Я - счастливый человек - Клара Лучко

Будет ли победитель?

Впервые я увидела телевизор, когда училась в институте и снималась в картине «Три встречи». Мне нужно было изучить азбуку Морзе и работать с ключом.

Позвонили радиолюбителям, попросили, чтобы они научили меня. Это была дружная компания молодых людей, которые собирались на Сретенке в небольшом полуподвальном помещении.

Там‑то я и увидела расположенный довольно высоко от пола, на специальной подставке, ящик с маленьким мерцающим экраном. Звучала музыка Чайковского, показывали «Лебединое озеро», и малюсенькие балерины танцевали на сцене.

— Это что такое? — спросила я.

— Это телевизор. В Большом театре идет спектакль, а мы его смотрим.

— Такое все маленькое, — говорю я. — Неинтересно.

— Придет время, и экран будет больше…

Затем я увидела телевизор, когда жила в коммунальной квартире на улице Качалова. Одну из комнат занимала семья часового мастера. По вечерам, когда я поздно возвращалась домой, дверь их комнаты была приоткрыта. В комнате сидели соседи, поставив стулья рядком. Они смотрели передачи, и экран был больше. Это был телевизор «КВН» с линзой.

Как недавно и как бесконечно давно это было! Теперь уже трудно представить жизнь без телевизора, без разнообразия каналов, программ и передач. О роли телевидения, о его особой магии, о его влиянии на человека, добром и злом одновременно, можно рассуждать бесконечно. Экран цепко держит каждого из нас в объятиях, и это теперь уже навсегда.

Мне рассказывали, что в Италии предлагался большой приз тем заядлым зрителям, которые три месяца не будут смотреть телевизор. И женщина, выигравшая приз, сказала, что никогда больше она не будет участвовать в подобных конкурсах. Приз не стоит того, чтобы три месяца оставаться совершенно одинокой, не знать, куда себя деть. Как будто что‑то от нее ушло, ушло из ее жизни, ушло из ее души. И это она пережила очень тяжело.

Всем, кто работает на телевидении, в том числе и актерам, которых часто приглашают на передачи, надо об этом помнить. Если приходишь на телевидение, должен помнить о зрителях. Что они получат от встречи с тобой, от твоей передачи?

Первый раз на телевидение я пришла как актриса, занятая в спектакле. В Театре киноактера главный режиссер Л. С. Рудник поставил спектакль по Чехову — «Дуэль». В этом спектакле были заняты Дружников, Хвыля, я и Елена Кузьмина, жена режиссера Михаила Ромма. Она‑то и попросила Ромма прийти на репетицию.

Спектакль Ромму понравился, и он предложил сделать вариант для телевидения.

В павильоне на Шаболовке построили несколько выгородок декораций. Действие идет непрерывное. Кончилась, допустим, сцена в доме, а дальше — в беседке. Возле беседки стоит человек, машет рукой, чтобы я видела, куда мне идти. Пока камера направлена на моего партнера, который еще остается в кадре, я быстро перебегаю в следующую декорацию…

Помню, мы репетировали несколько дней, и для нас самым важным было запомнить, после каких слов и куда мы переходим, кто остается на месте, на ком камера задерживается. Ведь ошибиться нельзя! Прямой эфир.

Представляете, сколько нервов стоила передача для всех нас — режиссера, операторов, помощников режиссера, осветителей, актеров. И еще было обидно, что сами мы ничего не видели. Ведь тогда не было видео, поэтому мы могли лишь просить близких, чтобы они сидели у экранов и после рассказали нам, как все это было.

Затем меня пригласили вместе с Юлией Борисовой на литературно — музыкальную передачу в Зале имени Чайковского. Мы читали стихи.

Когда читает Борисова, я знаю, что потом камера перейдет на меня, а в голове только одно: не забыть текст. Я не имею права ошибиться.

Тогда еще не было никаких телесуфлеров, никакой подстраховки, а все передачи шли напрямую. От этого возникало страшное волнение. Но его надо было скрыть. Стихи должны идти плавно, настроение мы должны передавать зрителям. А внутри у меня — страх.

И эту передачу я запомнила, потому что она мне стоила многих сил.

Потом были «Голубые огоньки» и «Кинопанорамы», интервью и даже монологи. В каких только передачах я не участвовала: «Весьма важные персоны» и «Детектор», «Семья» и «Герой дня» и т. д. Но никогда я не была автором и ведущей телепередачи.

Как‑то к нам домой приехал Владилен Арсеньев. Раньше он работал вместе с моим мужем в «Известиях», а потом перешел в Останкино. Он предложил мне вести на ОРТ передачу «Фильмы нашей памяти». Мне надо было за десять — двенадцать минут представить картину, побеседовать с актером или режиссером, которые имели отношение к созданию фильма. Словом, мне давали карт — бланш, но с одним условием: зрителю должно быть интересно.

Я думала: как же мне построить передачу? Чужой текст я говорить не хочу, никогда не выступала по написанному кем‑то. Как человек ответственный, я нервничала, и меня стали одолевать сомнения — смогу ли быть автором и ведущей новой телевизионной рубрики? Не интервьюером, а собеседником.

Расчет Владилена Арсеньева, как я поняла, был точным. Зрители уже тогда начали уставать от бесконечных «мыльных опер» и крутых заокеанских боевиков. Все явственнее проступала ностальгия по старым фильмам, которые, как правило, были нравственными и добрыми.

Я решила в первой передаче представить фильм «Приходите завтра» с Катей Савиновой в главной роли.

Как‑то по телевидению, уже в который раз, показывали фильм «Кубанские казаки». Я смотрела на экран и видела, как я, Даша Шелест, вместе с девчатами своего звена еду на ярмарку, едем мы очень радостные и поем песню «Каким ты был, таким остался…». И вдруг я вспомнила, я все вспомнила! Мне даже показалось, что я встретилась глазами на экране со своей подружкой Любочкой, которую играла Катя Савинова. Мы дружили с ней не только в кино, но и в жизни. И вот такой, какой она была тогда, — в жизни она уже никогда не будет. Веселая, задорная, смешливая, с ямочками на щеках. Она тогда не знала, какой сложный и драматический жизненный путь ей придется пройти.

Катя ехала поступать во ВГИК из далекого сибирского села. Приехала на станцию на телеге, запряженной двумя лошадьми. Она первый раз в жизни тогда увидела поезд. Он ей показался страшным и зловещим. Напоминал чудовище, которое скрежещет и пыхтит, выпуская пар. Какое же надо было иметь желание стать великой актрисой — а в том, что она ею станет, она была уверена, — чтобы, преодолев страх, вступить в неизвестную для нее жизнь.

Катя поступила на курс Ольги Ивановны Пыжовой и Бориса Владимировича Бибикова, замечательных педагогов, и потрясла всю комиссию, когда читала стихи, басни, отрывки из прозы, танцевала и пела. Голос у нее был замечательный. Он был необычайно широкого диапазона: от сопрано до контральто. Конечно, ее приняли. Она получила степендию, жила в общежитии, ходила в одном и том же стареньком черном платье и в несуразном пальто. Мы с ней познакомились на пробах в картину «Кубанские казаки». Перед пробой режиссер Иван Александрович Пырьев сказал мне, что я буду сниматься в картине, а я смотрела на Катю и думала: «Хорошо бы, чтоб ее тоже утвердили».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});