Полночь - Дин Кунц

Шаддэк пытался связаться по компьютерной связи с Такером, разыскивал его и на работе, и дома, но нигде не мог найти. Может быть, Уоткинс был прав в своих предположениях? Может быть, Такер действительно, подобно Пейзеру, превратился в «одержимого» и не смог вернуться обратно в человеческий образ. Возможно, он скитается сейчас по лесам, пойманный, как в ловушку, в свой звериный образ?

Выключив компьютер, Шаддэк вздохнул. После того как все население города пройдет через обращение, первый этап эксперимента еще не будет закончен. Останется еще одна операция. Надо будет кое-кого уничтожить, очиститься от скверны.

Глава 28

В подвале бывшей колонии «Икар» три тела превратились в одно целое. Этот единый организм не имел четких форм, был начисто лишен костей, каких-либо отличительных черт или частей тела. Он представлял собой полужидкую массу пульсирующей материи, в которой не было ни сердца, ни мозга, ни каких-либо других органов. Это был первичный организм, сгусток белка, без мозга, но соображающий, без глаз, но видящий, без ушей, но слышащий, без желудка, но голодный.

Комплексы сложнейших электронных микросфер полностью растворились и исчезли в нем. Компьютерная сеть не могла больше существовать в полностью изменившейся внутренней среде, и, с другой стороны, сам организм не нуждался больше в поддержке своих функций при помощи дополнительных устройств. Связь с компьютером «Солнце» полностью прекратилась. Если передатчик из штаб-квартиры компании пошлет сигнал об уничтожении, то он не будет принят организмом и это существо останется жить.

Таким образом, избежать смерти извне удалось, упростив свое строение до предела.

Из трех отдельных сознаний возникло одно. Оно было затемнено и упрощено точно в такой же степени, в какой было упрощено тело, в котором оно обитало.

Это существо уже не обладало памятью, так как память невозможна без понимания последствий событий, контактов с другими, а последствия – плохие или хорошие – предполагают ответственность за свои действия. Именно ответственность была пожертвована в первую очередь, когда существо стало выходить из звериного состояния. Другой причиной исчезновения памяти было то, что память может причинять боль, боль от жизненных потерь.

Таким же образом была принесена в жертву способность смотреть в будущее, строить планы, мечтать.

Теперь у этого существа уже не было ни прошлого, ни будущего. Оно жило только настоящим временем, ничего не чувствуя, ни о чем не беспокоясь.

Осталась только одна потребность. Потребность выжить.

А для того чтобы выжить, необходима была одна вещь – пища.

Глава 29

Посуда от завтрака была убрана еще тогда, когда Сэм сражался в доме Кольтрана с чудовищами, которые частично были людьми, частично компьютерами и частично зомби – а также, насколько он мог понять, еще и какими-то нагревательными устройствами, так как они здорово обожгли Сэма. Теперь, когда раны Сэма были перевязаны, они вновь вчетвером собрались за кухонным столом, чтобы обсудить план дальнейших действий.

Муз устроился рядом с Крисси и так смотрел на нее своими живыми карими глазами, как будто обожал ее больше жизни. Крисси не могла отказать ему в поглаживании и почесывании за ушами, чего, собственно, Муз и добивался.

– Величайшей проблемой нашего века, – начал торжественно Сэм, – является решение вопроса о том, как совместить пользу и вред технологического прогресса. Можем ли мы доверить компьютеру переделку нашего мира, нашей жизни без риска оказаться в какой-то момент в его власти? – Сэм посмотрел в сторону Тессы, ища поддержки. – Это не такой уж простой вопрос.

Тесса ответила:

– Я тоже не считаю, что здесь все просто. Иногда у нас, у людей, появляется какая-то необъяснимая, слепая вера в машины, вера в то, что едва ли не все, что выдает компьютер, – это истина в последней инстанции…

– Люди забывают старую поговорку, – съязвил Гарри, – собака лает, ветер носит.

– Вот именно, – согласилась Тесса, – иногда, когда мы получаем от компьютера результаты анализа, мы почему-то относимся к ним так, как будто машина не может ошибиться. Но это очень опасно, потому что с этим компьютером мог работать маньяк, сумасшедший, именно он мог ввести в компьютер данные.

– Кроме того, – добавил Сэм, – у людей есть склонность, нет, даже скорее потребность ставить себя в зависимость от машин.

– Точно-точно, – поддержал его Гарри, – есть у нас у всех такая чертова привычка отбрыкиваться от ответственности как только можно. Эта привычка заложена в наших генах, тут не может быть никаких сомнений. Если человек и добивается чего-нибудь в своей жизни, то только благодаря тому, что он умеет иногда побороть в себе эту привычку. Я подозреваю, что именно отвращение к долгу внушил человеку дьявол, когда совращал Еву яблоком из райского сада. В этой привычке – корень любого зла.

Крисси заметила, что этот поворот разговора по-настоящему увлек Гарри. Он здоровой рукой при помощи рычага приподнял свое кресло-коляску повыше. Обычно бледное его лицо раскраснелось. Руку свою он сжал в кулак и смотрел прямо на него, словно в кулаке у него было зажато нечто чрезвычайно ценное, словно он ухватил за хвост идею и не хотел упускать ее до тех пор, пока не изложит все, что думает по этому поводу.

Гарри рассуждал так:

– Почему люди воруют, убивают, лгут и мошенничают? Потому, что они безответственны перед другими людьми. Политики стремятся к власти, и они всегда на коне, когда курс, проводимый ими, привел к успеху. Но где они, если их политика потерпела крах? Они – в кустах, они – в тени. В мире полным-полно людей, которые обязательно хотят научить вас жить, научить, как построить рай на земле, но где они, когда их идеи оказываются никуда не годными? Где они, когда их идеи заканчиваются Дахау или ГУЛАГом? Когда все кончается обычным убийством людей, как это было в Юго-Восточной Азии, откуда нам пришлось с позором убраться. Эти политики отворачиваются, прячут глаза, они хотят показать, что никоим образом не отвечают за бойню, за катастрофу.

Гарри вздрогнул, и Крисси вздрогнула вместе с ним, хотя она не была до конца уверена, что поняла весь смысл его слов.

– Боже мой, – воскликнул Гарри, – достаточно задуматься над этим один раз, и эта мысль приходит к тебе снова и снова, тысячи раз. Я впервые задумался над вопросом об ответственности людей за содеянное, пожалуй, только на войне.

– Вы имеете в виду войну во Вьетнаме? – спросила Тесса.

Гарри кивнул. Он не спускал глаз с собственного кулака.

– На войне, для того чтобы выжить, надо ежеминутно быть ответственным. Ответственным за себя, за каждый свой шаг. А также за своих товарищей по оружию, ведь на войне одному не выжить. Наверное, война хороша только одним – она приучает тебя разбираться в людях, ты начинаешь понимать, что разница между хорошим и плохим человеком состоит в основном в том, насколько они способны отвечать за свои слова и поступки. Поэтому я не жалею, что побывал на войне, пусть даже мне это стоило очень многого. Зато я выучил самый важный в жизни урок, я научился отвечать за все, что делаю. Я до сих пор мучаюсь, когда думаю о людях, которым мы должны были помочь, придя с оружием во Вьетнам, и которым мы помочь не смогли. Я не сплю ночью, когда думаю о расстрелянных, о похороненных в братских могилах. Я плачу, так как эти люди зависели и от меня тоже, ведь и я тоже ответствен за то, что их бросили на произвол судьбы.

Наступило молчание.

Крисси почувствовала, как что-то сжимает до боли ее грудь, такая боль возникала у нее в школе, когда учитель – любой учитель, по любому предмету – начинал рассказывать что-то такое, чего она еще не знала и что меняло ее взгляд на жизнь. Такое случалось нечасто, но всегда это чувство было и пугающим, и влекущим к себе одновременно. Сейчас она ощущала то же самое, но сильнее в сто раз любого открытия в стенах школы.

Тесса прервала молчание.

– Гарри, мне кажется, нельзя так казнить себя. Гарри поднял взгляд на Тессу.

– Если ты начинаешь за что-то отвечать, то никакая мера ответственности не будет слишком большой. – Он улыбнулся. – Я знаю, Тесса, на самом деле вы все понимаете душой. Просто не хотите признаться в этом.

Гарри перевел взгляд на Сэма и продолжал:

– Некоторые, впрочем, совсем не усваивают такого урока, даже побывав на войне. Я иногда встречаюсь с другими ветеранами вьетнамской войны и не вижу в них понимания. Я стараюсь избегать таких людей, хотя это, наверное, несправедливо. Но я не могу ничего с собой поделать. Зато, если я встречаю человека, который усвоил главный урок войны, я доверяю такому человеку, как самому себе. Я такому человеку доверяю всей душой, хотя в нашем случае, кажется, покушаются именно на ответственность и хотят отнять ее навсегда. Я верю, что вы, Сэм, спасете нас. – Гарри разжал свой кулак. – Я не сомневаюсь в этом ни минуты.