Вечный союз - Уильям Форстен

– Именем церкви я обещал вам троим безопасность, – провозгласил Касмар. – Помните об этом, ибо вы находитесь на освященной земле.

Калин ощутил укол стыда, вспомнив про свой револьвер, но ничего не сказал и вслед за Михаилом, желавшим быть первым во всем, вошел в кабинет патриарха.

Касмар сел во главе стола, и Калин, заметив одинокий стул напротив двери, сел лицом к лицу со своими врагами.

– Об этой встрече меня попросил Михаил, – начал Касмар. – Я согласился стать посредником, надеясь, что нам удастся прекратить это бессмысленное кровопролитие, вновь охватившее наш город. Поэтому я. даю ему возможность говорить первым.

Михаил обменялся взглядом с Кромвелем и повернулся к Калину.

– Шесть дней назад мои силы освободили южную часть города, – начал он. – По-моему, пришло время, Калинка, чтобы прекратить это безумие. Как президент Руси, я хочу договориться с тобой об условиях сдачи, чтобы не дать нашему городу сгореть дотла.

– Шесть дней назад ты предал свою страну и впустил в город вражескую армию! – взорвался Калин. – Ты называешь себя президентом? А кто тебя выбирал? Тебя поддерживают только бывшая знать, недовольные купцы и карфагенская армия!

– Предал свою страну? На моей стороне десять сенаторов!

– А на моей двадцать четыре! И со мной поддержка армии.

Раньше Калин слишком верил в нерушимость законов. Винсент воодушевленно рассказывал ему о том, чтоперед властью закона все равны и каждого, кто нарушит его, ждет неминуемая кара. Но что делать с теми, кто смеется над законом, кто извращает его и использует как инструмент для достижения своих целей? Коррумпированный сенатор, который без малейших угрызений совести продает свой народ, – этого Калин понять не мог. Теперь он видел, что такие люди могут придумать законы, оберегающие их. Так, любой из них мог бы даже убить человека – женщину, ребенка, кого угодно – и не понести никакого наказания. Это стало бы возвращением к старым порядкам, только теперь бояре назывались бы сенаторами. Если ему удастся пережить свалившиеся на Русь невзгоды, в чем Калин теперь сильно сомневался, он должен будет позаботиться о том, чтобы люди, подобные Михаилу, никогда бы не смогли законным путем получить власть.

– Какой армии? – презрительно оттопырил губу Кромвель.

Калин обжег его взглядом, полным ненависти:

– Ты тоже предал своих. Ты ничтожный слуга мер-ков, и мой народ это знает. Поэтому они будут сражаться с тобой до последнего.

Кромвель печально покачал головой:

– Эндрю Кин был глупцом. Когда мы дрались с Тугарами, у них было двести тысяч воинов. Если бы не произошло чудо, от нас давно остались бы одни кости. У мерков войско вдвое больше тугарского. Ты можешь мне не верить, Калинка, но послушай, я говорю правду. Я здесь для того, чтобы спасти вас, а не уничтожить.

– Тогда почему же ты угрожаешь разрушить наш город? – вмешался Касмар.

Тобиас вздохнул и откинулся на спинку стула.

То, что я сейчас скажу, я буду яростно отрицать вне стен этой комнаты, – спокойно ответил он. – Я заключил сделку с мерками.

– Ты сошел с ума, – взревел Калин. – Теперь ты у них на службе.

Чушь, – раздраженно возразил Кромвель. – Ни у кого я не на службе.

– Конечно, ты всегда был только на службе собственных интересов, – не удержался Калин.

– Если тебе так хочется, то да! Так ты выслушаешь меня или нет?

Калин начал было подниматься со стула, но Касмар успокаивающе поднял вверх руку, предлагая ему снова сесть на место.

– Ладно, – скрепя сердце произнес Калин. – Послушаем, что нам скажет оповещатель мерков.

– В прошлом году мерки освободили карфагенян от дани, при условии что те помогут им построить флот.

– По твоим чертежам и под твоим руководством!

– Да, черт возьми, под моим, – огрызнулся Тобиас. – Я встречался с их кар-картом Джубади. Они знали о нашей победе над Тугарами и собирались стереть нас с лица земли, но я предложил им альтернативу.

– Интересно, какую же? – выдавил Калин.

– Мерки отказываются иметь дело с тобой и вообще со всеми, кто сражался с Тугарами. Здесь они заняли твердую позицию, и мне пришлось с этим согласиться, хотя я того и не желал.

– Ты убил моего зятя.

– Этого я тоже не желал. Приношу свои соболезнования, – ответил Кромвель, и в его голосе Калину послышалось искреннее сожаление. – Вот условия соглашения. Вы сдаетесь, и Михаил, как бывший боярин, становится правителем. Фабрики Руси обеспечат мерков оружием для борьбы с их врагами на юге. За это они обещают, что никто из вас не отправится в убойные ямы. Через два года орда будет в нескольких тысячах миль к востоку от Руси, и мы будем спасены. Если вы не согласитесь, они повернут на север и уничтожат всех.

Калин молча обдумывал эти слова.

– Пошевели мозгами, Калин. У тебя вдвое меньше людей, чем перед началом войны. Мерков вдвое больше, чем тугар. Кроме того, они извлекли урок из того, что произошло с Тугарами. Они не будут повторять их ошибки, и уж точно больше не повторится такое же чудо, какое произошло в прошлый раз. Эндрю совсем свихнулся, если думал, что справится с ними.

– В союзе с Римом у нас будет достаточно людей и ресурсов, чтобы победить мерков.

– Риму вы не нужны. Ваш союз был шатким, и они предали бы вас, едва заслышав о приближении мер-ков. Кроме того, теперь у них прочный союз с нами. Вы окружены, ваша армия далеко, и если вы быстро не подчинитесь, то вскоре увидите орду у себя перед воротами.

Калин бросил взгляд на Касмара, но ничего не смог прочитать на его лице.

– У тебя нет выбора, Калин. Если ты решишь сражаться, Суздаль будет разрушен, мы ни перед чем не остановимся, чтобы захватить его. В начале недели шли дожди, и поэтому от снарядов сгорело не так много домов. Но последние четыре дня на небе не было ни облачка, и все высохло. Если начнется пожар, от города ничего не останется. Скажи мне, ты действительно веришь, что тебе удастся опять восстановить Суздаль, набрать новую армию, создать для нее оружие, победить нас, а потом разгромить орду?

– Мне больше ничего не остается, – тихо ответил Калин.

– Ты сошел с ума, – расхохотался Михаил.

– Нет, это ты сошел с ума! – воскликнул Калин. – Теперь я наконец-то вижу законные основания для того, чтобы повесить тебя после того, как все закончится.

– Вспомни, мы договорились, что на этой встрече не будут звучать взаимные угрозы, – осадил его Касмар. Калин видел, что патриарх по обязанности защищает Михаила, но, как и он, с нескрываемым презрением смотрит на бывшего боярина.

– Так что ты в итоге предлагаешь? – спросил патриарх у Кромвеля, не обращая на рассвирепевшего Михаила никакого внимания.

– Признайте Михаила президентом. Армия, флот и промышленность будут находиться под моим контролем, так как я стану главой союза Руси, Рима и Карфагена. С такой силой я буду на равных говорить с мерками и, если они предадут нас, смогу их одолеть.

– Почему ты так считаешь?

– Потому, что «Оганкит» в руках у меня, а не у них А с ним я контролирую море. Ваш Кин никогда не понимал важности флота. Что касается тебя, Калин, и тех, кто захочет к тебе присоединиться, вы можете отправляться в Вазиму или даже в Новрод и поступать по своему усмотрению. Можете служить нам или нет, но я всем гарантирую сохранение жизни.

Калин невесело рассмеялся и покачал головой:

– Я отказываюсь.

– Я тебе все рассказал. Ты теперь должен понимать, что у вас нет никаких шансов на победу.

– Я уже был в такой ситуации и не боюсь оказаться в ней снова. С тех пор как янки помогли нам одолеть бояр, я свободный человек. Я не подчинюсь ни тебе, ни меркам, ни особенно тебе, – произнес Калин, дрожащей рукой указывая на Михаила.

– У тебя есть какие-нибудь встречные предложения? – быстро спросил Касмар, прежде чем Михаил успел ответить на выпад Калина.

– Только одно. Чтоб вы сдохли! – вскричал Калин, вскочив на ноги.

Он молча проклял священника, обыскавшего его при входе в собор. Если бы у него сейчас был револьвер, то он не колеблясь застрелил бы этих двух ублюдков, и пропади они пропадом, эти законы и договоренности!

– Мы еще можем спастись! – прорычал патриарх и грохнул кулаком по столу.

Калин поражено уставился на всегда доброжелательного и спокойного Касмара, который теперь выглядел не на шутку разъяренным.

– Вбейте немного разума в его тупую голову, ваше святейшество, – произнес Михаил, с нескрываемым удовольствием глядя на побагровевшего от гнева Калина.

– Я пытаюсь вбить немного разума во все ваши тупые головы, – обрезал его Касмар.

Калин продолжал молча смотреть на священника. – Мы все согласились, что мерки, Тугары, как бы они себя ни называли, – это наш общий враг, – продолжил Касмар. – Как люди, познавшие милость Кесуса, которого почитаешь и ты, Тобиас Кромвель, подобно другим янки, мы противостоим им. Подумайте, что можем мы сделать, объединившись! Тобиас Кромвель, твой флот и народ Руси могут сражаться не друг против друга, а вместе. Михаил Иворович, если есть люди, будь они знатью, купцами или крестьянами, которые поддерживают тебя, пусть будет так. Русь велика – в ней найдется место тем, кто разделяет твои взгляды, и им будет возвращена часть их бывшего состояния. Фабрики будут работать на вас троих, всех вместе, увеличивая нашу мощь на случай прихода мерков. Не лишайте русский народ, который раньше был в рабстве, того, чего он добился, не сжигайте вновь город, недавно восстановленный из пепла. Не разрушайте всего из-за своих амбиций и дайте Калинке и тем, кто признает его своим вождем, сохранить хотя бы это. Пусть будет так, и тогда мы все еще можем спастись. Сейчас мы похожи на детей, дерущихся в песочнице, в то время как всем нам угрожает страшная опасность.