Ранние кинотексты, 2000–2006 - Георгий Юрьевич Дарахвелидзе

— продюсер и режиссёр фильма «Цивилизация», одного из столпов американского кино 1910-х. Луэлла Парсонс — известная и очень влиятельная критикесса. Наконец, Уильям Рэндольф Хёрст — миллионер, газетный магнат, ставший прототипом главного героя «Гражданина Кейна» Орсона Уэллса. Таинственная смерть Инса во время прогулки на яхте Херста, где присутствовали все эти люди и другие представители бомонда — одна из загадок истории американского кино. Поэтому существенно, что Богданович не претендует на достоверность, с самого начала заявляя в словах одной из героинь, что перед нами — экранизация одного из слухов. Надо заметить, наиболее популярного: Хёрст, любовницей которого была Дэвис, заподозрил ее в связи с Чаплином и решил убить соперника, но в сумраке ночи случайно застрелил Томаса Инса. Происшедшее видела Луэлла Парсонс, которая путем шантажа заставила магната подписать с ней пожизненный контракт, дающий право держать свою колонку в одной из наиболее популярных его газет.

Сатира, направленная на события, которые основаны на слухах, снижает воздействие. Бессмысленно высмеивать то, чего не было. Назойливая комичность, неестественность и некоторая театральность в поведении персонажей говорит не столько о некоторой искусственности жизней, сколько о том, что персонажей «Кошачьего мяуканья» не стоит отождествлять с реальными лицами. Замысел картины — в обобщении действующих лиц, в соотнесении их со звездами шоу-бизнеса вообще. Неизвестно, произошла ли эта история на самом деле, но то, что она могла бы произойти в мире «голливудского проклятья, когда деньги уничтожают моральные принципы» — возможно. Богданович с несомненным знанием материала (он занимался киноведением до того, как стать режиссёром) не воссоздает не конкретную ситуацию, а показывает нравы этого общества в целом. Если человек, попавший в этот безжалостный мир, перестанет сопротивляться, то начнет плыть по течению, которое неумолимо принесет в пропасть. Остановиться невозможно — это последняя фраза картины и одновременно мысль: «Если мы остановимся, мы станем никем». Взмахи крыльев перелётных птиц — свободная воля, хаотичные попытки голливудских звезд «остаться на плаву» — зависимость, когда даже при попытке остановиться продолжаешь двигаться по инерции.

В 1996 году вышел теперь уже знаменитый французский документальный фильм «Микрокосмос» о жизни насекомых; «Кочевников» Перрена сравнивают с ним. Но микрокосмос — это слово, которое подходит и к фильму Богдановича. Микрокосмос его героев — это яхта, на которой разворачиваются драматические события «Кошачьего мяуканья». Мир, обреченный нести смерть. Неслучайно в одном из монтажных стыков корабль, стоящий у пристани, ассоциируется через прием наплыва с гробом.

Униженные и отмороженные

Фестивальная программа «Предпремьеры» дает возможность уже сейчас увидеть некоторые фильмы, которым только предстоит прокат в России. Подбор лент отличается большим разнообразием — программа составлена без следования какой-либо одной тематике или определенному направлению (в отличие от «АиФории» или «Экзотики»). К тому же фильмы не отобраны конкретными людьми (как «8 1/2 фильмов» Петра Шепотинника), а предоставлены для показа российскими прокатными компаниями. Таким образом, «Предпремьеры» — своеобразный кинорынок в миниатюре, в течение которого станет ясно, какие фильмы стоит выпускать на экраны страны, а какие — ограничить двумя-тремя показами и отправить прямиком на видео.

Типичный представитель второй из этих групп — «В последний момент» Стивена Норрингтона, затерявшийся в мировом прокате: на данный момент нельзя найти точной даты его премьеры ни в одной стране мира. Это вполне закономерно: в отличие от успешного блокбастера 1998 года «Блэйд», новую картину этого режиссёра сложно представить долгое время демонстрируемой в каком-нибудь большом кинотеатре. «В последний момент» — из разряда фильмов, не предназначенных для широкой аудитории.

Это история молодого парня Билли Берна, популярность которого была так велика, что его узнавал каждый встречный на улицах Лондона, где разворачивается действие. В одночасье идиллия рухнула, и Билли начал опускаться все ниже — в мир подпольных ночных клубов, трущоб и беспризорных детей. Постепенно он начинает переосмыслять свое существование, задумываться о том, насколько полезной и продуктивной была его предыдущая жизнь.

Фильм начинается с монолога героя, обращенного к зрителю. Проведя нехитрые математические умозаключения, Билли приходит к выводу, что люди часто не задумываются о том, что бессмысленно тратят свое драгоценное время. И задает вопрос: а что вы успели сделать за последнюю неделю? Этот мотив проходит через всю картину, но специфическим способом: персонажи то и дело разражаются пространными речами о том, что нужно с умом использовать отведенный тебе срок.

Проговаривать основные мысли в монологах героев — штамп. Конечно, порой без этого никуда — например, когда нужно донести какие-нибудь истины до детской аудитории. «В последний момент» — недетское кино. Своей маргинальной стилистикой фильм Норрингтона претендует на звание арт-хаусного, что контрастирует с прямолинейным способом его самовыражения.

Сами авторы этой прямолинейности, похоже, не замечают. Она переполнена кадрами, которые вроде бы должны что-то означать, но на самом деле никакой логики в этом хаотическом наборе сцен нет. Вложив главные слова в уста персонажей, Норрингтон пытается обнаружить более сложный подтекст в стилистике, тяготеющей к традициям Гая Ритчи и Даррена Аронофского. Но если изобразительный ряд у этих режиссёров осмыслен и четко обусловлен происходящими событиями, то у Норрингтона связь между фабулой и способом ее изложения практически отсутствует. Ускоренная и замедленная съемка, цветовые фильтры создают некоторое подобие атмосферы нереальности странного города, но выглядят не как продуманные технические приемы, а как желание показать себя. На просмотре ясно представляешь себе создателей картины, которые со словами «Вот здесь мы сделаем рапид, а в той сцене, пожалуй, дадим разлом кадра посередине» всерьез думают, что делают стильное кино. Но если в прошлый раз фокус удался — успешным «Блэйда» сделал в первую очередь его стиль, основанный на природе комикса, — то данный сюжет вполне можно было рассказать и другим языком. Фильму от этого хуже бы не стало.

«В последний момент» в сравнении уступает картинам, с которыми вызывает ассоциации. Атмосферу низшего социального слоя, падения на самое дно гораздо лучше передавал «Реквием по мечте». Там же, у Аронофского, разумнее используется стиль клипового монтажа и люминесцентное освещение. Наконец, бомж в черных лохмотьях в «Малхолланд Драйв» — глубокий образ, варьирующийся от хранителя непроницаемости определенных границ до властелина человеческих судеб. У Норрингтона тоже есть подобный персонаж, но фантазия режиссёра не сумела наградить его чем-то большим, нежели «тик-так, время уходи». А насчет идеи о том, что нужно с пользой проводить каждую минуту своей жизни… Пересмотрите лучше «День сурка».

Если изложенных фактов недостаточно, чтобы убедить в том, что «В последний момент» заслуженно до сих пор не находит своего места в прокате, замечу еще кое-что. Существует тенденция приглашать на современные фестивали