По прозвищу «Малюта» - Александр Айзенберг

валите к себе и разрабатывайте план, а я к Шапошникову поеду, такое по телефону обсуждать нельзя.

Я с Пашей отправился в свой кабинет, там мы засели за карту, а ещё затребовали разведсводку, а Илья поехал к Шапошникову.

Приехал он поздно вечером и вызвал нас к себе.

– Значит так, свинтусы…

– Ну вот, опять обзывается, – не выдержал я.

– Помолчи. Игорь… Значит так, начальство дало добро… Сколько вам нужно времени на подготовку?

– Сутки, а на месте не знаю, сначала надо будет всё разведать, что и где, а тогда и решать, как действовать. Можно, конечно, тупо пристрелить или подорвать, но лучше захватить и к себе утащить.

– Тогда так, завтра днём получишь контакт с подпольем в Минске, они помогут вам с информацией и разведкой, а ночью вылет. Командуй построение и начинай готовиться.

Я радостно вышел от Старинова. Есть! От такой операции начальство отказаться не могло. Успешное её выполнение давало нам минимум неделю передышки, пока у немцев будут царить паника и бардак. А задумал я ни много, ни мало, а захватить главное начальство группы армий «Центр». Моё вмешательство самым позитивным образом меняло ход истории, и хотя Минск мы сдали, но не в течение первой недели войны, а 12 июля[42]. Не знаю, где тогда находился штаб группы армий «Центр», но сейчас они расположились в Минске. Такой наглости немцы от нас не ожидают, тут главное всё в тайне сохранить, а потому об операции, кроме нас троих, знали только Шапошников, Берия и Сталин. Двоим последним о ней доложил Шапошников, и всё, больше никто не в курсе, для всех остальных мы отправляемся в немецкий тыл безобразничать. И так операция на грани фола, немецких войск в Минске много, и если о нашей задумке узнают, то в самом лучшем случае сможем когонибудь грохнуть, и на этом всё. Финита ля комедия.

Наскоро попрощавшись с женой, я уже поздно вечером был на аэродроме, куда привезли три роты наших курсантов. Рисковать всем курсом начальство не решилось, но и так три сотни уже достаточно хорошо подготовленных и вооружённых диверсантов – это сила. Мы грузились в ЛИ-2, он же ПС-84, а в девичестве «Дуглас ДС-3»; всего для наших трёх рот и моей группы потребовалось восемнадцать самолётов. Вылетели мы около десяти часов вечера и около двух часов ночи десантировались примерно в сотне километров от Минска, а самолёты, уйдя в сторону, сымитировали высадку десанта в другом месте.

Внизу нас ждала группа диверсантов, которые сначала разожгли костры, а потом выступили проводниками. Мы шли почти до самого утра, нагруженные как лоси, кроме оружия и боеприпасов мы тащили и свои парашюты, так как на месте нашей высадки ничто не должно было говорить, что тут что-то было. Даже костры встречающие жгли в специально подготовленных ямах со снятым дёрном. Как только мы приземлились, костры потушили и поверх залитых углей положили назад предварительно снятый дёрн, так что и не скажешь, что тут жгли костёр. Само место приземления было в достаточно большом лесу, вдали от дорог и населённых пунктов. Мы пришли к одному из схронов, которые мои курсанты оборудовали в прошлом году. Мне удалось продавить это в рамках программы подготовки бойцов, и был этот схрон не пустой, в основном там было продовольствие, но и боеприпасов с взрывчаткой тоже хватало.

В одной землянке сложили все парашюты, они заняли весь объём, хорошо, что к этому времени землянка опустела. Поев, все завалились спать, разумеется, выставив часовых, и спали до полудня. Там снова поев, выдвинулись к Минску и шли, стараясь остаться полностью незаметными. Все населённые пункты обходили издали, а дороги пересекали, только убедившись, что рядом никого нет. Весь путь занял три дня, зато и нас никто не видел, тут даже местным показываться на глаза нельзя. Пускай они и не предатели, но могут просто сболтнуть лишнее без всякой задней мысли, а там пойдёт сарафанное радио, и неизвестно до кого дойдёт. Временную базу устроили в развалинах старой барской усадьбы, километрах в десяти от города. Рядом не было никаких объектов или населённых пунктов, так что и посторонним тут делать было нечего. Одно из отделений отправилось в Минск, прихватив с собой гражданскую одежду, а остальные устроились в развалинах усадьбы, выставив охранение.

Сержант Осадчий в бинокль оглядел окраинные дома Минска, всё было спокойно, даже на просёлочной дороге, которая вела в город, никого не было. Боец Карасёв быстро переоделся в гражданскую одежду, которую захватил с собой, и отправился на встречу с подпольщиком. Для этого дела выбрали именно его, так как он сам был родом из Минска и хорошо знал город. Среди других бойцов было ещё четверо минчан, это на случай, если с Карасёвым что-то случилось бы при десантировании или в дороге. Он вернулся только через пять часов, уже вечером и не один, вместе с ним был невзрачный мужчина, в возрасте, и все вместе они двинулись назад к основной группе.

На следующий день после того, как в город отправились разведчики, уже поздно ночью они вернулись назад и не одни, вместе с ними был связной из городского подполья. Пришли они правда не к развалинам усадьбы, а в другое место, где я их, собственно говоря, и ждал вместе со своими бойцами. Связной, казалось, идеально подходил на свою роль. Невзрачный мужчина в возрасте с таким лицом, что оно совершенно не запоминалось и не привлекало к себе внимания. Обменявшись с ним рукопожатием, я начал разговор:

– Добрый вечер, меня зовут Малюта.

– А я Пётр Никанорович, нам пришла шифровка, где сказано, что мы должны вам помочь сделать всё, что вы скажете. Чем сможем, тем поможем, но многого от нас не ждите.

– Не волнуйтесь, Пётр Никанорович, многого от вас и не потребуется. Нам необходимо знать всё о немецких войсках и высоких чинах в городе. Сколько их, кто и где располагается, это всё.

– Действительно, ничего особо сложного, кое-что я мог бы сказать вам и сейчас, но не всё.

– Сколько вам нужно времени на выяснение?

– Дня четыре, не меньше, а возможно и больше, трудно сказать.

– Хорошо, подождём, время ещё есть.

Распрощавшись с подпольщиком, я ушел, а он вместе с разведчиками остался ночевать, правда не на голой земле. Пока мы ждали, мои бойцы соорудили пару небольших шалашей, натаскали веток и травы под подстилки и приготовили ужин, который и оставили.

Пять дней мы сидели на попе ровно, затаившись, как мышь под веником, правда мои бойцы вели