Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша

– Резиденция ее высочества готова. – Адъютант командующего указал на группу каменных домов, стоявших отдельно на восточной окраине поселка. – Маршал освободится к вечеру и просит присоединиться к нему за ужином, но только просит. Если вы устали, ужин будет доставлен к вам. Дом маршала – вон тот большой, справа. Ваше высокопреосвященство, маршал предлагает вам свое гостеприимство.

– Еще б не предложил, – буркнул Бонифаций. – Приютивший слугу Его пройдет Вратами Рассветными, хотя Дьегаррон сей и без того спасен будет, ибо доброе дело делает. Бакраны здесь уже?

– Ждем завтра. Ваше высокопреосвященство, ехать лучше в обход. Сразу с двух сторон подошли обозы.

2

Маки, до которых они все-таки дошли, и в самом деле цвели. Мощные кусты грозили торчащими на жестких сочных стеблях цветами. Пронзительно-оранжевые и чужие, они ничем не напоминали алых бабочек, словно бы присевших на клонящиеся от росы стебельки. Это были придворные маки, не видевшие ни радуг, ни конских табунов…

– Я опять не подумала… – прошептала Катари. – Я просила посадить маки, их посадили. Такие, какие нашли. Будет жаль, если моими последними маками станут эти.

– Прекрати, – велел Иноходец, пытаясь загородить горящее на клумбах безумие. – Следующей весной к твоим услугам будут все маки Эпинэ. Я верю в Валмона.

Катари не ответила. Она смотрела на цветы, привычно теребя кисти шали. Женщины боятся, когда наступает их срок, потому что остаются одни. Мужчина, как бы ни хотел помочь, может лишь ждать, кто победит – смерть или жизнь. И молиться, если хватает веры. Последнего Робер не пробовал очень давно, даже если считать молитвой невнятную просьбу дать продержаться до ночи, сохранить братьев и утопить Кавендиша…

– Я готова, – внезапно решила сестра, – я видела… Нужно идти. У нас много дел – у тебя и у меня. Их надо сделать, их все равно надо сделать, только ты не перебивай. Ты и Марианна… Вы должны быть вместе. Пока я регент, я могу расторгнуть брак, но Капуль-Гизайль должен об этом просить, иначе будет незаконно, я проверяла. Брак бесплоден, пусть барон возьмет это на себя. Марианна останется баронессой, я сделаю ее своей дамой. На Осенний Излом вы сможете пожениться. Вот тогда и поймешь, что значит… Что значит иметь дома одну и ту же женщину.

– Я уже понимаю. Это счастье.

– Надеюсь, для тебя так и будет! Как хорошо, что Марианна здорова. Когда Айри согласилась… я за вас просто испугалась. Девочка сама не понимала, как больна. Она могла просто не перенести первой ночи. Я чувствовала, что тебе нужна другая женщина, но ты так хотел быть рыцарем…

– Айри умерла не от болезни, а я… Я не кагетский посол, чтобы задним числом объявлять себя тем, кем никогда не был.

– Бедный Бурраз, – улыбка Катари была неожиданной и грустной, – вот он и стал дураком и трусом, а верно, если верно, лишь что-то одно…

– Я тебя опять не понимаю. – Спасибо Бурразу, о нем не больно говорить.

– Ты хорошо помнишь Адгемара? Он был дураком?

– Нет. – Казар был умнее их всех и едва не спас Талиг от Альдо, но Мильжа не позволит вспомнить Лиса добром. Никогда!

– Умный не отправит к сильному соседу послом дурака, особенно перед войной. Или отправит, но для Гайифы. Тогда рядом будет настоящий посол, которому придется договариваться, если Гайифа проиграет.

– Может, ты и права, но менять казаров по восемь раз тошно. Хорошо, что я не посол.

– Те, кто после смерти Альдо отправил вас с Дэвидом в Багерлее, не были послами.

Кракл, Вускерд, Кортней… И тут же Карлион с Берхаймом и Феншо. Дураки, причем тошнотворные. Рядом с ними любой выходец человеком покажется.

– Ты опять права, а выходцы… давно хотел спросить. Ты как-то говорила, что видела в Нохе монахов и слышала колокол…

– Ты ходил в Ноху? – Катарина остановилась и подняла лицо. – Зачем?!

– Охотился на призраков. Слишком уж много о них говорят. Что ты видела?

– Это был моровой ход… Они молились о прекращении чумы… Колокол звонил, монахи шли и умирали со свечами в руках. Через них переступали и шли дальше. Мор прекратился, когда в последнем аббатстве умер последний монах… Умер, не прекращая молить Создателя о милости к городу… Я не знаю, что за аббатство это было, но мертвые пытаются нас отмолить. Снова…

Солнце, птичий щебет, синее небо с белыми облаками, и все равно страшно. От этих ее слов, от так и не забытых кошмаров.

– Ты только на ночь такое не рассказывай.

– Ты же хотел знать…

– Больше не хочу, да и не видел я никого. – В том, что она говорит, может быть смысл, но тогда… Нет монахов, нет и опасности! – Тебе что-нибудь нужно? Негоцианты ради тебя весь Талиг перероют.

– Поблагодари их, мне ничего не надо… Придумала! Скажи им, чтоб нашли серебряных оленей… Ардорские статуэтки. Когда приедет Арлетта, пусть ее встретят олени. Поблагодари своего Карваля от меня за новости… С Арлеттой и Марианной мне будет легче. Робер, как же я устала… от Дженнифер, от Одетты. Раньше они не ссорились, теперь спорят из-за каждой мелочи, а я должна решать… Да мне все равно, что есть в обед и чем мыть руки! И им все равно, но они так хотят быть главными.

– Ну так стань не такой святой и прогони.

– Не издевайся. Я не святая… Ты не представляешь, что я делала. По молодости, от безысходности, но делала… Это не на тебе кровь, на мне.

– Катари!

– Дай мне договорить, я не знаю… Не знаю, будет ли у нас время и захочу ли я говорить… Я шла в сад за памятью о доме, а тут… Не думай обо мне лучше, чем я есть. Я сожалею, что вернула к себе прежних дам, что не объяснила Окделлу его место, что выпустила Штанцлера, что обещала ему аудиенцию, но я не могу брать слово назад! Я регент, а все вокруг… оно ужасно. Значит, власть должна держать слово особенно крепко. Я ошибалась, я их… почти ненавижу, но пока я регент, все останется, как я сказала. Потом Рокэ все исправит. Пусть прощает или судит, я… я уже буду свободна.

– Почему ты так говоришь? Тебе плохо?

– Не обращай внимания, это из-за маков. Из-за того, что они не такие, как дома… Знаешь, в нашей памяти есть что-то от цветов. Стыд – крапива, гиацинты – надежда, маки – несбывшееся… Ты должен будешь подтвердить развод у нового регента, это обязательно. Не забудешь?

3

Дьегаррон заявился, когда его никто не ждал. Решившая не пугать на ночь глядя командующего Матильда отказалась от приглашения, накорябав на сей счет вежливую записку. Покончив с ужином, принцесса принялась расспрашивать о ежанских делах невысокую плотную тетку лет пятидесяти, мобилизованную по приказу маршала гостье в камеристки. Тетку звали Натали, и она ни разу в жизни не видела гайифских париков и корсетов. Мало того, Натали не кудахтала и не косилась с ужасом на мужские сапоги и фляги, в которых Матильда назло Бонифацию возила воду. Ее высочество успела узнать, что мужа ее новой служанки убили седуны и что та скорее сдохнет, чем уедет из Ежанки, и тут с крыльца завопил дежурный адуан.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});