Вихрь преисподней - Глеб Соколов

– Кто? – поддержал его веселым голосом другой.

Всем было неловко, а тем, кто хорошо относился к Не-Маркетингу, жалко его... Сцене с отцом лучше бы не случаться! Все с неприязнью посматривали на Лебока.

– Я знаю, кто дергает за нитки! – продолжал сотрудник. – Инопланетяне! Конечно, это они: прилетают на летающих тарелках и дергают за ниточки... – и шутивший забавно задергался, словно ведомая неопытным кукловодом марионетка.

Сотрудники представительства громко рассмеялись, засмеялся и Глава представительства. Напряжение спало... В этот момент Глава повернулся к Лебоку, стоявшему чуть в стороне и застыл...

В ту же секунду едва родившийся смех умер.

Лебок успел отвернуться от Главы представительства и вообще от всех и смотрел куда-то в пустой угол, где не было ничего, кроме кадки с декоративной пальмой, но смотрел так, как будто смотрел на кого-то, смотрел в глаза кому-то, при том, что в углу никого не было.

Лицо внука фотографа ужасно изменилось, оно осунулось и стало невероятно злым – не лицо, а ужасная маска. Он начал говорить:

– Мадам С., какую ужасную тоску наводит на меня все, что с тобой связано! Что?!..

Внук фотографа замолчал и напряженно наморщил лоб, как будто слушая что-то...

– Твои дела и мысли слишком петлисты, слишком витиеваты, чтобы кто-нибудь из сотрудников представительства мог их знать!..

Возникла пауза.

– Почему?! – вдруг сказал он. По интонации было ясно, что он повторяет вопрос своей загадочной собеседницы.

– А то ты не знаешь! Да ты же сама нарочно набрала таких сотрудников, чтобы они не смогли ничего понять. Ты же называла их безмозглыми свиньями.

Опять воцарилась тишина. Всем было жутко.

– Неразвитый мозг дебилов почти у всех, – скороговоркой произнес Лебок. – Тупые безмозглые свиньи! Нарочно набрала таких! Не любишь их. Ты и меня не любишь! Все мы подопытные кролики. Что-то задумала!.. Не-ет, не-ет, я не догадываюсь! – неожиданно в ужасе замахал он руками и вмиг отскочил на несколько шагов назад от своей воображаемой собеседницы.

– Сама подумай, как могу догадываться? Я один из них! – урезонивая проговорил он. – Я просто знаю: мадам С., ты что-то задумала... У тебя есть люди, другие люди, третьи люди. Ты смешиваешь, манипулируешь, заговорщица! Мы все в твоей власти! – опять скороговоркой проговорил он.

– Твой план – недобрый, ужасный! Все действуют против собственного блага. Дебилы! Поумнеть невозможно – мозг слаб. Ужасный, печальный слабый мозг: нельзя ничего понять, в одну минуту все в маленькой голове не удержишь, умственных сил не хватает! Опыта нет, анализ бессилен, время ускоряется! Количество информации увеличивается! Ты что-то задумала! Не-ет, не-ет, я не знаю, ни о чем не догадываюсь! Ой, ай, больно! – он начал вертеться на месте и взмахивать руками, точно бы пытаясь защититься от каких-то ударов по голове. – Ой, прости, прости за нахальные речи, я уже бегу, бегу работать, бегу исполнять план!.. – он ринулся к двери и через мгновение исчез за ней.

Воцарилась странная тишина: молчали все, включая Ивана Бобылева и Главу представительства.

В этот момент Не-Маркетинг сорвался с места и быстрым шагом вышел из офиса.

– Коля, мой сын, был прав! – наконец проговорил Иван Бобылев. – Не к добру вы взяли Лебока!.. Не надо было спешить!..

– Это с ваших слов говорил ваш сын?!.. – выкрикнул Глава.

– Нет, я не общаюсь с ним... – спокойно ответил Иван Бобылев. – Про то, как он сказал про прием Лебока я услышал от вас. Я подслушивал за приоткрытой дверью...

– Не-Маркетинг!.. Вчера ночью он звонил мне! – сказал один из сотрудников, – Он размазывал какие-то сопли и жаловался, что испытывает неясный страх!.. Потом бросил трубку! С ним что-то не так!.. Все здесь что-то скрывают!..

Часть пятая

Тайна неблагополучия

Глава XIX

Потенциальный убийца

Выйдя из офиса, Не-Маркетинг, спустился вниз и, никого не встретив, покинул офисную башню. Оказавшись на улице, он побрел не имея в голове никакой цели, просто так, желая успокоиться. Скоро он дошел до того места, где располагался магазинчик, торговавший дисками, и при котором было маленькое компьютерное кафе. Он зашел туда, в смутной надежде встретить подростка, так похожего на него самого такого, каким он представлялся себе в том возрасте, но подростка в компьютерном кафе не было, Не-Маркетинг зашел в узкий коридор, что начинался за полками с музыкальными дисками и, пройдя по нему к двери на лестницу, подергал ручку – сегодня эта дверь была уже заперта. Некоторое время без всякой цели порассматривав диски, что стояли на полках, Не-Маркетинг вышел из магазинчика и побрел обратно к офисной башне.

Уже будучи неподалеку от башни он, неожиданно для самого себя, свернул в неширокий проулок между домами и через полминуты оказался уже на другой, параллельной той, предыдущей и гораздо более незначительной, чем она, улочке. Зачем-то он подошел к лотку, на котором красовались газеты и журналы, даже взял в руки один, самый яркий из журналов, медленно пролистал его, положил обратно. Вточь как говорят, словно бы «какая-то рука стискивала сердце», – однако, это ощущение стало в последнее время для Не-Маркетинга привычным.

Отойдя от лотка он увидел, что немного ближе к офисной башне, чем находился он сам, у стены дома метрах в трех-четырех друг от друга – примерно... около того... – стоят два человека: первый – нищий с шапкой в протянутой руке, другой – Иван Бобылев. Иван Бобылев пристально смотрел на Не-Маркетинга, но не двигался. Возможно, именно этот пристальный взгляд каким-то неведомым образом и заставил сына повинуясь шестому чувству посмотреть туда, где стоял отец, заметить его. Их отделял какой-нибудь десяток метров. На незначительной улочке было довольно пусто, скрыться и спрятаться так, чтобы это не выглядело нарочито, было некуда, Иван Бобылев по-прежнему не отрываясь смотрел на сына. Его глаза... О, его глаза были злыми! Чрезвычайно злыми!

Не-Маркетинг мгновение помедлил, но потом решительно шагнул в сторону отца.

– Ты?! – спросил Не-Маркетинг отчего-то шепотом, приблизившись.

– Я... – ответил Иван Бобылев так же шепотом.

– Что делаешь? – спросил Не-Маркетинг тихо.

– Эх-ха-ха! – Иван Бобылев осклабился страшной волчьей ухмылкой и с расстановкой, с невероятной злобой в голосе проговорил, тоже шепотом:

– Прошу милостыню... Не видишь? По-моему, очевидно!

– Да как же ты смеешь побираться?! – зашелся Не-Маркетинг. – Как же ты смеешь это делать?! Ты – мой отец, и ты просишь милостыню в двух шагах от моей работы! Там тебя уже все знают. Все знают: ты мой отец! И ты просишь милостыню! Да ты же позоришь меня!

Злое лицо Ивана Бобылева загадочным образом мгновенно смягчилось:

– Да, позорю. Но в наших отношениях это – норма.

Лицо его теперь исполнилось некой странной тихой грусти, словно он говорит о чем-то, что глубоко для него печально, но с чем он уже успел стерпеться, против чего уже не протестовал: раз иначе нельзя – так тому и быть. Непонятно: этот странный переход от злости, клокотавшей только что, к печали – мог ли он состояться без того, чтобы быть просто наигранным искусственно, по-актерски? Точно это для чего-то было нужно Ивану Бобылеву.

– Нормально?! – переспросил с недоверием и предчувствием подвоха Не-Маркетинг.

– Послушай, я давно хотел поговорить с тобой об этом... – начал Иван Бобылев. – Я всё думал, чем я могу смягчить твою злобу ко мне... Ты настолько несправедлив!.. Я сейчас совсем не в состоянии... Вот как раз сейчас, как назло, я совсем не в настроении, не в состоянии говорить об этом! Я зол! Я зол, я очень зол! Но я планировал поговорить: как раз в такой момент я поговорить и хотел... То есть, конечно, не в такой, когда я слишком зол, но... В общем, неважно... Я хотел об этом с тобой поговорить...

– Что, что такое?! – раздраженно воскликнул Не-Маркетинг. – Что ты так путано и долго?!

– Не надо, не говори таким тоном! Я, знаешь ли, тоже теряю терпение! Я уже его теряю!

– Да говори же, что ты вокруг да около!..

– А я не могу сразу... Что же ты, не понимаешь что ли?! Как же об этом взять и сказать!.. Сразу!

– То же мне, нашелся деликатный человек! – еще грубее и раздраженней, чем прежде воскликнул Не-Маркетинг.

– Да... И деликатный!.. Как же об этом начать... Я только хочу, чтобы ты задумался, чтобы ты понял! Понял: не только тебе со мной сложно... Да, я не простой человек, согласен... Но и ты... Вот об этом-то я и не знал, как начать!..

Вдруг, уловив, что с языка Не-Маркетинга вот-вот вновь сорвется резкая фраза, он воскликнул:

– Да я же сейчас потеряю терпение! Неужели же ты не понимаешь: уже из последних сил... Из последних сил держусь спокойно!..

– Перестань кривляться! Я... Я... – задохнулся от злости и раздражения Не-Маркетинг.

– Да, конечно!.. – тут же ответил Иван Бобылев. – Конечно ты!.. Ты, когда ты был подростком, разве ты меня не опозорил?! А что самое странное – не понимаю до сих пор совершенно, для чего ты это сделал. Тоесть натворил... Тоесть тут одновременно и понятно, и непонятно... Всё, конечно, понятно... Сделал легко... С легкостью! Я-то прошу милостыню от нужды. Прошу и тем, как ты выражаешься, тебя позорю. А между прочим, в некотором роде нужда меня извиняет. Служит смягчающим обстоятельством. А ты – без причин и с легкостью!