Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки - Маркус Вольф

С середины 60-х годов нельзя уже было далее закрывать глаза на то, что в мировом состязании за технологический прогресс ГДР все более плетется позади не только в области использования ядерной энергии. В то время как в Федеративной республике не жалели средств на развитие исследовательской работы, энтузиазм нашего политического руководства и реальные возможности ГДР ограничивались лишь немногими показушными предприятиями, например в микроэлектронике. Прежде всего в этой области высокой технологии, а также в точной механике и оптике и в современной химии нашей научно-технической разведке нечего было прятаться. Ей удалось прорвать блокаду различных эмбарго и снискать высокое уважение у экономического руководства ГДР, а также у наших союзников, особенно в Москве. Технические же разработки у наших друзей можно было приобрести лишь за звонкую монету. Поэтому со временем мы стали выделять особенно важные материалы из общего потока информации, предназначенной для Москвы и не имевшей для них ценности, с тем чтобы предоставить их экономике ГДР как эквивалент для получения советских достижений. Так поневоле создалась довольно деликатная ситуация в наших дружеских контактах с весьма любознательными офицерами связи нашего советского партнера.

Едва из газетных заголовков исчез эпизод со Штиллером, в качестве следующей сенсации на обложках многих журналов появилась моя фотография.

Штиллер дал в руки моих врагов из западной разведки нечто неосязаемое, но для них чрезвычайно важное, а именно подтверждение того, как я выгляжу. Дело в том, что ко времени его бегства я уже целых двадцать лет пребывал во главе восточногерманской разведки, но за все это время на Западе так и не сумели заполучить мою фотографию, благодаря чему я заслужил комплиментарное прозвище “Человек без лица”. На самом деле федеральная разведка, конечно же, имела мои фотографии, но не подозревала, что это именно я.

Я был незаметно “схвачен” объективом во время вояжа в Швецию, куда направлялся на встречу с доктором Фридрихом Кремером, видной фигурой в Социал-демократической партии Германии, с которым мы связывали надежды на контакт. Это случилось летом 1978 года на нейтральной территории. Надо заметить, мы часто использовали Швецию, Финляндию и Австрию для таких целей. Путешествие было удобным поводом не просто покинуть на время службу, но и совершить его вместе с моей женой, а кроме встречи с Кремером главным смыслом поездки была встреча с важным источником в НАТО.

Может быть, именно потому, что мы были так осторожны, соблюдая безопасность этого важного свидания, мы освободились от охраны, когда миссия была исполнена и состоялась встреча с Кремером — увы, с печальными последствиями для него. Ах, эти якобы нейтральные страны! Умиротворяющий покой, неспешная атмосфера и не кажущаяся сверхусердной контрразведка, хотя ее прозападная ориентация для меня была совершенно очевидна. Я встретился с нашим агентом в окрестностях великолепного замка Грипсхольм, западнее Стокгольма, где мы надеялись остаться незамеченными среди туристов и экскурсантов. Позднее я вспомнил одну пожилую пару, сидящую в машине с западногерманскими номерами, которая была припаркована на одной из окрестных автостоянок. Но никаких других поводов для подозрения не было, и я провел встречу в условленном месте. Свидание же с Кремером организовано было в Стокгольме, о чем меня и проинформировали мои коллеги.

В этот же день позднее, когда я, убивая время, слонялся в центре города, ожидая социал-демократа, произошел маленький инцидент: ко мне неожиданно подошла иностранная пара, по-моему венгры, и возбужденно сообщила, что меня исподтишка фотографируют. Это было, конечно, огорчительно, но я не усмотрел в этом логической связи с парой из автомобиля. День прошел, как и планировался. С Кремером мы встретились в особняке, который использовался нашим посольством для приема приезжающих в Швецию официальных лиц.

Действительной нашей ошибкой стал выбор места въезда в страну. Мы прибыли из Финляндии в самый северный шведский порт Каппельскар. Это совершенно нормальный путь, которым всегда пользовались шпионы, чтобы избежать въезда напрямик из своей страны на ту территорию, где они планируют будущие контакты. Казалось, мы сделали все правильно — из Финляндии прибыли в Швецию, миновали пограничный контроль, даже “не засветив” своих паспортов, а посему само наше присутствие не было зарегистрировано. Но в порту меня все же “зацепил” офицер разведки, “приписанный” к нашему посольству. Судя по всему, шведская контрразведка работала четко. Они заложили в компьютер номер взятого нами напрокат автомобиля и таким образом “вели” нас в Стокгольм, постоянно держа под колпаком.

Необычные приготовления для встречи специальных гостей в гостевых апартаментах должны были — что вполне естественно — привлечь внимание шведов к таинственному прибытию кого-то из Восточной Германии, и об этом шведы поспешили уведомить своих коллег из западногерманской разведки. Вот почему я оказался под плотной сетью двойного догляда с того самого момента, как только ступил на шведскую территорию.

Западные немцы вернулись домой с моим портретом, “выщелкнутым” в Стокгольме, однако никто из них так и не смог (тогда!) определить таинственного восточного немца.

Фотография хранилась в опечатанном сейфе вместе с другими потускневшими моментальными снимками, сделанными западногерманской контрразведкой, других подозреваемых, но так и не установленных личностей. Когда Штиллер прибыл на Запад, все эти фотокарточки просто так, на всякий случай, были показаны ему. Он немедленно узнал меня, и с этого дня мой подлинный фотопортрет сопутствовал всем докладам, имевшим ко мне отношение. Узнать, как выглядит руководитель разведслужбы, — это само по себе не бог весть какое приобретение с точки зрения практических интересов противника, но в моем случае Запад теперь хотя бы частично снял таинственную завесу, окружавшую меня и мою службу.

К сожалению, моя идентификация Штиллером имела последствием то, что Фридрих Кремер предстал перед судом как агент ГДР, не будучи таковым. Все заверения в невиновности помогли ему столь же мало, сколь и шаткость доказательств, н дело закончилось осуждением. Для меня не имело особого значения, знают ли в Пуллахе, как я выгляжу, так как на ближайшие годы я не планировал поездку в Федеративную республику, но для бульварной прессы эта фотография стала, естественно, ценным подарком, из которого был выжат максимум пользы.

В связи с этим, а также из-за последовавшего ареста Кремера мы, к сожалению, прервали также контакт с тем натовским источником, ради которого я предпринял поездку в Швецию. Этот разрыв, прямо скажем, был самой болезненной потерей, причиненной по вине Штиллера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});