Пропавший лайнер - Гарри Гаррисон

– Я нашел еще одну записку, – заметил Узи. – Спрятанную за радиопередатчиком.

– Наверное, теперь мы собрали все. По крайней мере те, поиски которых не могли вызвать затруднений. – Диас отодвинул тарелку. – Когда они обнаружат корабль, они не должны найти никаких зацепок, никаких. Если они не смогут понять, что произошло, то мы доберемся до порта до того, как они начнут нас искать.

– Не менее важным является продолжение дела революции. Эти соглашения, которые диктаторы подписали с нацистами. Вы понимаете, какая это политическая бомба? Если мы все сделаем правильно, это будет тот рычаг, который сковырнет правящие режимы. Но тут очень важно правильно рассчитать последовательность наших действий. Сначала слухи о том, что Маркес и Стресснер были на борту «Ка-Е-Второй» и пропали вместе со всеми. В Парагвае и Уругвае достаточно много людей знают, что это правда, поэтому слухи эти будут быстро распространяться. А потом, когда волнения достигнут максимума, мы представим широкой общественности эти документы. Сразу по всему миру. Каждая газета и телестанция получит копию. Возмущение и негодование в наших странах достигнут максимума. Вот тогда мы и нанесем удар по деморализованной власти. Она рассыплется. Как это произошло в Иране. Никто не будет защищать правительство, полностью потерявшее доверие населения. Таковы мои планы, Диас, и я настоятельно советую тебе действовать в том же ключе и в Парагвае. Продумать, организовать, ударить. Свобода уже на расстоянии вытянутой руки.

– Да, – кивнул Диас, – я полностью с тобой согласен. Свобода совсем рядом, и за это надо выпить. – Он наполнил стакан, поднял. – За свободу наших стран. – Осушил стакан, встал. – Я должен подняться на мостик и сменить моего человека.

По обоюдному согласию бриллианты оставили на мостике, около штурвала, у всех на виду. Вахту несли как минимум двое, один тупамарос и один парагваец. Возможно, Хосеп по-прежнему собирался захватить корабль с оружием, но речь об этом больше не заходила. А бриллианты они уже захватили. Чтобы разделить поровну. Бриллианты стоимостью в двести пятьдесят миллионов долларов.

Узи камни не волновали. Его добыча томилась в двух каютах внизу. Он прошел на кухню, чтобы положить еду на две тарелки. По мере завершения операции его все меньше интересовала южноамериканская политика. Пришел черед решать другие вопросы: как вывезти нацистов из Мексики. Особых проблем он не ожидал, но понимал, что потребуется тщательная подготовка. Узи поставил полные тарелки на поднос и направился к лифту.

Едва ли заключенные могли попытаться расправиться со своим тюремщиком, но Узи предпочитал избегать и минимального риска. Поставив поднос на пол, он вытащил пистолет, прежде чем открыть дверь каюты. Внутри царили тишина и темнота: иллюминатор задернули шторами, свет не включили.

– Выйди и возьми еду, Эйтманн, – крикнул Узи. Ответа не последовало. Осторожно, держа пистолет наготове, Узи нащупал выключатель, зажег свет и тут же отпрыгнул назад.

И напрасно. Карл-Хейнц Эйтманн лежал на полу, жадно хватая ртом воздух. На лбу – кровь. На шее – петля из брючного ремня. Свободный конец привязан к крюку для люстры, который валялся на ковре рядом с Эйтманном. Узи усмехнулся, покачал головой.

– Теряете хватку, Эйтманн. Покончить с собой – это же сущий пустяк для человека, который в Третьем рейхе мог организовать труд сотен тысяч рабов. – Он легонько ткнул нациста мыском. – Поднимайтесь, очень уж глупо вы выглядите на полу. И верните ремень на положенное ему место.

Когда Узи возвратился в каюту с подносом, Эйтманн уже поднялся и снял ремень с шеи. Поставил на ножки перевернутый стул, с которого он прыгнул, чтобы повиснуть на крюке.

– Я заплачу вам очень большие деньги, – прохрипел он. – Они у меня они есть, никто об этом не узнает. Пожалуйста, возьмите деньги и отпустите меня. Обещаю не иметь ничего общего с Брудербундом, никогда больше. Это была ошибка...

– Вся ваша жизнь – сплошная ошибка. Заткнитесь и поешьте.

Уходя, Узи с треском захлопнул дверь. Ему не доставляли удовольствия бесконечные мольбы этого человека, обещания все больших и больших сумм за свое освобождение. О мщении он не думал, лишь хотел, чтобы преступник получил по заслугам.

С Вилгусом все было проще. Этот враг оставался врагом. Не произнес ни слова после того, как оказался в его власти, но ненависть, горящая в глазах, была красноречивее любых слов. Съедал все, что ему приносили, крепко спал, изыскивал малейшую возможность для побега. Но Узи скорее бы умер, чем упустил бы такого пленника. Когда он запирал дверь каюты, до него донеслись чьи-то быстрые шаги. К нему бежал тупамарос, размахивая автоматом.

– Они здесь! Мы их видим! – прокричал он. – Траулер прибыл. Выводи немецких свиней на палубу. Я тебе помогу.

Когда они вышли на шлюпочную палубу, вокруг раздавались радостные крики. Один из тупамарос от избытка чувств выпустил в воздух автоматную очередь.

К ним направлялся побитый временем, проржавевший мексиканский траулер. Но для них он являл собой самый прекрасный в мире корабль.

– Все отлично. – Хосеп потер руки. – Теперь давайте убедимся, что здесь мы сделали все, что смогли. Эстебан, что скажешь?

– Главные двигатели остановлены. Резервный работает, обеспечивает подачу электроэнергии. Все радиопередатчики отключены, но не обесточены. Подключено к источнику электропитания и навигационное оборудование мостика. Последний катер, который мы оставили себе, спущен на воду и привязан к забортному трапу. Я подниму трап, как только мы все перейдем на катер.

– Тогда в путь. Позвони тем двоим, что на мостике, и скажи, чтобы они спускались к катеру, прихватив с собой чемоданчик. Пока все шло идеально. Так давайте покинем лайнер, пока удача улыбается нам. – Он ткнул Вилгуса в бок стволом пистолета и погнал его к лифту.

На катер они перешли без происшествий. Горстка тупамарос, парагвайцы со что-то лепечущим генералом Стресснером, Узи с пленниками-нацистами – все осторожно спустились по трапу на откидывающуюся платформу, у которой покачивался на волнах катер. Его двигатель мерно гудел на холостых оборотах.

– Сложи их на корме, – сказал Эстебан одному из тупамарос, бросая ему швартовочные канаты. Взбежал по трапу, дернул за рычаг, и трап поднялся, прижался к борту.

Катер медленно огибал корму лайнера, дожидаясь Эстебана. Он появился на кормовой палубе, помахал всем рукой и прыгнул в воду. Как только он оказался на борту катера, мотор взревел, набирая обороты, и они понеслись к траулеру.

Узи, сидевший на корме с двумя мрачными немцами, безо всякого интереса наблюдал, как Хосеп наклонился, поднял чемоданчик с бриллиантами и понес в носовую часть катера, по пути пнув трясущегося от страха Стресснера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});