Трибьют - Нора Робертс

— Повторяю вам, я никогда не звонила вам домой, я никогда не разговаривала с вашей женой, и мне нравится ваша работа. Совсем наоборот. Зачем, ради всего святого, мне тогда нанимать вас, чтобы вы сделали пол в кухне?

— Вот и объясните мне, черт возьми!

— Не знаю! — крикнула она. — Когда я якобы звонила вам домой?

— Вчера вечером, около десяти — вам это прекрасно известно. Я вернулся около половины одиннадцатого. Она лежала, вся красная и дрожащая, потому что вы кричали на нее как безумная.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы я кричала как безумная? Вчера в десять я была у Форда. Сидела у телевизора. Спросите его. Господи. Стэн, вы работаете здесь уже несколько месяцев. Вы должны знать, что я так себя не веду.

— Она сказала, что это были вы. Силла Макгоуэн, — сквозь гнев Стэна постепенно проступала растерянность. — Вы сказали Кей, что она тупая деревенщина, как и большинство людей здесь. Что я не умею класть плитку и что вы позаботитесь, чтобы все об этом узнали. А когда я лишусь работы, то винить в этом будет некого, кроме моей ленивой задницы. И что вы подадите на меня в суд за то, что я вам все испортил.

— Если ваша жена деревенщина, то я тоже. Я теперь здесь живу. Я не приглашаю работников, которые не умеют работать. На самом деле я порекомендовала вас своей мачехе — если она когда-нибудь уговорит отца переделать ванную. — Она почувствовала, что задыхается, но тревога начала постепенно ослабевать. — Зачем мне делать это, Стэн, если я считаю, что вы все испортили?

— Она не могла все это придумать.

— Конечно, — Силла судорожно вдохнула. — Конечно. А она уверена, что звонивший назвался моим именем?

— Силла Макгоуэн, а потом Кей сказала, что вы… они, — поправился он, явно готовый трактовать сомнение в пользу Силлы, — сказали: «Вы знаете, кто я». Тем самым тоном, каким люди хотят заявить, что они важная персона. А потом просто набросились на нее. Я целый час ее успокаивал, когда вернулся с бейсбольного матча. Заставил ее принять тайленол, чтобы она заснула. Она была так расстроена.

— Мне очень жаль. Мне очень жаль, что кто-то использует мое имя, чтобы расстраивать вашу жену. Не знаю, зачем… — Ком в горле переместился ниже, продолжая пульсировать где-то в груди. — Постойте-ка… Поставщик досок для пола сказал, что я позвонила им и внесла изменения в заказ. Поменяла орех на дуб. Но я этого не делала. Я думала, что это просто ошибка. А может, не ошибка. Кажется, кто-то меня преследует.

Стэн сунул руки в карманы, а затем снова вытащил.

— Это не вы звонили?

— Нет, не я. Стэн, я пытаюсь заработать хорошую репутацию и открыть здесь свой бизнес. Я пытаюсь установить хорошие отношения с субподрядчиками и рабочими. Когда кто-то проник в мой дом и разгромил ванные, вы взялись все восстановить, и я знаю, что вы сделали мне скидку.

— У вас были неприятности. Кроме того, я гордился этой работой и хотел все исправить.

— Я не знаю, как исправить то, что произошло с вашей женой. Я поговорю с ней, попытаюсь все объяснить.

— Лучше я сам, — он вздохнул. — Простите, что накинулся на вас.

— На вашем месте я поступила бы точно так же.

— Кто мог это сделать? Назваться вами и оскорблять Кей?

— Не знаю, — ответила Силла и подумала о миссис Хеннесси. Ее мужу предстоит провести два года в психиатрической лечебнице. — Но надеюсь, что смогу сделать так, чтобы это не повторилось.

— Думаю, мне лучше вернуться домой и все объяснить Кей.

— Ладно. Так вы придете в четверг?

Он смущенно улыбнулся.

— Да. А если вам понадобится позвонить мне домой, может, мы придумаем пароль или что-то в этом роде?

— Может быть.

Она стояла в тени амбара рядом с прислоненными к стене и разложенными для просушки на пильных козлах наличниками. И думала, сколько еще раз ей придется платить за чужие преступления, грехи и ошибки.

Глава 26

Силла стояла в спальне, разглядывая свежеокрашенные стены, а ее отец закрывал крышкой начатую банку краски. Она смотрела, как яркий дневной свет наполняет комнату, заставляя стены сиять.

— Наличники не готовы, полы еще нужно доделать, но, стоя здесь, я все равно испытываю радостное возбуждение.

— Чертовски хорошая работа, — он встал и вновь окинул взглядом стену.

— Ты можешь этим зарабатывать.

— Всегда полезно иметь запасной вариант.

— Ты покрасил почти весь дом, — Силла повернулась к нему. Она все еще не могла придумать, как к этому относиться и что сказать отцу. — Ты сэкономил мне несколько недель. Тут благодарностью не отделаешься.

— Ерунда. Мне нравится эта работа — во всех отношениях. Мне нравится участвовать в этом. В преображении. Мы пропустили столько летних месяцев, ты и я. Я счастлив, что провел это время с тобой.

Несколько секунд она просто стояла и смотрела на него, на своего отца. А потом сделала то, что никогда в жизни не делала. Первой подошла к нему, поцеловала в щеку и обняла.

— Я тоже.

Он крепко обнял ее в ответ, и она почувствовала, как отец вздохнул.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились здесь? Я пришел к черному ходу, а ты поделилась со мной сэндвичем, который мы ели на просевшей передней веранде?

— Помню.

— Не знаю, как это нам удалось. Слишком много было упущено времени, — он с тревогой заметил, что в ее глазах стоят слезы. — Ты дала нам второй шанс. Дому и мне. И вот я стою тут, рядом с моей дочерью. Я горжусь тобой, Силла.

Она заплакала и уткнулась лицом в его плечо.

— Ты говорил это, что гордишься мной, после концерта в Вашингтоне и еще один раз, раньше, когда пришел на съемки «Семьи» и смотрел, как я играю. Но теперь я в первый раз тебе поверила.

Она еще раз сжала его в объятиях и отступила на шаг.

— Лучше всего мы узнали друг друга при помощи краски для внутренних работ и бледно-желтого лака.

— Зачем же на этом останавливаться? Может, посмотрим наружные стены?

— Ты не можешь красить дом. Комнаты — совсем другое дело.

— Я считал, что прошел испытание, — поджав губы, он окинул взглядом комнату.

— Это трехэтажный дом. Большой трехэтажный дом. Чтобы его покрасить, нужно стоять на лесах и высоких стремянках.

— Я привык сам выполнять трюки. — Она закатила глаза, и он засмеялся, подумав, что такую гримасу может состроить только любящая дочь. — Может, и нет, а может, это было много лет назад. Но у меня отличное чувство равновесия.

— Придется стоять на лесах и очень высоких стремянках на августовской жаре, — не сдавалась она.

— Этим меня не испугаешь.

— Это работа не для одного человека, — она призвала на помощь логику.

— Точно. Мне понадобится помощь. Так какой цвет ты выбрала?

— Послушай, — она почувствовала легкое раздражение. — Старую краску нужно будет счистить в тех местах, где она облупилась, и…

— Все это мелочи. Пойдем посмотрим. Ты хочешь покрасить его к Дню труда, или как?

— К Дню труда? Я рассчитывала сделать это не раньше, чем к середине сентября, когда должно стать немного прохладнее. Бригада, красившая амбар…

— Буду рад поработать с ними.

Полностью сбитая с толку, она уперлась ладонями в бедра.

— Раньше я думала, что ты — только не обижайся — порядочный лентяй.

— Никаких обид, — он потрепал ее по щеке, а его лицо сохраняло безмятежное выражение. — А что насчет карнизов и веранд?

Она надула щеки и резко выдохнула.

— Ладно, мы посмотрим образцы, которые мне понравились. А когда я сделаю выбор, ты сможешь заняться верандами и ставнями. Но ты не будешь карабкаться на леса и залезать на раздвижные лестницы.

Он молча улыбнулся ей, обнял за плечи, как часто обнимал Энжи — Силла видела, — и повел вниз.

Несмотря на то что это не входило в ее планы и ей очень хотелось подняться наверх, в кабинет, чтобы посмотреть, как продвигается укладка пола и закончил ли Стэн с плиткой, она открыла три образца краски для наружных работ.

— Можно взять этот синий цвет. Серый чуть-чуть приглушит его, а белый карниз уравновесит, — она мазнула кисточкой по дереву.

— Довольно необычно.

— Да. А можно выбрать спокойный и традиционный темно-желтый цвет, опять-таки с белым или кремовым карнизом.

— Благородно и мило.

Она отступила на шаг, склонив голову.

— Я не исключаю и желтый. Что-нибудь теплое и радостное, но не очень кричащее, чтобы дом не выделялся среди зелени, как огромный нарцисс. Может, нужно подождать, пока решение всплывет само. Просто подождать, — она прикусила губу.

— Я видел, как ты принимаешь решения относительно всего, что касается этого дома и этой земли. Почему ты теперь колеблешься?

— Это будут видеть все. Каждый, кто проезжает по дороге. А многие притормозят и покажут пальцем: «Это дом Дженет Харди», — Силла отложила кисть и вытерла руки о шорты. — Это всего лишь краска, всего лишь цвет, но от него зависит, что люди увидят, когда будут проезжать мимо, и что они будут думать о Дженет. И обо мне.