Голод Рехи - Мария Токарева

поочередно отмылось водой из горного ключа, Ларт объявил победный пир. И там он с удовольствием нацепил на себя все награбленное золото: корону, перстни, тяжелые цепи, чеканные пояса и прочее бессмысленное отягощение. Рехи только поморщился, потому что в свете факелов Ларт слишком ярко сиял от этих украшений.

– Вернулись, значит, – улыбнулась ему Телла. Но Рехи видел в ее глазах жгучую ненависть, хотя на языке переливалась сладость. Она поддерживала заговорщиков, которых Ларт мастерски уничтожил на поле битвы. И закрадывались подозрения, что она все еще вынашивает план восстания. Но ведь правитель вычислил всех недругов!

Рехи подозрительно озирался вокруг, видя в каждом возможного врага, но вскоре плюнул: «Надоело! Разбирайся с этим сам, Ларт!»

Теперь он сознательно потребовал настойку из грибов, которую предводитель милостиво сдобрил несколькими каплями своей крови. Разум затуманился, и Рехи снова окунулся в безумство оргии. Он знал, что Телла ненавидит его, но это не помешало овладеть ее телом, а потом подхватить из общего марева черноволосую подружку предводителя. Сквозь морок Рехи видел колыхание множества тел в танцах и любовных утехах. Но даже тогда он не смог отделаться от омерзения, затопившего его до предела. Он созерцал черные линии мира, опоясавшие все вокруг. И его, его тоже. Он видел не оргию, а поле боя, и отблески факелов казались ему огнями сожженной деревни. Забыть об этом не помогала ни ярость борьбы, ни сладость податливых случайных губ.

«Я есмь смерть несущий. Я есмь Разрушитель Миров», – отдаленно донесся незнакомый голос. Рехи не представлял, кому он принадлежит. Ему самому? А может, Двенадцатому или Тринадцатому. Или им обоим, но в разное время.

«Прокляни их! Прокляни их всех и преврати в зверей, которым они уподобились!» – прорезал мысли отчетливый возглас. И Рехи понял, что снова увидел сон о прошлом, пугающий и мрачный. Обычно ему являлись сады, красоты дворца. Но теперь он скитался вместе с жрецом по сумрачным узким улицам тесного города. Замок остался где-то на холме, а вокруг текли помои, которые из дверей и окон выплескивали прямо на голову и под ноги незадачливому служителю Двенадцатого. Он уворачивался и уклонялся.

– Будь ты проклят! Где твоя помощь? – крикнула ему какая-то женщина вслед, и безымянный жрец пониже надвинул на лицо капюшон. Он прислушивался к разговорам горожан. Наверное, специально выбрал самый длинный путь до замка, чтобы донести до короля роптание народа. И Рехи понял, что город медленно агонизирует в осадном кольце. Неведомо, сколько прошло времени, но былого великолепия и красоты не осталось. Простой люд выглядел пугающе: изможденный, тощий, шатающийся. Жители бродили по улицам озлобленными тенями, беднота жалась у дверей разоренных таверн, а в зловонных чанах варились крысы и кожаные ремни.

«Ну, ты Страж Мира или не Страж? Помоги, что ли, им», – подумал язвительно Рехи. В таких снах он забывал о собственных бедах, всецело сливаясь с образами далекой эпохи. Они больше не пугали, а после всего увиденного при уничтожении вражеской деревни воспринимались как отдых. Но картины на этот раз представали слишком удручающие.

– Страж Мира! Страж Мира! Попроси за нас у Двенадцатого! – умоляла какая-то женщина, прижимая к груди истощенного, почти синего младенца. Кажется, дитя уже умерло, а мать обезумела от горя. Возможно, она просила воскресить. Но в этом сне Рехи почему-то точно знал, что возвращение к жизни – это один из величайших запретов, одно из ограничений силы. Тайна смерти неподвластна ни Стражам Мира, ни Стражам Вселенной. На что они тогда нужны? Впрочем, их общую бесполезность Рехи уяснил уже давно.

Вот и теперь благостный жрец прошел мимо, состроив скорбную гримасу. Он ни во что не вмешивался, как завещал ему устав культа Двенадцатого.

«Ты ведь тоже умел управлять линиями мира. Да или нет?» – злился Рехи, рассматривая сгоревшие дома вокруг. Небогатый портовый квартал, очевидно, недавно подвергся обстрелу с моря. Где-то у пристани качались обломки кораблей, зиявших распоротыми днищами. Вместе с тяжелыми цепями они создавали преграду для флота пиратов. Под стенами временами что-то шевелилось. Вражеское войско копошилось там, за толстой каменной кладкой. Оно вспенивалось морскими волнами и уходило, как живой отлив. Обрывочные мысли из головы жреца донесли общую картину: город держал осаду уже несколько месяцев. Король оказался слишком нерешителен и слаб, чтобы выступить навстречу проклятому братцу. Союзников не нашлось, казна опустела. Да еще безумие и побег старого адмирала подкосили дух жиденькой армии. Правитель с принцессой и свитой еще неплохо жили на холме в высоком замке, а простой народ, как водится, страдал. Вот и весь сказ.

Толковых приказов никто не отдавал. Все ждали помощи от эльфов, но их короли слишком долго собирали армию. Так старательно тянули время, что уже любой дурак догадался бы: они придут подбирать ценности в разоренном городе и заключать договоры с победителем. Жрец в лиловом балахоне понимал это, но не мог принять такой исход. Он который день сновал по улицам и пытался придумать хоть какой-нибудь план, искал потайные калитки в стенах, чтобы выскользнуть наружу и добраться до вражеского короля. Это казалось ему разумным, он надеялся обезглавить его армию. Но не удавалось.

«Ну так и призови линии мира! Чего ты ждешь-то? Или не для того они… Но для чего вообще тогда?» – недовольно фыркал Рехи, наблюдая нерасторопность своего предшественника. У этих прошлых людей хватало ума только наряды красивые носить да с девушками любезничать.

– Кто здесь? – обернулся жрец. Рехи устрашился, неужели услышал? Но все оказалось проще: вокруг жреца образовалась компания неприятных типов. Они подступили со спины, но не напали, а попытались отвернуть незваного гостя от темной подворотни возле сгоревшего двухэтажного дома.

– Уходи, жрец. Мы знаем, кто ты.

– Уходи, а то хуже будет, – угрожали они ему.

Но жрец еще больше насторожился. Его окружили четверо неотесанных мужланов, они выжидающе смотрели на него, вытаскивая короткие самодельные ножи. От них исходил смрад немытых тел, но ноздри терзал какой-то чужеродный запах, не присущий человеку. Кровь – об этом легко догадался Рехи, проникаясь ощущениями жреца. Последний все еще не понимал. Он был слишком чист душой, слишком предан своему бессмысленному культу. И он верил в людей больше, чем они того заслуживали.

– Что вы… что вы делаете, выродки! – вскричал обескураженный жрец, когда пробился в подворотню, отведя от себя атаку ножа. Пять или шесть фигур обступили нечто темное, лежавшее на земле в груде закопченных обломков.

– Едим! – угрюмо отозвались ему бандиты. – И тебя съедим.

Жрец не желал верить своим глазам.

– Это человек?!

– Человек, – безразлично отвечали ему. – Ну, что ты сделаешь?

Они склонились над телом