Белладонна - Аделин Грейс

лучше.

– Элайджа. – Звук имени раздался в комнате, словно удар молота. – Тебя устраивает мое предложение? Ты ведь знаешь, я никогда не позволю твоей семье страдать.

Элайджа стиснул зубы.

– Я также не допущу, чтобы кто-то навредил моим детям. Поэтому спрошу всего один раз. Байрон, ты помогал Марджори с отравлениями?

Сигна боялась моргнуть, чтобы не пропустить реакцию Байрона. Но то, как он втянул шею и нахмурил брови, могло свидетельствовать разве что об удивлении.

– Ты снова пил, – требовательно спросил он, – или сошел с ума? Что за бред ты несешь?

Элайджа поднес к губам чашку чая и с поразительным спокойствием наблюдал за братом сквозь клубящийся пар.

– Тебе известно, что случилось с моим сыном?

Байрон со звоном поставил чашку на блюдце, пролив на скатерть несколько капель.

– Элайджа, хватит шуток. Что с Перси?

Сигне хотелось, чтобы Байрон оказался виновен. Хотелось получить ответы или даже использовать новые способности, проникнуть в его дом и убедиться в причастности. Но его беспокойство казалось искренним. И хотя она почувствовала облегчение, но все же сжала зубы, разочаровавшись, что им снова не удалось ничего узнать.

Взгляд Элайджи стал суровым.

– Он заболел сразу после твоего ухода прошлой ночью. Мы застукали Марджори с ядом, и у меня есть причины полагать, что вы двое могли действовать сообща.

– Яд? – Словно собираясь встать, Байрон оттолкнулся от слова и схватил трость. Но в последний момент, похоже, передумал и снова уселся на стуле. Затем ответил ровным, холодным тоном. – У нас есть разногласия, Элайджа, но ради всего святого, зачем мне вредить кому-то из твоей семьи?

– Вероятно, потому, что у тебя для этого больше причин, чем я могу сосчитать, – начал Элайджа, загибая пальцы. – Не секрет, что ты хочешь заполучить клуб, но, возможно, здесь кроется нечто большее. Возможно, все дело в твоей любви к Лилиан. Ты мог убить ее, потому что был не в силах выносить наше счастье. Или хотел причинить мне ту же боль, которую чувствовал сам, когда она выбрала меня. Или, возможно…

– Хватит! – Байрон ухватился за край стола, отчего костяшки на пальцах побелели. Сигна вжалась в стул, желая просто исчезнуть. Никогда прежде она не участвовала в семейных ссорах и совершенно не знала, что делать.

– Тот факт, что ты даже предполагаешь… – Байрон замолчал и покачал головой. – Это правда, что я любил Лилиан и хочу управлять клубом. Но только потому, что ты уничтожаешь его, Элайджа. Тебе известно, что Перси приходил ко мне прошлым летом, умоляя поговорить с тобой? С твоей стороны глупо верить, что я мог бы навредить твоей семье. Я люблю этих детей, ты, старый дурак. – В его голосе не было такой страсти и рвения, как у Элайджи, но все же Сигна верила каждому его слову.

– Вряд ли я когда-либо женюсь и обзаведусь собственными детьми, – продолжал он. – Для меня Перси и Блайт словно родные. И если бы ты только раскрыл глаза, то увидел, как сильно мы сблизились с Перси. Когда ты отдалился от него, он доверился мне. Я хочу, чтобы он добился успеха. Хочу видеть его хозяином клуба, женатым и счастливым. И никогда бы не поднял на него руку.

– Но подняли руку на женщину. – Сигне захотелось ущипнуть себя за вырвавшиеся слова.

Байрон посмотрел на нее, словно только что заметил.

У Элайджи задрожал подбородок.

– Это ты ударил Марджори? – Сигна и не осознавала, что он заметил. – За что?

Байрон отложил трость.

– Ты слишком долго оставался один, Элайджа. Я знаю, что когда-то у тебя были чувства к этой женщине. И подумал, что, возможно, они еще не остыли.

Элайджа горько рассмеялся.

– Ты подумал о чем? Что если я затащу ее в постель, то смогу забыть о смерти жены? Что вернусь к прежней жизни и снова начну работать в клубе? И кто из нас дурак, братец.

– За столом дама, Элайджа…

– В таком случае она может закрыть свои нежные ушки, если я ее обидел. Ты слишком старомоден, Байрон. Неудивительно, что Лилиан никогда не любила…

– Закончишь эту фразу, – прошипел Байрон, наклоняясь вперед и грозя пальцем, – и ты пожалеешь.

– Правда? Бог ты мой, я прямо трепещу при мысли…

– Ох, ради всего святого, я достаточно наслушалась от вас обоих. – Сигна с грохотом отодвинула стул и встала, не в силах выносить их поросячий визг. – Вы ведете себя как дети. Если не можете прилично разговаривать, то пейте чай, а я задам несколько вопросов.

Двое мужчин с выпученными глазами на побледневших лицах так походили друг на друга, что Сигна как никогда прежде увидела их сходство. Те же хмурые брови и линия подбородка. Смуглая кожа, у Элайджи темнее на пару тонов. Лицо Байрона более суровое, как и у Перси, с длинным носом и резкими чертами, но все равно братья были удивительно похожи.

– Мы не знаем, действовала ли Марджори в одиночку, и нам нужны доказательства ее преступления, – начала Сигна, стараясь говорить четко и отрывисто. – Яд на пальцах не серьезная улика. Байрон, если вы знаете, почему она травила Хоторнов, то должны рассказать нам.

Сигна меньше всего на свете ожидала услышать его заливистый смех.

– Ты правда думаешь, что Марджори могла отравить их? Ты глупышка. Она бы никогда не навредила Перси.

Элайджа провел двумя пальцами по усам и пригладил торчащие на затылке волосы.

– Расскажи о найденном дневнике, Сигна. Который ты ей предъявила.

– Она писала о случае, когда встретилась с вами в конюшнях, – ответила Сигна. – Писала, что призналась в своих чувствах, а вы отвергли…

– Но этого не было, – уверенно заявил Элайджа. – Ты уверена, что она имела в виду меня?

– Конечно, уверена! Она писала, что хотела иметь семью, о которой всегда мечтала. Говорила… говорила… – И тут Сигна осознала, что Марджори никогда не упоминала Элайджу, как своего возлюбленного. Но она видела, как Марджори прикасалась к нему и как свободно высказывалась в его присутствии. Поэтому, если не он… – Есть кто-то еще? Есть человек в поместье, которого она любила и чувствовала, что должна рассказать правду?

Элайджа так побледнел, что Сигна испугалась, не покинула ли его душа тело, прежде чем она успела получить ответы. Байрон не отличался от него, и братья обменялись такими взглядами, которые Сигна не могла истолковать.

Прошлой ночью она была так уверена в том, что прочитала. Настолько, что начала собирать воедино детали головоломки. Но глядя на выражения их лиц, она как никогда прежде сомневалась в своих убеждениях.

– Она могла говорить еще об одном человеке, – наконец ответил Элайджа.

– Элайджа… – Насколько Сигна помнила, в голосе Байрона впервые прозвучали предостерегающие нотки, пока он не отрываясь смотрел