Доминум - Полина Граф

за рукав.

– Мы снова здесь. Думаешь, разбираться с этим сейчас – хорошая мысль?

Я затаил дыхание, когда увидел знакомые окна.

– Вне сомнений.

– Может, просветишь, где мы оказались? – вскинула брови Сара.

– Дома, – ответил я и, продолжая глядеть вверх, направился к двери.

Все пролеты промелькнули незаметно, словно в бархатном тумане.

– Макс, остановись и скажи, зачем тебе было возвращаться? – окликнула меня Сара, отстав на целый этаж.

– Это мой последний шанс узнать обо всем. О моей семье. После будет поздно.

– Почему? – поинтересовалась Фри. – Ты же упорно отказываешься лишать себя этой части жизни! Придешь потом, после того как с нашего хвоста слезут космические титаны!

– Никакого «потом» не будет. Сегодня я увижусь с матерью в последний раз. А после – завершу дело. То единственное, ради которого я здесь.

Я достал отмычку и приложил ее к замку. Остальные сгрудились за спиной. Они чувствовали, что со мной что-то не так.

– Что такого должно произойти? – спросила Сара.

С легкостью на душе я отворил дверь, вдохнул знакомые запахи и обернулся. Протекторы напряженно ждали, и мне не оставалось ничего, кроме как признаться им:

– Я должен умереть.

Глава XXVI

Грезы о будущем

Пораженные моим искренним заявлением, ребята не знали, что и думать.

– Да у него напрочь чердак сорвало! – воскликнул Стеф.

Я отвернулся и с полуулыбкой покачал головой. Он ничего не понимал.

Сара потерла лоб, словно мы вызывали у нее мигрень.

– Так, с этим разберемся позже. Пусть делает что хочет, Стеф как раз успеет поставить манипуляции. После этого немедленно уходим.

Я зашел внутрь, проводя рукой по стенам. Какое же спокойствие окутывало меня в этом месте. Вся моя прежняя жизнь прошла здесь – быстро и незаметно. Казалось, в том небольшом отрезке времени, проведенном с протекторами, произошло больше, чем за все предыдущие годы.

Мамы нигде не было, хотя в гостиной все еще горел свет. Вероятно, вышла ненадолго.

– Так ты просто хочешь поговорить с матерью? – уточнила Сара.

– Да. Я должен попрощаться. Не могу уйти просто так. У меня не получилось сделать этого в прошлый раз. И еще я обязан узнать.

– О чем?

– О прошлом.

Зайдя к себе в комнату, я ощутил острую тоску ностальгии. Так бывает, когда приходится с чем-то навсегда попрощаться. Я включил свет, озарив комнату в фиолетовых тонах.

Стеф начал ставить телесные манипуляции, а Сара направилась за мной.

– Нам все равно крайне небезопасно здесь находиться, – напомнила она.

– Да-да, – легко отмахнулся я, разворачивая свои старые чертежи. – Взгляни.

– Самолеты? – Протекторша без всякого интереса посмотрела на бумагу. – Славно.

– Славно? – Я не поверил собственным ушам и рассмеялся. Такое неподходящее слово для Сары! – Славно! Это должно было стать моим будущим. Не вот это все, – я указал на свою форму, – а обучение, работа, разработки. Я… почему я оказался среди протекторов? У меня могла быть обычная жизнь в неведении.

– Как и у всех нас, – сухо ответила Сара. – Но жизнь такая, какая есть. У Вселенной на всех свои планы.

Я взглянул на модели самолетов, расставленные на полке, и нашел там свой любимый – легкий истребитель-триплан Fokker Dr. I, которым в свое время управлял известный Красный Барон. Почему-то от одного его вида все хорошее настроение улетучилось.

– План… план, да, верно. Она для каждого найдет место.

– Верно, ты…

– Но почему это должен быть я?!

Меня охватила злоба. Она взялась из ниоткуда, словно внутрь разом хлынули раскаленные потоки.

– Почему?! – гневался я. – Почему это не мог быть кто-то другой?! Всегда лишь я один должен отвечать за других! За их жизни, души, судьбы! За что Вселенная взвалила на меня подобный груз?! Что я такого ей сделал?! И даже теперь, когда все утряслось, она отбирает последнее! Почему именно я должен собой жертвовать?! Это несправедливо! А другие будут жить и ни о чем не волноваться, и никто не узнает, кому они обязаны благополучием! Я… мне не место в этом мире. Я хочу все искупить… Думал, что искупил. Но нет же, нет! Даже этого было мало! Этот мир отнял у меня всё, и вполне справедливо, но почему именно мне выпала подобная судьба?! Я не хотел, не просил быть таким!

В дверях возникли Фри и Стеф, во все глаза глядя на мою безудержную ярость. Сара же внимала с хладнокровием. Я глубоко дышал, раздавливаемый эмоциями. Взгляд зацепился за зеркало. То лицо не было моим, не могло быть им. Слишком свирепое, яростное. Алые волосы, бледная, как гипс, кожа и глаза, полыхающие красными огнями. Да, монструм – самое подходящее название для такого существа.

Волна гнева ушла так же неожиданно, как и появилась. Я встряхнулся и немного отдышался.

– Извините. Не знаю, что со мной.

– Ты обязан держать себя в руках, – заявила Сара. – Я понимаю, это сложно, но ты обязан. Постарайся уж, будь любезен.

– Макс, расскажи, что с тобой, – осторожно попросила Фри, когда я выходил обратно в коридор. – Ты же понимаешь, кто ты?

– И кто он, – вставила Сара.

– Возможно. – Я пожал плечами. – Наверное. Не знаю. Все запутанно и сложно. Но теперь я вижу столь ясно, вы даже не представляете! Подобного давно не было. Я так тосковал по этому.

Сара нахмурилась.

– Тосковал по собственной оболочке, сидя в темной урне?

– Нет, все началось задолго до того.

– Так кто же ты сейчас больше – Антарес или Максимус?

Стефан заворчал где-то позади:

– Вот и веди дела с психопатами.

Я задумался.

– Думаю, что-то между. Но сейчас мы именно в этом доме, значит, все-таки в данный момент во мне больше от Максимуса.

Они молча наблюдали, как я вошел в двери отцовского кабинета, с тоской оглядел привезенные им из разных стран вещицы и полез в небольшой комод. Многие рисунки отца сгорели, но некоторые чудом сохранились. Я не видел их столько времени, но сейчас отчаянно хотел рассмотреть его работы на прощание.

Пейзажи, люди, животные. На бумаге и холстах словно старались уловить красоту этого мира. Тьмы и без того полно, зачем тратить на нее яркие краски?

– Когда все закончится, пусть мои вещи вынесут отсюда, хорошо? – говорил я, перекладывая работы. – Чтобы мама больше никогда ничего не вспоминала и не тосковала.

На глаза попался черно-белый лист. Когда я был много младше, этот рисунок пугал меня до чертиков. Мерзкие черные твари с переливающимися склизкими спинами склонились над человеком. Только теперь мне стало ясно, чем они являлись и где отец нашел столь ужасающую идею. Чем дольше я копался, тем больше подобных рисунков находил. Ему нужно было куда-то выливать увиденное, лишь бы не копить в