Бизнес – класс - Всеволод Данилов

– Это, по-твоему, достойно?! Чуть припугнули и -в кусты! Компанию Салман Курбадович как семейный бизнес задумал. Месторождение это сам нашел и выпестовал. Никто, кроме него, не верил. За него Тимур погиб! И теперь уйти?! Говори же! Или – тоже перекупили?!

– Знаешь что? Я у тебя ничего никогда не клянчил, – Коломнин сделал движение выйти. Но Лариса метнулась к нему так, что соскочившая с соломенных волос черная капроновая накидка вяло вспорхнула в воздух.

– Прости! Разве не видишь, какая я сегодня? Нельзя мне одной быть. Говори же!

– Хорошо, – в самом деле меряться обидой с держащейся из последних сил женщиной было не по-мужски. – По совести мне самому все это противно. Но еще раз повторяю: тебе нужен серьезный союзник. Допустим, найти такого можно, – месторождение привлекательно. Но тогда его нужно пустить в уставной капитал. Хотя бы на блокирующий пакет. А этого ты теперь сделать не можешь. Не можешь даже поменять Совет директоров. А в нем до сих пор люди, которых Гилялов легко перекупит. Или уже перекупил. – Я тебе больше скажу: оказывается, я и не директор, – под вопрошающим взглядом Лариса сокрушенно оттопырила нижнюю губу. – Родич мой Казбек вчера заявил, что назначил меня Салман Курбадович без решения Совета директоров. А значит, незаконно. Требует срочно собрать Совет. Ты знаешь, по-моему, он сам хочет стать директором. Вот ведь как! Не успел умереть и – откуда что берется. Так что и здесь, похоже, предстоит большая драка.

– Главная проблема в другом, – к разочарованию Ларисы, Коломнин проигнорировал услышанное как якобы несущественное, – чтобы реально управлять компанией, мало быть директором. Нужно быть собственником. А даже если акции Фархадовым завещаны твоей дочери, раньше, чем через полгода в наследство вы не вступите. А за полгода…

– Нам не нужны полгода.

– Не понял?

– Еще месяц назад Салман Курбадович оформил дарственную на внучку. А я – соответственно – опекунша. Нам не нужны полгода, Сергей.

– Это серьезно, – обескураженно признал Коломнин. – Выходит, Фархадов заранее просчитал подобную ситуацию. И ты – знала, и ничего мне не сказала? Лариса виновато пожала плечом. Это было ново: прежде она торопилась обсудить с ним каждую мелочь.

– Что ж, тогда можно попробовать повоевать. Если уж решилась. Хотя – шансов… – он отчеркнул пальцем кончик мизинца.

– Шансы есть. Есть! – гипнотизирующе произнесла Лариса. – Месяц-полтора максимум и – в трубу врежемся. А там, сам знаешь, иные деньги хлестанут.

– Я знаю. И другие знают. Потому и попытаются раньше уничтожить.

– Мы выдержим. Вместе – выстоим. Жалко, конечно, что не получится теперь взять под контроль «Руссойл». Ничего! Найдем другого трейдера.

– Зачем другого? Бери «Руссойл». Дарю, – Коломнин сделал щедрый жест.

Пришел черед изумиться Ларисе:

– То есть что значит даришь? – Ну, не сам «Руссойл», конечно. Но «Хорнисс холдинг», на котором двадцать пять процентов «Руссойла», теперь твой. Плюс столько же на «Нафте». Так что по сути одно и то же.

– Погоди. Но «Хорнисс» принадлежит банку.

– Вчера я переписал его на тебя.

– Но…Сережа, за это же, – она пошевелила побледневшими губами, не решаясь произнести роковое слово. – «заказывают». – Я не приму. Слышишь? Немедленно звони адвокату. Отменяй. Ты мне живой нужен, понимаешь? Додумался, Дон Кихотишко паршивый!

Она схватила трубку, принялась тыкать ею в его ладонь. – Набирай номер, я переведу. Главное – успеть, пока никто не знает.

От неподдельного страха ее у Коломнина повлажнели глаза: все-таки человек по-настоящему проявляется в решающие минуты. – Успокойся, Лоричка, – он мягко вынул трубку из вспотевшей руки, положил на рычаг. – Я не самоубийца. В субботу Ознобихин от имени банка подписал согласие на переоформление «Хорнисса» на тебя. Так что, считай, все легитимно.

– Коля?! – растроганно вскрикнула Лариса. – Господи! Хоть одна чистая душа среди этого беспредела.

Разуверять ее Коломнин не стал.

К тому же на пороге без стука появился Резуненко.

– Я только сейчас с участка, – пробормотал он. И затоптался – растерянный, выгнанный из берлоги медведь.

– Витенька! Вот мы и осиротели, – зарыдавшая Лариса бросилась ему на грудь. А он стоял, оглаживая ее своей нескладной, будто ковш экскаватора ладонью, и, беспомощно глядя поверх нее на Коломнина, все повторял:

– Ничего, Ларичка. Как-нибудь переживем. Вместе перемужествуем. Главное – что вместе.

Тонкий голос Казбека Мамедова, который сочно, со знанием дела на ходу распекал кого-то, разрушил идиллию еще до того, как сам он появился в малой гостиной.

Отстранившись от Резуненко, Лариса нахмурилась.

– Ты что в самом деле позволяешь себе? – вошедший Мамедов обежал взглядом помещение, обозначил кивок, – то ли поздоровался, то ли констатировал чужое присутствие. – Скоро большие люди прибывать начнут. А полы опять натоптаны. Я ж сказал, чтоб посторонних не пускать.

При этом он мазнул глазом по Коломнину и Резуненко, неприкрыто отнеся их к разряду тех самых посторонних, чье присутствие в доме необязательно.

Ноздри Ларисы затрепетали. Обескураженный внезапной бесцеремонностью, набычился Резуненко.

Но Коломнин опередил их:

– Посторонним и впрямь лучше бы удалиться. – Что хочешь сказать, слушай? – Мамедов, собиравшийся выйти, замешкался.

– А это только тебе на ушко. Лариса, Виктор, не оставите нас? Хочу с Казбеком посплетничать.

Он жестами выставил обоих, уселся на диване, похлопал рукой по сидению.

– Чего хотел? – Мамедов настороженно опустился на краешек.

– Посоветоваться, – Коломнин откинулся на спинку, прикрыл глаза. – Замотался что-то за эти дни. С милицией только что общался по поводу «Магнезита». Они ж директора тамошнего арестовали. И арестовали между прочим по нашему заявлению о мошеннических договорах. Теперь вот хлещутся, будто раскололи. Якобы признался, кто в «Нафте» с ними те договора убыточные назаключал. – А то мы без них не догадались, да? Спохватились, – Мясоедова сами давно турнули.

– Так вот оказывается, что не он.

– И кто же? – до Коломнина донеслась раздраженная интонация человека, которого втягивают в пустой разговор. Но когда он внезапно раскрыл глаза, то наткнулся на напряженный взгляд. Будто слушал один, а говорил другой. – Так кто же?

– Ты не поверишь, но – ты.

– Я?! Что за ерунда, слушай? Я и видел-то его раза три, может. Живем неподалеку. Придумывают твои менты. Раскрыть ничего не умеют, вот и – как это? На понт берут.

– Есть официальные показания.

– Соображай, что говоришь. Зачем мне это надо?

– Хороший вопрос. Я как раз им и мучаюсь.

– Так ты что, поверил?

– Рад бы не поверить. Только вот, – Коломнин со вздохом протянул копию протокола допроса. – Полюбопытствуй.

Пробежав показания, Мамедов брезгливо отбросил лист на пол:

– Врет все. Пусть очную ставку дают. Сам запутался и других впутывает. Или – твоя это работа?

С гадливой гримасой вскочил с дивана:

– Точно! Сам же, говоришь, и заявление подал. Похоже, решил окончательно выжить. За то, что не даю компанию под банк ваш подмять. Думаешь, не понимаю, к чему клоните? Дядя Салман умер. Лариса у тебя как тряпка. Вот и решили все подгрести. Чего такой кусман не взять на халяву, да? А всех кто мешает, от него отодвинуть. Нет, скажешь?! Только поглядим еще, кто кого. Пока жив, не дам дело дяди Салмана загубить. Понял, нет?!

– Ты не кричи так. В гостиной услышат. Голова у меня что-то отяжелела, – пожаловался Коломнин, растирая виски. – Такие дни трудные выдались.

– Менты – шакалы. Чтоб человека оболгать, на все пойдут.

– Твоя правда. Только директор «Магнезита» полную раскадровку дал: что, куда, через какие проводки шло. И теперь выяснить, кто дальше украденные деньги направлял, вполне нехитро. Тем более по уголовному-то делу. У меня, кстати, только что просили согласия на твой арест. Очень, доложу тебе, милиция губы раскатала: все-таки особо крупное хищение. Да еще такое громкое: представляешь, зять Фархадова обкрадывает собственного тестя. Шум о тебе пройдет по всей Руси великой. Как, думаешь, назовет тебя после этого всяк сущий в ней язык? Тебе это надо?

Мамедов обиженно сопел. Но без прежней агрессивности.

– И мне не надо, – заверил его Коломнин. – Мясоедова, что на договоры эти глаза закрыл, ты подкупил?

– Ты мне такое?! – губы Мамедова оскорбленно задрожали, рука потянулась разорвать душащий ворот.

– Заткнись, Казбек, – без нажима окоротил его Коломнин. – Говорю же, устал. Наврешь что-нибудь, как обычно. Налей-ка лучше рюмочку коньяку. Какой в доме держишь? Небось, азербайджанский?

– Зачем азербайджанский? «Арарат» есть.

– Вот видишь, стало быть, умеешь, когда нужно, поступиться гордыней, – Коломнин махнул налитую рюмочку, посмоковал. – Так что с Мясоедовым? На пару работали?

– Ты соображай, с кем равняешь! – вполне натурально вскипел Мамедов. – Не хватало перед каждым светиться. Без меня было кому с ним решить. Подложили девочку, потом цену дали. Тут же и заглотил без затей. Дешевка он!