками. «Зверинец» же находился где-то в другом месте.

Полтора десятка камер, расположенных по обе стороны длинного коридора, запирались на толстые засовы с большими навесными замками. Лишь одна дверь оказалась приоткрытой. Петя сделал знак Гене, и они ворвались в камеру. Послышался звук удара, за ним – тонкий вскрик и шум упавшего тела.

– Дима, найди ключи и отопри все камеры, – распорядился я и следом за гвардейцами вошёл в камеру. Здесь стоял смрад, издаваемый деревянной бадейкой, приспособленной под отхожее место. У стены стоял топчан из толстых, грубо оструганных досок, на котором, опутанный верёвками, лежал с закрытыми глазами лейтенант Рови. Тут же стоял поднос. На нём тускло блестели различные склянки, между которыми я заметил шприц с остатками розоватой жидкости. На полу лежал седой человек в зелёном балахоне. Он пошевелился и сел на голом каменном полу, держась руками за лицо.

«Странно, что он вообще шевелится, – подумал я. – Те, в коридоре, хоть и здоровее намного, а „отдыхают“ в полном нокауте».

– Чёй-то пожалел я его, – словно отвечая на мои мысли, сказал Гена. – Старенький, да без оружия…

– Как это жестоко! Как это жестоко – бить человека по лицу! – произнёс лежащий старческим дребезжащим тенорком, медленно опуская руки. И я узнал его. Именно этот старик поставил мне инъекцию наркотика перед допросом. Судя по пустому шприцу на подносе, Рови тоже уже успел получить дозу.

– А это не жестоко? – Я покрутил шприц перед носом старика.

– Это… Да, это, конечно… Очень, очень… Но это же по приказу императора! Сам я не желаю ничего плохого этому человеку.

– Да ведь и я, лейб-лекарь, тоже на тебя зла не держу, – ответил ему Гена. – Будь по-другому, ты, может быть, и не встал бы уже.

– Так это сам лейб-лекарь? – удивился я.

– Он, – кивнул гвардеец.

– Вот именно! – гордо задрал старичок свою бородёнку. – Я лейб-лекарь императора лэд Тико Тони и требую уважения к моему званию, к моим знаниям и, в конце концов, к моему возрасту. Я пожалуюсь императору, и вас примерно накажут. Кто здесь старший? Как звать? Чин?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});