Гулящая - Панас Мирный

- Вы, значит, признаете недостаточным такое самоуправление? Желали бы большего?.. Вас привлекает английская конституция с ее лордами?

Столп что-то пробасил, и вскоре они с маленьким человечком скрылись в чаще акаций, которые высокой стеной вытянулись вдоль дорожки, круто сворачивавшей в сторону.

- А слышали, слышали? Наш-то Колесник за сорок тысяч имение купил!.. Вот она, новая земская деятельность... устройство гатей, плотин, мостов!..

- Да, да!.. Нам необходимо принять меры... стать в боевое положение. И так уж долго мирволили всяким либеральным веяниям. Вы слышали проект нашего губернского предводителя дворянства? Государственного ума человек! Нам нужно его держаться, его поддержать. Он все проведет.

И вторая пара тоже исчезла в чаще акаций.

- Чего же эта бестия Штемберг? Не подпустил ли жучка? - раздался из беседки хриплый голос.

- А что-о?

- Объявил шельма: арфистки будут. Что же он их до сих пор не показывает? Давай, братцы, вызывать еврейскую рожу!

И через минуту раздались громкие хлопки.

- Штемберга! Штемберга?.. Что же это он, чертов сын? Где его арфистки?.. Арфисток подавай! арфисток!.. го-го-о!.. га-га-а-а! - хором неистово заревели хриплые голоса, то такие грубые, что казалось, будто грохочет гром, то тонкие и пронзительные.

Народ так и повалил к беседке! Что там такое? Чего это они? В толпе блеснули оловянные пуговицы, запестрели жгуты мундира.

- Позвольте, господа! Позвольте! Дайте дорогу! - И, расталкивая народ, к беседке бросился частный пристав.

- Господа! Прошу вас не скандальничать! - обратился он к сидевшим в беседке.

- Проваливай!.. Штемберга-а!..

- Господа! Прошу не кричать!

- А-а... Федор Гаврилович! Наше вам! Просим покорно: заходите... Выпьем, брат! - подбежав к приставу, закричал огромного роста бородатый купчина и, схватив пристава за руку, увлек его в беседку.

Рев в беседке затих; слышался только неясный говор и отдельные возгласы: "Выпьем! наливай, брат!" Народ стал расходиться; официанты, которые гурьбой кинулись к беседке, когда оттуда донесся неистовый крик, тоже отступили. Один только сухощавый и не очень хорошо одетый господин стоял у входа в беседку и глядел на пьяную гульбу. Господин был высокого роста, сильно сутулый, спина у него выгнулась дугой, а грудь ввалилась так, точно приросла к хребту; редкие рыжеватые баки, как метелки, свисали с запавших щек, по краям они уже начинали седеть; впалые глаза сурово сверкали из-под косматых бровей. Заложив руки за спину и опершись на высокий парусиновый зонт с толстой ручкой, он стоял у входа в беседку и точно кого-то поджидал. Через некоторое время из беседки вышел красный как рак пристав.

- Федор Гаврилович! - бросился к нему господин.

Тот остановился, вытаращил на него удивленные глаза.

- Кажется, я не ошибся? Имею честь говорить с Федором Гавриловичем Кнышом? - сказал господин.

- Ваш покорный слуга,- щелкнув шпорами и козырнув по-военному, ответил пристав.

- Не узнаете?.. Так, так...- улыбался господин.

- Извините, пожалуйста... не узнаю...

- А помните, как вы служили секретарем в полиции? Может, вспомните, как вы, капитан и я проводили время за пулечкой?.. Давно это было! Верно, вы уже забыли Антона Петровича Рубца?

- Антон Петрович! - воскликнул в изумлении пристав, протягивая Рубцу обе руки.- Боже мой! Как же вы постарели, как изменились, совсем узнать нельзя! - заговорил Кныш на родном языке.

- Время свое берет! - глухим голосом ответил Рубец.- А вот вы помолодели. И форма эта вам очень к лицу! - хвалил Рубец, оглядывая Кныша.

- Как видите, переменил службу... Жена приказала долго жить.

- Слышали, слышали...- перебил его Рубец.

- Так я махнул на все и вот, как видите... в частные пошел.

- И об этом слышали... Тяжелая служба! Хлопотливая служба! У всех на виду.

- Это бы еще ничего, а вот поспать некогда.

- Так, так. Да и это вот,- и Рубец кивнул головой на беседку, где снова поднялся неистовый шум.- Другим гульба, веселье... а ты смотри да придерживай, чтоб не очень-то.

- Это наши купчики загуляли. Что с ними поделаешь? Все знакомый народ. В моей части живут.

- Так, так... Кому гульба, а кому служба?

- Ну, а вы как? Все на старом месте? Что это вы к нам пожаловали? спросил Кныш.

- Да вы ведь слышали, что капитан умер? - спросил Рубец.- Не слышали. Умер, сердечный, царство ему небесное!.. Вот на его место общество меня и выбрало.

- Так вы уже в земстве служите? - удивился Кныш.

- Маленькую пенсию выслужил... В отставку вышел. А все-таки не хочется сидеть сложа руки. Привыкнет, знаете, собака за возом... Так вот и я. Захотелось еще обществу послужить. Спасибо добрым людям, не обошли: выбрали вместо капитана. Живем помаленьку с женой,- глухо сказал Рубец.

- Так это вы сюда приехали на выборы?

- На какие там выборы! Разве только в непременные? Бог с ним! Пятьсот-то рублей побольше, чем двести сорок?

- Так что же, по своим делам? - допытывается Кныш, которому невдомек, зачем это Рубец выбрался в губернский город.

- Да нет же! Вот недогадливый!.. После выборов земский съезд... Меня, видите ли, выбрали губернским гласным.

- Ах, вот оно что? - удивился Кныш.- Поздравляю!

- Спасибо! Хоть и не с чем поздравлять: одни хлопоты да издержки, ну, а все-таки почет... Раз уж выбрали, надо хоть разок и на съезде побывать... послушать, что умные люди в губернском городе говорят... Мы и у себя на каждом собрании слушаем речи... Но это все народ знакомый, а тут со всей губернии... Оно, понятно, полюбопытней, да и разговоров будет немало... Только будет ли прок от этих разговоров? - наклонившись к Кнышу, сказал Рубец. Кныш улыбнулся.

- А это я собрался поглядеть на ваши губернские чудеса...- продолжал Рубец.- Двугривенный пожертвовал... Думаю себе: может, кого из старых знакомых встречу? И хорошо, что вот вас увидел. Скажите: не знаете ли вы случайно Григория Петровича Проценко? Где он и что с ним?.. Молодым человеком был еще тогда... Жил у меня на квартире.

- Знаю, знаю, он тоже в земстве служит, бухгалтером в губернской управе,- ответил Кныш.

- Хотелось бы мне повидаться с ним.

- Он был здесь в саду. Я его видел... Да вот он,- показал Кныш на высокого, хорошо одетого господина с бородой, который выходил из вокзала.Григорий Петрович! - позвал его Кныш.

Проценко важно, с развальцем, подошел к Кнышу, поздоровался и, совершенно не замечая стоявшего тут же Рубца, спросил:

- Что нового?

- Узнаете земляка? - спросил у него Кныш, кивнув головой на сутулую фигуру Рубца.

Проценко с высокомерным видом поднял голову и посмотрел сквозь пенсне на Рубца. Тот с улыбкой тоже посмотрел на Проценко.

- Не узнаете? - глухо произнес Рубец.- Дело давнее...

- Ан... Антон Петрович, кажется? - спросил Проценко.

- Он самый! - с улыбкой ответил Рубец.

- Боже мой! Сколько лет, сколько зим! Здравствуйте! - и он любезно протянул ему руку.

Начались расспросы про житье-бытье, да зачем это Антон Петрович приехал в губернский город.

Проценко как будто обрадовался и даже удивился, когда Рубец сообщил ему о цели своего приезда.

- Так и вы к нам на съезд? Отрадно, отрадно видеть своих! - заговорил он на родном языке, отбросив свою надменность и спесь...- А знаете что, Антон Петрович? Вы меня когда-то так кормили... Пистина Ивановна угощала таким вкусным борщом,- не борщ, а прямо объедение! Тут такого ни за какие деньги не достанешь. Позвольте же мне теперь выпить с вами чайку; может, и закусим!..

Рубец хотел было что-то сказать.

- Нет, нет, не отказывайтесь... грех отказываться. Вот вы, я, Федор Гаврилович... Выберем втроем уютный уголок и вспомним доброе старое время...

- Человек! - высокомерно позвал Проценко официанта. Тот как из-под земли вырос.

- В вокзале? - спросил Проценко у компании.

- Лучше устроиться где-нибудь в беседке,- ответил Кныш.

- Выбери лучшую и уютную беседку!.. Прибор чаю... живо! - скомандовал Проценко.

Они ахнуть не успели, как официанта и след простыл.

- Проворный? - удивился Рубец.- У нас таких расторопных нет!

- Да это он только бегает быстро. А вот посмотрите, сколько придется ждать... Насидимся! - возразил Кныш.

- Ну хоть бегает быстро! - сказал Рубец.

Пока Рубец с Кнышом рассуждали насчет проворства официанта, Проценко стоял, повернувшись лицом к вокзалу, и надменно сквозь пенсне озирал прохожих.

- Мосье Проценко! Скажите вашей супруге, что я на нее сердита,обратилась к нему молоденькая дама или барышня, которую, звеня шпорами и гремя саблями, сопровождала целая толпа офицеров.

- За что это? - шаркнул ножкой Проценко.

- Как же? Тянула, тянула в сад с собой, а она ни за что не пошла! стрельнув глазками, проворковала та и исчезла.

- Так вы уже женаты? - удивился Рубец.

- С полгода как женился.

- Я и не знал. Поздравляю! Что же вы одни?.. Разве жена больна?

- Да нет... Она у меня домоседка.

Рубец хотел что-то сказать, но тут как раз прибежал официант.