Одиссея Варяга - Александр Чернов

На идею меня натолкнул один из романов французского писателя Жюля Верна. Возьмите книжки – я отметил закладкой, может, на досуге перечитаете. Суть в том, что дальневосточный театр военных действий крайне беден телеграфными линиями. И если наши войска в Артуре и Владивостоке имеют прямой телеграфный провод в Петербург, а отсюда – и во весь мир, то японским сообщениям о боевых действиях для попадания на их телеграф нужно от нескольких часов до нескольких дней.

Имея преимущество в получении информации хотя бы на десять часов, ваши агенты и подставные фирмы на всех биржах мира смогут покупать русские и японские облигации накануне их подорожания и продавать накануне их удешевления!66

Глядя на то, как зажглись неподдельным энтузиазмом глаза слушателей, Вадику невольно подумалось: "Эх, мне бы такую фору в пару часов в поступлении информации, когда я поигрывал на Форексе, не пришлось бы отцу лезть в услужение к этому долбанному полубандитскому олигарху…"

– Итак, господа, вы согласны помочь России разорить Японию? – банкиры дружно закивали в ответ, похоже, что поиметь с этого юнца можно было много.

– Вы согласны помочь присутствующим здесь патриотам России краткосрочными казначейскими займами на срок три-пять дней в моменты активизации рынка военных облигаций? – министр финансов Коковцев выждал паузу, но тоже, заранее предупрежденный императором, согласился.

– Главное в намеченном деле – это полное доверие между нами и полная секретность для всех остальных. По моей информации, скоро с востока должны прийти крайне положительные сведения о боевых действиях. Так что можете через ваших агентов потихоньку покупать русские облигации уже прямо сейчас. Но уж когда я скажу "Пора покупать", пускайте на облигации все свободные средства.

****

Телеграмма о прибытии во Владивосток "Варяга" ушла в мир с двенадцатичасовой задержкой. На этой новости русские облигации поднялись на 0,5 %, японские подешевели на 0,25 %.

Двенадцать часов спустя рынки подробно обсуждали новую телеграмму – с "японским" опровержением, мол, не может такого быть. Рынок качнулся к исходному состоянию, но спрос на русские бумаги "почему-то" не упал.

Ещё спустя двенадцать часов увидели свет подробности эпопеи "Варяга", включая историю "Ниссина" и "Кассуги". Рынок взорвался. Довершили дело вышедшие в Лондоне и Нью-Йорке статьи обитающих во Владивостоке иностранных журналистов. Доверять японским бумагам не хотел никто. Ну, или почти никто – лишь "какие-то" торговцы начали потихоньку обменивать подорожавшие на 3 % русские облигации на деньги и подешевевшие на 5 % японские бонды.

Сообщение об атаке японской эскадрой Владивостока даже задерживать не пришлось. Оно "просто" было дополнено абсолютно правдивыми сведениями о том, что "Варяг" в доке и надолго, а трофейные крейсера не в состоянии дать ход. Плюс к этому две полностью подавленные батареи береговой обороны, пытавшиеся дать отпор нападающим, многочисленые пожары в городе… Те, кто доверился японским бумагам, "вдруг" обогатились на 4 %. Правда, некоторые из них "почему-то" сразу же стали покупать русские бумаги.

Сутки спустя пришли пикантные подробности касательно того, что четыре сотни снарядов Камимуры привели к гибели всего лишь двух десятков гражданских жителей Владивостока; что "Варяг" в доке исключительно из-за повреждений при Чемульпо; итальянские крейсера неподвижно стоят в порту только из-за нехватки экипажей, которые "в скором времени выедут из Севастополя". Особую пикантность корреспонденциям придавал тот факт, что "Варяг" вел по врагу огонь прямо из дока, а свежезахваченные корабли, хоть и не могли дать ход, тоже выпустили по противнику порядка полусотни снарядов.

Вишенкой на торте послужил попавший в газеты рапорт об "Оборудовании ложных позиций для отвлечения огня противника" лейтенанта Балка. В довольно язвительной форме в сводной таблице приводились затраты русской стороны на оборудование двух ложных огневых позиций (порядка полусотни рублей) и стоимость снарядов, потраченных японцами на их "подавление" – около десяти тысяч фунтов. Маятник цен на облигации качнулся в противоположную сторону.

Спустя месяц (фотографии тогда приходилось физически ВОЗИТЬ в редакции, а Владивосток был той еще окраиной) в газетах мира появился фотоотчет о бомбардировке Владивостока. Особо красноречиво получилась фотография бортового залпа уцелевших пушек "Варяга", посылающих снаряды из дока. Подпись под ней – "Непобежденная кость в горле императорского японского флота" – похоже, одна одна привела к очередному колебанию маятника биржевых котировок. А может, тут виновата фотография с дальномерного поста, на которой была изображена маневрирующая японская эскадра в окружении многочисленных всплесков русских снарядов? Или снимки участков расстреляного леса с подсчетом, во что обошлась японской казне ломка русских сосновых дров с напоминанием о цене одного 12 ' снаряда в шестьдесят фунтов? Да еще правдивый отчет о неудачном минном заграждении, на котором час "гуляла" японская эскадра, проиллюстрированный еще одной фотографией восьми исполинских взрывов на фоне дымного горизонта? Уж охоту еще раз наведываться к Владивостоку последняя новость у Камимуры отбила наверняка… Успех фотоотчета заставил Вадика задуматься, и к концу марта во Владивостоке появилась пара кинооператоров.

****

В дополнение к наградам за бой при Чемульпо, а кроме Ордена Святого Георгия 4-й степени, ему была высочайше пожалована памятная медаль, лекарь Банщиков был награждён и орденом Святой Анны сразу 3-й степени! Причем с формулировкой "За спасение раненых с "Варяга" ". В газеты не попала мелкая деталь – ходатайствовал о награде министр финансов. И если первые два ордена Вадик в большей степени относил к результатам "командной игры", где честно оценивал свою роль достаточно скромно, то вот третий вполне искренне грел его душу. Хотя, конечно, и он тоже был результатом "некоего послезнания", но ни Петрович, ни Василий до подобного не додумались, в конце концов. А значит теперь и ему можно считать себя равноправным членом команды…

От "патриотичных банкиров" Вадику перепал роман Жюля Верна в золотом переплёте и скромный вклад на сто тысяч рублей. Из которых тридцать он тут же направил во вновь созданный фонд пожертвований на "Дело Великого сибирского пути". Собственно, это было второе его глобальное достижение: царь уже по итогам их третьей встречи распорядился всемерно ускорить завершение строительства Кругобайкальского участка Транссиба.

Его начали возводить в самую последнюю очередь (в 1902 году), так как это самый трудный и дорогостоящий кусок на всей этой стратегической дороге. Во многом благодаря байкальской паромной переправе средняя пропускная способность магистрали и исчислялась пока 10 – 13-ю поездами в сутки. При том, что длина этого участка составляет всего-то восемнадцатую часть общей длины Транссиба, строительство его потребовало больше четверти всех затрат на дорогу! Достаточно сказать, что на протяжении пути вокруг Байкала поезд проходит двенадцать тоннелей и четыре галереи.

Несмотря на приложенные усилия, в истории нашего мира первый поезд прошел вокруг озера лишь 30 сентября, а регулярное движение было налажено спустя два с лишним месяца, что не позволило сконцентрировать в Маньчжурии достаточное количество войск для решительной победы под Мукденом. Кроме элементарного понимания необходимости расшивки этого главного узкого места всей войны, Вадик хорошо запомнил и напутствие Балка: "Не решишь вопрос с кругобайкальским участком – самого год шпалы таскать заставлю!" А этот мог…

Когда обалдевшие от вызова в Зимний инженеры Савримович и Леверовский, в присутствии министра путей сообщения князя Хилкова, докладывали свои финансовые и плановые расчеты по введению участка в действие к середине июля, а этот срок они определили как самый ближайший ФИЗИЧЕСКИ возможный, Коковцев в прямом смысле слова схватился за голову. И министра финансов можно было понять: бюджет трещал по швам.

Один из способов изыскания дополнительных средств был тогда предложен Вадиком – всенародная подписка. Начинать пришлось с себя, любимого. Кстати, именно это неординарное предложение Банщикова, стало, по словам самого князя, переломным в настороженном вначале отношении Хилкова к новому фавориту царя. В итоге между ними весьма быстро сложились вполне доверительные и деловые отношения, что для Вадима было несомненной удачей: во-первых, Михаил Иванович был не просто министром, он был величайшим профессионалом своего дела и трудоголиком; во-вторых, лучшей кандидатуры для руководства задуманными проектами в транспортной сфере, включая Волго-Донскую и Беломоробалтийскую транспортную системы просто не было; и, наконец, в-третьих, именно вмешательство Вадика-врача, спасло князя от ранней кончины в результате незалеченной хронической пневмонии…