Короли преступного мира - Евгений Осипович Белянкин

Это мой вызов ханжеству!

«Ну бог с ним, доживу до утра и уеду», — решил Сомов и со спокойной душой лег спать. Женственный, словно юла, кинорежиссер долго сидел в ванне. Сомов уже засыпал, когда тот, благоухая нежными запахами, оказался рядом.

— Ты настоящий, русский мужик — сильный, смелый! Я хочу тебя! — сказал кинорежиссер и, сев на постель, положил руку на Сомова. Тот обомлел от неожиданности. В следующий момент голый кинорежиссер был в постели, прижавшись горящим телом к Сомову. Сомова ударило в дрожь. Он вскочил; озверев, взял сразу обмякшего режиссера за длинные волосы и, протащив его по комнате, вышвырнул за дверь в коридор.

Он не думал о ночной судьбе кинорежиссера, где и как он найдет приют: брезгливо выругался многоэтажным матом и завалился в постель. Сомов ужасно ворочался. Но вскоре, утомленный переживаниями, он заснул крепким, освежающим сном.

Проснулся рано утром. Взяв свой саквояж, направился на вокзал, чтобы наконец-то вернуться в Париж. И напрасно таксист уговаривал его посетить «лес мимоз»: за городом по склонам холмов росли высокие деревья мимозы.

Сомову не терпелось покинуть Канны. Одно утешало: договор с кинорежиссером был подписан.

60

Самолет заходил на Шереметьевский аэропорт. Сомова охватило волнующее беспокойство. Как-то по-настоящему запахло домом.

Уже выруливали на посадочной площадке. В иллюминаторе было видно, как бежали к самолету люди. Милая стюардесса грудным голосом уговаривала не суетиться. Сомов облегченно встал и с толпой пассажиров направился к выходу. Вот и трап… Он вышел из самолета, ощутив морозец. Стал неторопливо спускаться вниз. Последняя ступенька. Двое в штатском спокойно преградили путь.

— Сомов? Пройдемте с нами.

Сомов сразу понял, что это работники министерства безопасности: тоскливо закололо сердце.

Они сели в «Волгу» и помчались по московским улицам…

И вот он сидел в небольшом следовательском кабинете. Его давно уже обыскали, и следователь, хмурый подполковник, не скрывал от него сути дела: поступила ориентировка из Интерпола…

Сомов испугался, он сразу вспомнил господина Эдберга: «Да, кажется, влип… Ну что же, игра с огнем… можно и опалить крылья». Сомов приготовился к худшему.

— И чем же я не понравился Интерполу?

— Куда вы дели наркотики, которые везли?

— Наркотики?! — Сомов вытаращил на следователя глаза. — Наркотики?! Еще чего не хватало! Вы меня обыскали?

— Обыскали.

— Значит, я их выбросил в иллюминатор, — пошутил с горечью Сомов, поняв наконец, что дело, видимо, рук кинорежиссера: иначе кто мог бы так зло подшутить?

Подполковник и сам чувствовал, что произошла какая-то досадная ошибка.

— Ладно, подождем, что скажет нам Интерпол.

— Но я хочу домой, — взмолился Сомов, — потом мне надо на службу. Черт побери, в конце концов, как я вижу, у вас нет веских оснований.

— Оснований нет, но есть ориентировка, — смущенно заметил подполковник. — Ну денек-два побудете здесь, а там уж чего-нибудь придумаем…

Денек-два… Сомова это обозлило. Он вежливо, но настойчиво попросил связаться с правительством или хотя бы с генералом Винокуровым.

Подполковник колебался.

— Впрочем, возможна провокация. Вы были знакомы там с каким-нибудь кинорежиссером?

— Еще бы! Я с этим дураком заключил договор на совместный фильм с нашей студией.

И Сомов честно рассказал о конфликте с режиссером. Подполковник поначалу хмурился, затем заулыбался — на лице разгладились резкие морщинки.

— Денек побудете, Валерий Петрович. У нас клопов нет, а газет навалом. Читайте на здоровье. А то ведь людям вашего ранга часто бывает не до газет.

Сомов согласился: какие уж там газеты!

Его отвели в камеру. Следователь не обманул: конвой, молоденький лейтенант, принес пачку газет.

— Вас что интересует?

— Все, — вздохнул Сомов и, вспомнив женственного кинорежиссера, усмехнулся: «Ну и хохмач… устроил мне библиотеку».

Замечено, что баламуты рождаются весной, а толковые юристы осенью. Столыпин, несомненно, был толковым юристом, к тому же он родился осенью. Игорь Александрович развернул такую деятельность по освобождению Сомова, что уже на второй день его освободили.

За Сомовым на машине приехал генерал Винокуров. Они дружески обнялись, и Сомов, садясь в новенький «мерседес», глубокомысленно заметил:

— Правду говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся.

Прямо из тюрьмы Валерий Петрович поехал к Федоровскому.

Прежде всего, Сомова поразил интерьер кабинета. Такой роскоши в правительственных апартаментах никогда не бывало: а здесь — старинная резная мебель, гобеленовые обои, в больших позолоченных рамах редкие картины, что даже высокопоставленному номенклатурному чиновнику, видавшему, как говорят, виды, и во сне не снилось.

Федоровский широко простер руки. О приключениях Сомова он уже был наслышан и потому встретил сакраментальной фразой:

— Советую почитать о творческих людях. Не то что шизо, но многих и нормальными не назовешь. Зато какие фильмы!

— И эту муру, которую нес мне кинорежиссер, будем финансировать? — удивленно спросил Сомов.

— Нам нужно его имя. Его талант. А все остальное — дело его совести. — И Федоровский норовисто повел плечом. — Вот выкладки. Фильм обещает, несмотря на большие расходы, не только признание критики, но и зрительский успех, колоссальные прибыли… Но главное, его готовы купить там, за бугром. И хорошо купить. Мы здесь не проиграем. У бизнесмена есть тактика… а есть и стратегия, когда жизнь как бы проглядывается намного вперед…

Федоровский картинно нажал на клавишу. На экране телефона появилось молодое лицо.

— Макс, цена доллара?

— Растет как на дрожжах, шеф, а рубль тонет, как худая лодка в океане. Триста восемьдесят за доллар. Не многовато?

— Не многовато? — заметил, обращаясь к Сомову, Федоровский. — Или Запад наступает… или мы нищаем. Но мы-то должны вывернуться. Уверен, что доллар завышен, искусственно… Если звезды зажигаются, то кому-то они нужны… кому-то нужна и эта инфляция…

— Гиперинфляция? — сухо переспросил Сомов.

— В Сетуни строится «дом миллионеров», — не отвечая на вопрос, заговорил Федоровский. — Я заказал себе удобную квартиру на двенадцать комнат… Значит, не так уж плохо. В Германии, в Дюссельдорфе, будет Русский дом. Падает спрос на основную продукцию Рура — станки, оборудование. Само собой, нужны новые рынки сбыта. Господи, необъятная Россия — это прямой выход из кризиса. Немцы далеко не бессребреники, но в Дюссельдорфе дали землю под Русский дом бесплатно. Я думаю, что мы тоже там пропишемся… Кстати, «крестный отец» Русского дома, директор центра немецко-русского экономического сотрудничества — старый мой знакомый… Личные контакты всегда скрепляли сотрудничество. Нам надо как можно больше личных контактов на Западе…

Сомов впервые для себя отметил и ум, и прозорливость Федоровского: в России нарастал новый слой бизнесменов. Они еще какое-то время поговорили о делах, и Федоровский, пожав на прощанье руку Сомову, внушительно добавил:

— Немцы настроены отнюдь не по-социалистически. Если у русских не окажется средств на оплату аренды, их место займут,