До завтра, товарищи - Мануэл Тиагу

— И это немало, — сказал Паулу.

9

Адвокат, в доме которого жила Мария, в ответ на просьбу Паулу вручил ему сто эскудо и спросил:

— Этого хватит?

— Конечно, — ответил Паулу и добавил: — Да, друг, этого вполне достаточно. Есть и такие, кто дает намного меньше, хотя может дать намного больше, чем ты. А ведь в твоем доме живет наш товарищ, и это много значит для партии. Но я должен сказать еще вот что. В нашем секторе сложилось трудное положение. Рамуш убит, и мы остались без связи с руководством. Из двух других кадровых работников один в тюрьме, а другой либо убит, либо арестован. Из двух явочных квартир одна была захвачена полицией, а мы потеряли все, что там было. Из другой смогли вывезти вещи, но сама явка утеряна. Кроме меня, в подполье сейчас работает еще один товарищ и для него необходимо устроить новую явочную квартиру, где бы мы могли собираться. Нам нужен также ротатор. Нужно восстановить связь со многими товарищами. Приходится много ездить, а транспорт стоит недешево. Из всего этого ты можешь сделать вывод.

Сидя на краешке письменного стола, адвокат внимательно слушал.

— Есть такие, кто утверждает, что мы убиваем кур, несущих золотые яйца, — продолжал Паулу. — Они говорят, что если нам попадается человек, готовый помочь, то мы требуем от него все, что он может и что не может, и в конце концов наши просьбы надоедают ему, и он перестает с нами сотрудничать. Действительно, подобное случается, но я бы не хотел, чтобы так произошло с тобой.

Адвокат несколькими жадными затяжками докурил сигарету и погасил ее в пепельнице.

— Хорошо, — сказал он. — Подожди здесь немного, а я пойду поговорю с женой.

По привычке он убрал в стол бумаги и добавил:

— Я бы пригласил тебя поговорить с нашей подругой, но сейчас не совсем удобно. У нас в гостях одна родственница, страшно любопытная. Если тебе крайне необходимо повидаться с подругой, то я могу прислать ее сюда под каким-нибудь предлогом. Лучше, однако, отложить до другого раза.

Паулу согласился с адвокатом, хотя было очень жаль побывать здесь и не увидаться с Марией.

Адвокат вернулся минут через сорок.

— Я поговорил с моей подругой, — сказал он, улыбаясь и с видимым удовольствием употребляя слово, которое лишь несколько месяцев назад шокировало его. С сияющим видом он протянул Паулу пакет. — Это от нас обоих.

Покинув дом адвоката, Паулу открыл пакет. В нем было два конто — самое крупное пожертвование, которое когда-либо делали в фонд партии в их секторе.

10

Мануэл Рату снова был с подругой, однако продолжал жить в одном доме с двумя своими сестрами. Если бы удалось найти домик по сходной цене, он бы переселился туда, и там могло бы собираться бюро. Пока же из-за отсутствия подходящего дома собирались за городом.

Паулу встретился с товарищами в оливковой роще. Вдали высилась фабричная труба, жались к земле стоявшие в беспорядке домишки, а из-за невысокого холма выглядывала арена для боя быков. От домов, деревьев и холмов тянулись тени к посеребренной ленте реки. Солнце клонилось к закату. В предвечернем спокойствии порхали, щебеча, стайки перепелок. Негромкие голоса четырех товарищей, казалось, берегут этот покой.

Бюро состояло из Мануэла Рату, Висенти и Жайми. Сейчас они отчитывались о своей работе. Мануэл восстановил связь с товарищами, на которых прежде выходили Гашпар и Жерониму. Ему также удалось нащупать контакты, утерянные с арестом Антониу. Висенти рассказал о том, что происходило у него на фабрике, а сделано было немало: с семи человек, которые там были к моменту забастовки, число членов ячейки выросло до двадцати. Только толстяк Жайми с «Сикола» не выказывал оптимизма — ему пришлось встретиться со многими трудностями. У рабочих вызвали отчуждение индивидуалистические методы работы Гашпара, который ставил все в зависимость от себя, а также поведение Тулиу, выдавшего более десятка товарищей. Среди подмастерьев, однако, положение складывалось иначе. На «Сиколе» никогда не было молодежной организации, а теперь благодаря работе, проделанной Гильерми, тем самым учеником, который единственный не вышел на работу 18 мая, была создана ученическая комиссия и организовывалась спортивная группа. Гильерми вступил в партию и был членом рабочей комиссии еще во времена Гашпара. Но полностью его способности проявились после 18 мая.

— Это всего лишь мое предложение, и я на нем не настаиваю, — сказал Жайми, — но, право, мы только выиграем, если введем Гильерми в бюро.

Висенти поддержал его. У него на заводе партийная работа тоже держалась на рабочем движении, в основном благодаря девушке в красной спецовке, которая так отличилась во время забастовки, демонстрации и в тюрьме. По его мнению, стоило включить в состав комитета товарища, который бы занимался молодежным движением.

Паулу спросил, был ли до арестов какой-либо орган, руководивший молодежным движением, но никто не мог ему ответить, поскольку никто из них не был тогда членом бюро.

— Если и был, то он не подает никаких признаков жизни, — сказал Мануэл Рату. — За призрак не уцепишься. С Гильерми и с помощью той девушки, о которой говорит Висенти, с одной нашей подругой-швеей и с Ренату — это рыбак, которого ты знаешь, — пояснил он Паулу, — составится группа, которая сможет наладить работу среди молодежи. А Гильерми будет также работать с нами.

Так и решили.

Затем каждый из них рассказал, как шел сбор средств. Несмотря на жестокий удар по их организации и на большие расходы в помощь семьям арестованных товарищей, дела значительно продвинулись. Самым поразительным была не собранная сумма (довольно скромная), а понимание трудностей, с которыми сталкивается партия, и готовность многих людей помочь — деньги внесли более трехсот человек.

Кроме этого, Мануэл Рату, Висенти, Жайми, Гильерми и девушка в красной спецовке решили отдать партии заработок одного рабочего дня. Висенти также вручил Паулу авторучку и часы, которые можно было продать и вырученные деньги отдать партии. Паулу не знал, кто пожертвовал ручку, но часы он узнал: когда недели две назад он знакомился с Висенти, тот носил их на руке.

11

Паулу переговорил с Сагаррой о необходимости срочно завести новую явочную квартиру. Он сообщил, где найти дом, вручил деньги и настоял на том, чтобы Жозе носил костюм и ботинки Антониу, которые вместе с другими вещами лежали теперь у Томе (надо сказать, что у Сагарры не было ни своего костюма, ни ботинок). Паулу также рассказал о Марии, с которой Сагарре позднее придется вместе жить.

— Это отличный товарищ, — сказал Паулу. — Она во многом поможет тебе в работе.

Сагарра немного растерялся от всего услышанного. Пряча глаза, он неловко засунул в карман деньги и только кивал в знак согласия.

Потом они говорили об организации партийной ячейки среди крестьян, о том, как работает крестьянин из Баррозы, о нехватке литературы и о многом другом, но видно было, что Жозе Сагарру все время что-то угнетало и он избегал смотреть Паулу в глаза. Когда обо всем переговорили, то он все же поднял свои ясные голубые глаза и спросил Паулу:

— Так что, это действительно уже все решено?

— Ты о чем это?

— Это я о доме и о подруге.

И добавил, прежде чем Паулу успел сказать что-нибудь:

— У меня есть девушка, знаешь?

— Ну и что? — спросил Паулу.

Этот вопрос еще больше озадачил Сагарру. Увидев смущение товарища, Паулу решил, что оно объясняется тем, что Жозе всю жизнь прожил среди темных крестьян, в плену предрассудков, и нужно объяснить, что значит жить на явочной квартире, рассказать, что между мужчиной и женщиной возможны братские, товарищеские отношения, а чтобы окончательно убедить его, Паулу добавил, что женщина, с которой Жозе придется жить, тоже не свободна.

Сказав все это, Паулу неожиданно для себя увидел у него на лице молодую улыбку, которая так же мало вязалась с грубоватыми чертами лица, как и ясные голубые глаза.

— Я вовсе не это имел в виду, — сказал Сагарра. — Дело в том, что моя девушка хочет вместе со мной уйти в подполье.

Паулу знал, что Сагарра холост, и ему даже в голову не пришло, что у него могла быть женщина, готовая разделить с ним жизнь в подполье. Это был приятный сюрприз. По правде говоря, он с трудом решился предложить Сагарре основать явку и жить там вместе с Марией. Он все больше восхищался ею, и, когда возникла необходимость поселить ее на новой явке с другим, ему было очень грустно и завидно. В конце концов, разве не мог он устроить это для себя? Его пребывание у Эваришту уже начало затягиваться, да и условия для работы там были не те. Почему для других товарищей можно было устраивать явочные квартиры, а для себя нет?

— Хорошо, хорошо, друг, — весело сказал он Сагарре, расспросив его о невесте, тоже крестьянке, как и сам Жозе. — Так будет лучше. А сейчас подыщи поскорее дом. — И, сказав это, Паулу представил, как будет искать дом для себя и Марии.