Последняя жена Синей Бороды (СИ) - Зика Натаэль "Zzika Nata"

Теренс, Льера, Кларенс… Кто из них виновен?

«Вычислю и лично испепелю! Главное, раньше времени не спугнуть», – мелькнуло в голове.

И следом полоснула другая мысль – а что, если убийца герцогинь и вор действуют в одной связке? Или и вовсе – одно и то же лицо?!

Джонатан похолодел, вспомнив, что Теренс вхож на хозяйский этаж, а Кларенс и Льера ежедневно плотно общаются с герцогиней.

«Есения!» – прошептал герцог и отбросил все колебания – ему нужно в замок!

Немедленно!

Глава 33

Он ссыпал монеты в мешочек и затянул горловину. Затем взвесил кошель в руке, подкинул вверх, поймал и довольно улыбнулся – вот и ещё сотня прибавилась!

Как хорошо он придумал!

Только жаль, что не сразу сообразил увеличить оброк не крестьянам, а безземельным аристократам. Потерял, считай, шесть лет и шесть сотен…

Вот сколько можно накинуть к оброку, чтобы крестьянин смог выплатить и не помер с голоду? Два или три гроша. Редко – полмонеты.

Мизерная прибыль не стоила того риска, на который приходилось идти. Ведь прежде чем списки попадут к его человеку, они проходят через несколько посторонних рук и глаз! Сначала отчёт составляет староста поселения, и как тот готов, отправляет его к городскому главе. И только после проверки градоначальником документ отправляется в замок.

Рано или поздно какой-нибудь ушлый староста удивится размеру оброка, полезет сверяться со своими записями и обнаружит совсем другие цифры.

И…

И полетят головы.

То ли дело безземельные лорды – сведения о доходах каждый из них подаёт сам и напрямую в замок его светлости. То есть количество лишних глаз сокращено до минимума.

Плюс оброк для знатных подданных намного выше, чем для крестьян с клочка поля, двух коровёнок да десятка кур! У одного лорда своя таверна, да на бойком месте. У другого пасека и арендованные луга, у третьего постоялый двор, сыроварня или скорняжная лавка.

Чем внушительнее сумма оброка, тем проще её увеличить незаметно для налогоплательщика. В общем, один безземельный аристократ приносит монет больше, чем две, а то и три деревеньки. А риска существенно меньше.

И он разгулялся.

Не сразу, но год от года аппетит рос и убедившись, что безземельные скрипят зубами, но молчат и платят, непризнанный ленд-лорд перестал скромничать.

Правда, была-таки пара попыток пожаловаться на неподъёмный оброк, но свой человек в замке служит ему, настоящему наследнику, не за страх, а за совесть! Все прошения были вовремя обнаружены и уничтожены. Герцог ничего не узнал, а жалобщики получили недвусмысленный ответ и увеличение оброка.

Теперь все молчат!

И совесть его, старшего сына герцога Гильермо, не мучает. А почему ему должно быть стыдно? Он забирает не чужое – своё. То, что положено ему от рождения, что у него, Теодора, наглым образом отняли. Сначала отец, а теперь и младший брат.

Мужчина подошёл к сундуку и бросил кошель в него – к другим мешочкам с деньгами.

Несколько мгновений любовался тугими боками, потом захлопнул крышку и движением руки наложил охранное заклинание.

Слуги знали, что в кабинет хозяина входить строго запрещено, а также давно усвоили, что его милость не терпит неповиновения. Лорд был уверен, что ни один простолюдин к двери и близко не подойдёт, но привык рассчитывать только на себя.

Ничего, заклинание не помешает.

Какими бы ни были слуги послушными, он всё равно никому не верит. Особенно крестьянам.

Они нынче стали сильно умные, многие не только грамоте обучены, но и какой-никакой дар имеют. Да хоть и не стихию, а простую бытовую магию, но по сравнению с бездарями каждый одарённый чувствует себя особенным. И держится более нагло, чем остальные.

Подумав немного, лорд добавил к двери ещё одно заклинание, а к ручке прикрепил особую сигналку – стоит кому-то к ней прикоснуться, и хозяин тут же об этом узнает.

«От этой магии одни неприятности, а кто виноват в появлении одарённых простолюдинов? Сами знатные лорды и виноваты! В давние времена дети с даром рождались только в знатных семействах, но не все аристократы умели – или хотели? – держать свою калитку закрытой. Путались с дворовыми девками и молодыми крестьянками. Иногда – не без последствий. И пожалуйста – прошли какие-то триста лет, и простолюдин с даром уже никого не удивляет. Но сколько из-за этого проблем для знати!» – подумал мужчина и поманил пальцем замершего у стены лакея.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ваша милость? – подскочил тот. – Чего изволите?

Теодор поморщился. Он ненавидел это обращение – ваша милость. Но увы! – пока к нему не вернётся украденный братом титул, придётся жить баронетом…

- Ковье, обед через полчаса. В гостиную.

- Конечно, ваша милость! – слуга поклонился и бросился выполнять приказ.

А лорд щёлкнул пальцами и рассеянно проследил за россыпью искр.

Дар ему достался от папеньки. К сожалению, только дар, ведь признавать сына милорд не пожелал. Наоборот, всеми руками и ногами отказывался. Матушка рассказывала, что провела ночь в спальне герцога, а наутро её выпроводили из замка. Ещё и лгуньей выставили!

Но беременность расставила всё по местам. Теперь любому было понятно, что юная баронесса не обманывала – она действительно побывала в спальне милорда, раз в эту ночь лишилась девственности. Ребёнок слишком весомый аргумент, просто так от него не отмахнёшься!

Но герцог продолжал настаивать, что ни сном ни духом. И пока родные баронессы не опомнились, в спешном порядке выдал опозоренную девицу за одного из своих подданных. Ещё и выбрал самый край герцогства, куда не каждая птица долетала, не то что гости. Так сказать, прикрыл собственный грех.

Люди поговорили, да и забыли. Но отвергнутая девушка обиды не забыла, и поклялась, что герцог ответит за свою подлость.

Слава Ясноликой, супруг недолго прожил, ведь на момент свадьбы ему было уже под шестьдесят. А второй раз замуж матушка выходить не стала, хоть и претенденты были. Она всю себя посвятила сыну.

Выпестовала, вырастила, воспитала, как настоящего лорда! У него было всё самое лучшее, что только можно было приобрести за деньги.

Герцог щедро отсыпал монет – не скупясь заплатил и родственникам, и пожилому баронету, что прикрыл браком чужое пузо да дал имя байстрюку. А ещё его светлость положил неплохую сумму на счёт самой баронессы, но та на себя ни грошика не потратила. Сберегла для сына и вручила ему в день совершеннолетия.

Но, к сожалению, всё имеет свойство заканчиваться. Пожертвования бессовестного папаши, равно как и наследство отца приёмного, исчерпались гораздо раньше, чем первенец его светлости смог вернуть себе украденный титул.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Материальное положение можно было поправить только удачной женитьбой.

Нет, был ещё вариант – по примеру многих мелкопоместных и безземельных лордов найти доходное дело – открыть постоялый двор или мастерскую, где на благо аристократа-хозяина работать будут простолюдины. Но ему, старшему сыну герцога Гильермо, и работать?! Пусть не напрямую, руками, но ведь от владельца требуется, как минимум, знать основы производства, разбираться в тонкостях и секретах выбранного дела. Для того чтобы наёмные работники не могли обманывать хозяина, тому придётся много времени уделять и им, и объекту промысла.

Но ему совершенно не хотелось тратить силы на проверку счетов, поиски дешёвого сырья или новых рынков сбыта, поэтому вариант обогащаться, развивая собственное предприятие, Теодор отверг сразу.

Удачно жениться намного проще, тем более что после брачного обряда ему не придётся ходить вокруг новых родственников кругами, можно будет полностью посвятить себя восстановлению справедливости! А лавка, мастерская или таверна нуждаются в постоянном присмотре. У него не останется времени на устранение узурпатора!

Итак, выбор сделан – женитьба.

Но оказалось, что с этим тоже не всё так просто, как он предполагал: претендентки находились, да всё не те.