Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

убрал из кабинета трех министров, признанных неэффективными, и отклонил предложение «Халька», желавшего внедрить в правительство собственные кадры.

НДПА разочаровалась в Дауде, но тот планомерно расчищал для себя пространство. В сентябре 1973 г. экс-премьер Мохаммад Хашим Майвандваль был обвинен в заговоре и арестован вместе с 44 другими политиками и военными. Спустя месяц он умер в тюрьме, судя по всему, не выдержав пыток, – но министерством внутренних дел еще заправляли парчамисты, и для сторонних наблюдателей ситуация выглядела так, будто НДПА ликвидировала потенциального соперника – довольно популярного в столице Майвандваля.

В обращении к нации 23 августа 1973 г. Дауд указал на отсутствие экономического прогресса в течение предыдущего десятилетия. К марту следующего года он разработал масштабную программу индустриализации, развития торговли, стабилизации цен и стимулирования афганского производства. Подобно лидерам прочих стран третьего мира, президент выступал за централизованную экономику, выстроенную вокруг крупных промышленных проектов. Это подразумевало очередную волну зарубежных инвестиций – и их наиболее вероятным источником был СССР при эпизодическом участии Штатов. Дауд продолжал разглагольствовать о вечной советско-афганской дружбе, но параллельно налаживал отношения с региональными союзниками США. Он встретился с пакистанским премьер-министром Зульфикаром Али Бхутто и иранским шахом Мохаммедом Резой Пехлеви. Тройка лидеров обсудила создание регионального торгового союза, строительство международной железной дороги и пакт о коллективной безопасности. В 1974 г. Кабул заключил с Тегераном беспрецедентное 10-летнее соглашение об экономической помощи в размере $2 млрд. Также Дауд изучал перспективы финансирования со стороны разбогатевших нефтяных монархий – Саудовской Аравии, Ирака и Кувейта, где тысячи афганцев работали на стройках.

В 1977 г. у Афганистана появилась новая – уже четвертая – конституция, которая закрепила однопартийную систему с правящей Национально-революционной партией, учрежденной Даудом. Все остальные политические организации, включая НДПА, были вне закона. Тем самым президент выбил почву из-под ног не только левых, но и правых. Пока коммунисты негодовали, исламисты подняли восстание, но Дауд его разгромил. Бурхануддин Раббани, Ахмад Шах Масуд и Гульбеддин Хекматияр бежали в Пакистан. Дауду исполнилось уже 67 лет, но он все еще был силен и по-прежнему мог победить врагов с помощью репрессий – по слухам, он даже заказал в Германии приспособления для изощренных пыток. Тем не менее президенту не удавалось удержать афганское общество от распада. Митингующих студентов нельзя было запереть в лекционных аудиториях, а бастующих рабочих – приковать к станкам. Ткань рвалась и расползалась, сколько бы ее ни штопали.

17 апреля 1978 г. неизвестные убили Мира Акбара Хайбера – идеолога «Парчам». Фракции НДПА объединились и обвинили в преступлении Дауда – невзирая на внутренние разногласия, халькисты и парчамисты чувствовали себя небезопасно. Похороны Хайбера вылились в многотысячные антиправительственные и антиамериканские демонстрации. Дауд занервничал и решил покончить с коммунистами. 25 апреля он распорядился арестовать всех вожаков левых, о которых знал, включая Тараки и Кармаля, – но халькист Хафизулла Амин успел отправить своего маленького сына с посланием к партийным подпольщикам. Послание содержало подробную инструкцию по началу переворота. Подпольщики передали необходимые указания товарищам в армии и на радиостанции. На самом деле халькисты разработали план давно и ждали удобного момента, дабы его осуществить. К счастью для них – и к несчастью для Дауда – этот момент настал.

27 апреля 1978 г. несколько сотен солдат и 50 танков 4-го бронетанкового корпуса напали на президентский (бывший королевский) дворец Арг. Атака стала сигналом для других халькистов, служивших на оружейных складах и в воинских частях, разбросанных по всей столице. На военные и гражданские аэродромы в Кабуле и окрестностях въехали танки. Дворцовая стража и две пехотные дивизии сопротивлялись повстанцам, но были разбиты. Мятежникам помогла общая неразбериха, царившая в городе, – власти готовились к массовым торжествам в честь ареста руководителей НДПА. Многие военные, не принадлежавшие к «Хальк» или «Парчам», вообще не поняли, что стряслось: одни думали, что грянул исламистский бунт, вторые – что возле дворца идет репетиция парада. Третьи оперативно примкнули к смутьянам, поскольку у них не было особых причин защищать президента. Четвертые предали его из соображений личной выгоды, надеясь получить какие-то преференции от новых хозяев Афганистана. В тот день никто не вспомнил, что Дауд сделал для страны и армии.

Есть легенда о том, как свергли Дауда. Якобы к нему пришел офицер-танкист и сообщил, что узнал о готовящемся перевороте, который должен был произойти 27 апреля. Информатор попросил у президента разрешения зарядить танки боевыми снарядами и разместить их вокруг дворца Арг. Дауд разрешил.

Утро 27 апреля выдалось тихим и солнечным. В полдень на холме возле дворца выстрелила пушка – но она стреляла каждый час, отсчитывая время. Кабульцы сверяли по ней часы. Однако на этот раз через пару минут после залпа танковые башни развернулись и направили стволы на резиденцию. Лишь тогда Дауд понял, почему офицер знал о заговоре. Он сам в нем участвовал.

Президент спрятался в дальней комнате и велел родственникам уходить – но они не сумели вырваться из осажденного здания. Тем временем во дворе повстанцы уже расстреливали телохранителей Дауда с самолетов…

По официальной версии, распространенной революционерами, утром в Арг прибыли представители мятежников и потребовали от президента сдаться. Дауд отказался и начал стрелять в парламентеров, которые открыли ответный огонь. В результате погибли сам Дауд и, по разным данным, от 18 до 30 членов его семьи, включая пятерых детей. Конечно, такие жертвы трудно объяснить перестрелкой – судя по всему, речь шла об уничтожении правящей элиты. К тому же, вскоре были убиты многие соратники президента.

Дауда застрелил офицер по имени Имамуддин. В дальнейшем генерал Махмут Ахметович Гареев (1923–2019) – исполнявший обязанности главного советского военного советника в Афганистане в 1989–1990 гг. – вспоминал со слов Мохаммада Наджибуллы[136] следующее: «…после захвата резиденции Дауда и других наиболее важных объектов в Кабуле политбюро НДПА собралось на совещание, где наряду с другими вопросами обсуждалась судьба Дауда. С одной стороны, участники совещания понимали, что, пока жив Дауд, остается опасность реставрации прежней власти. Но никто не хотел произнести фразу о его расстреле, чтобы на всякий случай уйти от ответственности. Разговор шел уже несколько часов. Вдруг в комнату, где шло совещание, зашел с автоматом в руках и перевязанной раненой рукой Имамуддин. Он что-то хотел сказать, но его не слушали и кто-то попросил зайти попозже. Он не уходил. Когда же споры участников совещания начали особенно накаляться, Имамуддин выбрал момент, подошел к столу и сказал: “Но ведь я уже убил его”. И тем самым разрядил обстановку, и все участники совещания облегченно вздохнули».

Взяв дворец Арг, халькисты быстро погрузили тела Дауда, его родственников и приближенных в грузовик