Легенды II (антология) - Роберт Силверберг

Рюсдейл воспринял вопрос как личное оскорбление, но капитан с артиллерийской кокардой, деликатно кашлянув, предложил:

— Разрешите мне ввести майора Грея в курс дела, полковник? Поскольку вы заняты… — Он обвел рукой собравшихся офицеров. Те сидели с серьезным видом, хотя не похоже было, что они готовятся вступить в бой прямо сейчас.

Полковник снова махнул рукой — то ли отпуская Грея, то ли отгоняя его, как надоедливое насекомое.

— Всегда к вашим услугам, сэр, — с поклоном пробормотал Грей.

Вчерашние тучи уносились прочь, гонимые свежим, холодным ветром. Артиллерийский капитан приложил руку к шляпе и кивнул в сторону харчевни на той же улице.

— Не желаете ли погреться, майор?

Поняв, что деревне не грозит немедленное вторжение неприятеля, Грей согласился и вошел вслед за новым знакомым в комнату, где пахло свиными ножками и кислой капустой.

— Бенджамен Хилтерн. — Капитан скинул плащ и показал хозяину два пальца. — Вы ведь не откажетесь выпить, майор?

— Джон Грей. Благодарю вас. Полагаю, сейчас самое время выпить, пока враг еще не одолел нас?

Хилтерн со смехом уселся напротив Грея, потирая покрасневший от холода нос.

— Наш добрый хозяин, — капитан показал на старичка, наполнявшего кувшин пивом, — успел бы подстрелить кабана, зажарить его и подать нам с яблоком во рту, будь на то ваше желание.

— Благодарствую, капитан. — Грей разглядел, что у трактирщика только одна нога — другую заменяла видавшая виды деревяшка. — К сожалению, я недавно позавтракал.

— Жаль — а вот я нет. Bratkartoffeln mit Ruhrei, — сказал Хилтерн, и трактирщик, кивнув, исчез в еще более убогом помещении за стойкой. — Картофель, поджаренный с яйцами и ветчиной, — перевел он, заправляя носовой платок за ворот мундира. — Прелесть что такое.

— Согласен. Надо надеяться, ваших солдат накормят не хуже после сбора, который я наблюдал.

— Да-да. — Херувимское личико Хилтерна слегка омрачилось, но не слишком. — Бедняги. Хорошо хоть дождь перестал. — Грей вопросительно поднял брови, и он стал объяснять: — Это им в наказание. Вчера наши ребята играли в кегли с людьми полковника Бэмптон-Ховарда. Рюсдейл заключил с Бэмптон-Ховардом пари на большую сумму…

— И ваши проиграли. Понятно. Поэтому их и…

— Десятимильный марш до реки и обратно. Бегом, с полной выкладкой. Ничего, им это только на пользу. — Хилтерн прикрыл глаза, принюхиваясь к запаху поджариваемой картошки.

— Ну да. Французы готовятся выступить, не так ли? Согласно данным последней разведки, их видели всего в паре миль севернее реки.

— Дня два они заставили нас поволноваться — мы ожидали их здесь. Но они, похоже, двинулись в обход, на запад.

— Почему, как вы думаете? — Грея кольнуло беспокойство. Самым вероятным местом для переправы был Ашенвальдский мост, но севернее, у Грюнберга, имелся другой. Ашенвальд обороняла прусская артиллерийская команда, другой мост — гренадеры полковника Бэмптон-Ховарда.

— За рекой французов полно. Мы полагаем, что эти идут на соединение с ними.

Эти интересные сведения следовало бы сообщить союзникам официальным путем, а не через офицера по связи, узнавшего о них чисто случайно. Сэр Питер Хикс всегда делился с немецким командованием всем, что ему докладывали, но Рюсдейл, видимо, не видел в этом необходимости.

— Я уверен, мы дали бы вам знать, — сказал Хилтерн, угадав мысли Грея, — просто у нас тут свои небольшие трудности. Срочности никакой нет — просто разведка доносит, что французы начищают амуницию, проверяют боеприпасы и все такое. Кроме того, надо же им куда-то деваться, пока еще снег не выпал.

Он смотрел на Грея с извиняющимся видом, и Грей, поколебавшись не дольше мгновения, его извинил. Если Рюсдейл неаккуратен с депешами, то в его, Грея, воле самому выяснить, что происходит — и Хилтерн, очевидно, вполне подходит для этой цели.

Они поболтали о том о сем, пока трактирщик не подал Хилтерну завтрак, но больше ничего интересного Грей не узнал — кроме разве того, что Хилтерну нет никакого дела до кончины рядового Боджера. Насчет «трудностей» он тоже высказывался туманно: «да так, в интендантской роте неразбериха какая-то».

В это время на улице застучали копыта, заскрипели колеса, и голос с ганноверским акцентом спросил дорогу «zum Englanderlager»[12].

— Это еще что такое? — удивился Хилтерн.

— Вероятно, рядовой Боджер прибыл, — сказал Грей и встал. — Весьма вам обязан, сэр. Вы не знаете, старший сержант Сеп сейчас в лагере?

— Н-нет, — промычал Хилтерн с полным ртом. — Он совершает бросок к реке.

Грея это не устраивало: он не хотел весь день дожидаться Сепа, чтобы передать ему тело. Но тут ему пришла в голову другая мысль.

— А полковой лекарь?

— Умер от дизентерии. — Хилтерн зачерпнул ложкой новую порцию. — Спросите Кигена — это его помощник.

Лагерь опустел, и Грей нашел лазарет не сразу. Он приказал сгрузить покойника на скамью у палатки и отправил повозку обратно в замок, не желая больше нести никакой ответственности за рядового Боджера.

Киген оказался тщедушным валлийцем в очках без оправы и с копной курчавых рыжих волос. Моргая за стеклами очков, он склонился над трупом и потыкал его испачканным пальцем.

— Крови нет.

— Нет, — согласился Грей.

— Горячка?

— Вряд ли. Я видел его за несколько часов до смерти, и мне показалось, что он здоров.

— Хмм. — Киген пристально рассматривал ноздри Боджера, словно подозревал, что причина его смерти таится именно там.

Грей хмурился при виде грязных рук и окровавленных манжет лекаря. Для хирурга, возможно, это в порядке вещей, но нечистоплотность всегда противна.

Киген попытался приподнять веко покойника, но оно не поддавалось. Боджер за ночь окоченел. Теперь его руки снова помягчели, но лицо, туловище и ноги оставались твердыми, как дерево. Киген вздохнул и начал стаскивать с трупа заляпанные грязью чулки. Левый порвался, и большой палец ноги Боджера выглядывал из дырки, как любопытный червяк.

Киген вытер руку о сюртук, добавив к застарелым пятнам новые, и провел ею под носом, которым громко шмыгнул. Грей подавил желание отшатнуться и вдруг поймал себя на том, что опять думает об Этой Женщине, жене Фрэзера. Фрэзер говорил о ней очень редко, но эта сдержанность лишь усиливала значение того, что он говорил.

Однажды на квартире начальника Ардсмуирской тюрьмы они поздно засиделись за шахматами. Затянувшаяся партия доставила Грею больше удовольствия, чем легкая победа над менее достойным противником. Обычно они пили шерри, но в тот раз Грей принес кларет, полученный в подарок от матери, и настоял, чтобы Фрэзер помог ему допить бутылку, поскольку откупоренное вино нельзя хранить долго.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});