Как соблазнить невесту - Эдит Лэйтон

– Больше не надо, – сказал Лиланд, когда она снова протянула ему пустой бокал. – Ты уж слишком развеселилась.

– Ничего подобного! – запротестовала она.

– Ну, тогда поссорься со мной. Если сможешь.

Дейзи разразилась смехом.

– Ты прав! Как я могу повздорить с человеком, который угощает меня восхитительными булочками и вином? – Она посмотрела на Лиланда из-под шапки растрепанных кудрей. – Но я не опьянела. Я просто счастлива. Все это напоминает мне о времени, когда я еще не была выслана, навещала своих подруг и бывало, что оставалась ночевать у какой-нибудь из них дома. Мы рассказывали друг другу разные истории и веселились до рассвета. – Дейзи примолкла, потом проговорила задумчиво: – Мои подруги... Я ничего о них не знаю. Никаких вестей не получала от них, с тех пор как меня и отца арестовали.

Дейзи выпрямилась.

– Тем хуже для них, верно? – сказала она, резким движением отбросив кудри со лба. – Я обзавелась новыми подругами в Порт-Джексоне, где мы жили. Да, у меня там были настоящие друзья. Но мы никогда не смеялись так много. Есть люди, истории жизни которых гораздо печальнее моей, – произнесла она очень серьезно. – А теперь я больше не хочу грустить. Никогда.

– Я постараюсь устроить, чтобы так оно и было, – сказал он. – Уж это я могу обещать.

Он встал с кресла, подошел к кровати и сел рядом с Дейзи. Допил последний глоток шампанского и, подняв повыше пустой бокал, стал его разглядывать.

– Говорят, что эти бокалы были изготовлены в точности по форме грудей Марии Антуанетты, – произнес он мечтательно и уголком глаза приметил, что Дейзи удивленно раскрыла свои ясные очи. – Но я также слышал, что моделью послужила грудь Дианы де Пуатье, любовницы нашего Генриха Второго. Знаю я и более древнюю легенду: будто бы Парис велел изготовить кубок по форме груди Хелены Прекрасной. Видимо, оттуда все и пошло. Любопытно, что история самого обыкновенного сосуда связана с именами нескольких знаменитых красавиц. Тебе так не кажется?

Дейзи пригляделась к бокалу. Протянула руку и взяла его у Лиланда. И вдруг накрыла им свою правую грудь. Теперь уже Лиланд широко раскрыл глаза.

– Фу, – сказала она, убедившись, что бокал не вмещает даже половину ее груди. – Это плохо говорит обо мне. Грудь не входит в один бокал. Быть может, нужен был бы вдвое больший. Как ты считаешь? Ох, какое у тебя лицо! – воскликнула она, расхохоталась и захлопала в ладоши. – Я все-таки этого добилась! Я тебя привела в замешательство. Ты попался в ловушку, стараясь смутить меня. Не отрицай. Ты мне рассказывал одну задругой все более зажигательные истории – и сам оказался пойман! Вот что бывает, когда ты выпьешь слишком много!

– Возможно. – Лиланд взял бокал с того места, где Дейзи его оставила на постели, и поставил на ночной столик. – Но на самом деле я пытался подогреть твои чувства. Точнее, соблазнить тебя. Кое-кто считает, что такие разговоры сильно возбуждают женщин.

Он провел пальцем по ключице Дейзи, а потом коснулся ее губами. Ладонью погладил грудь и тоже поцеловал сквозь ткань рубашки.

– Я не хотел бы помещать такую прелесть в бокал, – пробормотал он, спуская с плеча Дейзи рубашку. – С ней можно поступать гораздо лучше. – Он приподнял на ладони обнаженную грудь и поцеловал ее розовый кончик.

Дейзи сидела тихо, все переполненная доселе неведомым чувством и не в силах произнести ни слова. Лиланд тронул ее грудь кончиком языка, а потом снова поцеловал. Таннер иногда тискал ее груди в приступе похоти, а временами щипал ее вроде бы шутя, но никогда не делал ничего подобного. Ощущение было восхитительным, оно покорило Дейзи.

Лиланд поднял голову, чтобы увидеть ее лицо.

– Тебе хорошо, правда? – спросил он.

– Слишком хорошо, я даже не знаю...

Лиланд молча проклял умершего мужа Дейзи, который, это было очевидно, не проявлял нежности к ней даже в порывах страсти.

– Будет еще лучше, – шепнул он, заключая ее в объятия и нежно целуя.

Они сидели на высокой кровати, Лиланд ласкал и целовал Дейзи, трогая своим языком ее язык. Она обхватила ладонями его голову и прижала к себе, упиваясь этими поцелуями. Тело ее пылало жаром, Дейзи чувствовала частые, колокольные удары собственного сердца и такое же сильное биение сердца Лиланда. У нее вырвался низкий, долгий стон.

Она услышана себя и освободилась от власти чувственности, сотворенной Лиландом.

Он ощутил, как напряглось ее тело, и отпрянул.

– Что? – спросил он.

Дейзи покачала головой, на глазах у нее Лиланд увидел слезы.

– Не переставай, – сказала она сердито. – Я ничего не могу с этим поделать. Не обращай внимания, продолжай.

– Но что случилось?

– Не знаю. Я просто подумала о том, что нам предстоит. Не обращай внимания. Я справлюсь.

– С чем?

– Со страхом, – ответила она и выругалась так грубо, что брови у Лиланда взлетели выше некуда. – То, что я чувствую, прекрасно, – с яростью продолжала Дейзи. – Но едва включается рассудок, все во мне замирает. Наверное, потому что раньше, при Таннере, я не могла не думать. Когда бы он ко мне ни подступался. Потому что чувствовать было невыносимо. А теперь, когда я так хочу, чтобы все было по-другому, оно опять приходит. Черт побери! – выругалась она и, сжав кулак, изо всей силы ударила им по кровати. – Я этого не понимала, иначе я ни за что не вышла бы замуж за тебя или за кого бы то ни было. Ты мне веришь?

– О да! – отвечал он. Затем подумал с минуту, пытаясь обуздать разбушевавшиеся эмоции. – Ладно, – заговорил он наконец. – Есть несколько способов с этим справиться. Поверь мне, это вполне достижимо. Давай выберем наиболее приемлемый путь. Мы можем дать тебе выпить целую бутылку шампанского и откупорить еще одну. Тогда ты не сможешь думать вообще ни о чем. – Он нахмурился. – Но проблема в том, что ты не запомнишь, как хорошо нам было, и в следующий раз придется начинать все сначала.

Дейзи улыбнулась, но то была горькая и печальная улыбка.

– Или же, – продолжал он, – можно дать тебе наркотик. Ты, конечно, и в этом случае ни о чем не сможешь думать, но что прикажешь делать в следующий раз? Не приучать же тебя к наркотикам!

Дейзи опустила голову и сжала ее ладонями.

– Ох, ну почему, почему ты связался со мной? – прошептала она в приступе ненависти к самой себе.

– Потому, – ответил он тихо-тихо, – что я люблю тебя. Я считал, что ты это знаешь.

Дейзи подняла на него глаза. Лиланд привлек ее к себе в объятия.

– Нет ничего хуже, – заговорил он, – чем не иметь представления о том, что может с тобой происходить. Я должен был бы сообразить это раньше. Сами разговоры о любовной близости могут доставлять радость. Известно ли тебе, что есть люди, которым больше нравится говорить о таких вещах, нежели заниматься ими? Ни я, ни ты к ним не относимся, но позволь мне рассказать тебе о любовных играх и помни, что выбор принадлежит тебе.