Новые дороги - Галина Дмитриевна Гончарова

как для обычных людей. Мало кому из лавочников приходится вести суд, подписывать смертные приговоры… и это оставляет свой отпечаток. Иларио видел его другим.

Уставшим, серым, погасшим, умирающим от болезни – и радующимся Адриенне. Счастливым, что она такая… не размотает сынок все, что доверено.

Будь Филиппо жив, он бы и сына удержал, и никогда бы ничего такого не позволил… При нем кардинал сидел тихо… ну почти. Именно поэтому Иларио сейчас помогал Адриенне. Совесть и долг, порядочность и здравый смысл – все говорило об одном и том же. Все было воедино.

И мужчина решил действовать.

Может, он и погибнет. Но хоть перед Господом предстанет человеком, а не скотиной!

Глава 9

Лоренцо

В пыточной было сыро и холодно. И в то же время душно. Вот как может такое быть?

Низкие своды, крохотные окошки, через которые свет не проникает, а скорее проползает внутрь, просачивается каплями. Факелы, разные пыточные приспособления, столы, стулья, колеса, козлы, инструменты, от одного вида которых у особо впечатлительных родимчик приключится.

И запах…

Крови, боли, страданий…

Лоренцо послушно дал пристегнуть себя к большой крестовине. Палач перебирал инструменты, а Лоренцо даже не волновался.

Он ни в чем не виноват. Так что все разъяснится.

Вот и какой-то чиновник. Мелкий, явно совсем не важный… сидит, смотрит…

– Здравствуйте, дан Феретти.

– Добрый день. Ньор?..

– Леоне. Адельмо Леоне, к вашим услугам.

– Не могу сказать, что счастлив знакомству при таких обстоятельствах. – Лоренцо выразительно пошевелил привязанными руками.

Ньор Леоне, пожилой мужчина лет шестидесяти, такой весь добродушный на вид, кругленький, сразу видно – опасный, словно кобра, улыбнулся в ответ.

– К нам редко попадают настолько спокойные люди, дан Феретти.

– Ньор, я не знаю за собой вины, вот и не беспокоюсь. – Лоренцо серьезно посмотрел на ньора. – В чем меня обвиняют?

Ньор Леоне посмотрел в карие глаза парня.

Вот убивайте, режьте, вешайте… что хотите с ним делайте! Но ньор Леоне всем чутьем ищейки, наработанным за сорок лет беспорочной службы, чувствовал: невиновен! Иной тут ангелом светлым выглядит, но нутро ведь не обманешь! Так и поет оно: врут тебе! В глаза врут, нагло врут… еще и не краснеют. А тут парень уверен в себе и спокоен.

Почему?

– Дан Феретти, вас обвиняют в попытке убить короля.

Круглые глаза Лоренцо сказали ньору Леоне все, что он хотел узнать.

– А зачем мне его убивать?

И этот вопрос тоже… действительно – зачем?

– Если ее величество отдала вам приказ…

– Но я ее видел всегда при свидетелях. И никаких приказов она мне не отдавала.

Ньор Леоне покачал головой.

– Дан Феретти, вы сами понимаете… если вы не сознаетесь, я буду вынужден применить пытку.

– То есть вас вынудят, – понятливо кивнул Лоренцо.

Ньор Леоне опустил глаза.

Ну… примерно так. И вынудят, и заставят… начальник прямо сказал: надо! И сейчас он превратит хорошего парня в воющий от боли кусок мяса. Чтобы заставить его солгать…

А не хочется…

Вот сволочью ньор Леоне отродясь не был.

– Дан Феретти…

Лоренцо покачал головой.

– Ньор Леоне, я сейчас попрошу вас об одной услуге. С вашего позволения…

– Слушаю вас, дан Феретти?

– Прикажите развязать мне одну руку и дайте что-нибудь… хоть нож, хоть гвоздь, хоть уголек…

– Вы хотите покончить с собой?

– Вам дать клятву по всей форме, что я так не поступлю?

– Дайте, – кивнул ньор. Выслушал клятву и кивнул палачу. – Отвяжи ему левую руку. Дай… ну хоть уголь. И побудь рядом.

Палач послушно подхватил щипцами горячий уголек из жаровни и передал Лоренцо. Дан Феретти, недолго думая, перехватил щипцы и приложил уголек к центру груди.

Мерзко зашипело.

Запахло паленой кожей.

Лоренцо продолжал улыбаться.

На арене приходилось терпеть еще и не такое. И натаскивал их Зеки-фрай качественно. Какое-то время он продержится… Энцо отнял уголек от груди.

– Убедитесь сами?

Ньор Леоне послушно подошел.

Ожог был настоящий, без волдырей, просто до живого мяса… а Лоренцо улыбался. Даже когда палач, недолго думая, ткнул в рану пальцем… дернулся, конечно, но не вскрикнул, и гримасы боли на его лице не было.

Улыбка. Даже жутковатая слегка.

– Д-дан Феретти…

– Вы можете меня убить в любой момент, ньор Леоне. Но… вы сами видите, как я отношусь к боли.

– Вижу.

Сейчас Лоренцо рисковал. Но Арайя же! Люди о соседнем-то городе иногда знают ничтожно мало, а о соседней стране в такие байки верят, что хоть ты падай! И морские змеи у них, и летучие драконы, и горящие птицы по небу летят…

Чего после третьей кружки не придумаешь!

– Я долго жил в Арайе. И меня научили одному хитрому фокусу. Я могу умереть в любой момент.

И правда – мог. Откусить себе язык, захлебнуться кровью… один из гладиаторов рассказывал. Было и такое.

– И зачем вы мне это показали?

– Я не стану ничего подписывать. Болью вы меня ни к чему не вынудите. А начнете уродовать и ломать – попросту убью себя. Быстро и почти безболезненно. Я смогу.

– Это грех.

– А сломаться под пыткой и оговорить невинного человека – нет? Это будет не самоубийство, а жизнь, отданная за любимую. Это – не страшно.

Ньор Леоне задумался.

Патовая ситуация. Пытать… можно! Но бессмысленно. Убить можно. Но признания от этого все равно не будет.

Что остается?

Только поговорить с начальством.

Что ж, время себе дан Феретти этим выгадал. Но вот сколько? И что будет потом?

Ньор Леоне кивнул, подтверждая маленькую победу Лоренцо.

– Дан Феретти, я распоряжусь отвести вас в камеру. Пока… Что будет потом, я просто не знаю.

Лоренцо пожал плечами.

– Я тоже, ньор. Скажите, если меня спрашивают о королеве, значит… она тоже?

Тут уже ньор не выдаст никаких тайн.

– Его величество приказал поместить ее величество сюда же. В Воронью башню. Обвинение – покушение на короля.

– С моей помощью? Можете меня убить…

– Можем, дан Феретти. Можем. Только вот что это даст?

Лоренцо вздохнул.

– Ее… не тронули?

– Нет, дан Феретти.

Это хорошо.

Ньор Леоне прищурился.

– А если честно, дан? Что вас связывает с королевой? Не для протокола?

– Я ее просто люблю, – пожал плечами Лоренцо. – И об этом все знают.

Потому ты сюда и попал. Любил бы ты кого попроще…

Вслух, понятно, ньор Леоне этого не сказал. Распорядился отвести дана Феретти в камеру и пошел докладывать по команде. То есть своему начальству, а уж оно и выше пойдет…

И не видел, как в камере статуей отчаяния упал на солому Лоренцо.

Риен, Риен, любимая…

Что мне сделать, как тебе помочь?!

Ответа пока не было. Увы.

Мия

– Чего