Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

Даниэла не сказала последнего слова. К тому же ей нужен был надёжный человек, а не комплексующий интеллигент, нуждающийся в непрерывной опеке и поддержке, каким, по сути, был Роман, несмотря на всю его внешнюю уравновешенность. Его устраивала эта жизнь, когда ни за что отвечать не приходилось, да и за ошибки с него никто ничего не спрашивал. Какая женщина это выдержит? Даниэла не выдержала. Да и Юна, скорее всего, терпеть не станет. Значит, пора самому выдёргивать себя за волосы из болота меланхолии?

Он невольно улыбнулся собственной наивности. Размышления о психической несостоятельности если и расстраивали, то не сильно. Гораздо труднее было реализовать эти размышления, добиться необходимой твёрдости духа. Потому что человек не то, что он думает, а то, что он делает.

Снова зазвонил мобильный.

Роман схватил трубку, жадно посмотрел на экранчик, видя перед собой тающее лицо Юны. Не сразу узнал абонента, подумал с досадой: он–то откуда знает новый номер? Потом вспомнил, что перед отъездом из Москвы сам дал его Волеславу.

– Привет, висв! – заговорил в трубке энергичный голос волейболиста. – Знаю, что тебя лучше не тревожить, но тут такое дело: Сёма локоть повредил, мы с «Зенитом» играли, надо бы подлечить. Что, если мы подъедем к тебе сегодня? Он ни во что не верит, но я–то знаю, что ты можешь.

Роман открыл рот, собираясь ответить отказом, и с трудом удержался от резких слов.

– Я просил тебя…

– Да помню, – с досадой бросил Волеслав. – Ему операцию предлагают делать, заменить весь сустав, типа, а это значит, с волейболом можно распрощаться. Переживает мужик. А ты мог бы посмотреть. Нет так нет, какие разговоры.

– Хорошо, приезжайте, – сказал Роман после короткой паузы. – Только встретимся не дома, а где–нибудь ещё.

– Как скажешь, – обрадовался Волеслав. – Можем в сауне. Выбирай место, мы приедем – позвоним. Я Псков плохо знаю, но сориентируемся как–нибудь. Часам к двенадцати будем у тебя.

– Звоните.

Размышляя над напористостью приятеля, Роман приготовил кофе, уселся перед компьютером, и в этот момент словно лёгкое кисейное облачко закрыло на мгновение солнце.

Таким было первое впечатление. На улице шёл дождь, и солнца вообще нельзя было увидеть сквозь тучи. Просто психика у с л ы ш а л а прикосновение ментального «пальца».

«Алтын?»

«Узнал, висв. К тебе можно?»

«Ты где?»

«В Пскове, получил задание побеседовать с тобой».

«От кого?»

Бывший разведчик предпочёл отмолчаться.

«Так я зайду?»

«Что за вопрос? Я живу на улице Некрасова…»

«Знаю».

Ментальный «палец» перестал щекотать шишковидную железу.

Роман бросился на кухню, поставил чайник, достал сухарики, банку чёрносмородинового варенья, сыр, хлеб.

Ылтыын Юря, прозванный Алтыном ещё бывшими коллегами, заявился аккуратно к столу, когда чай уже настаивался в заварном чайнике. В руке у него был красный полиэтиленовый пакет.

Эскимос был неузнаваем.

Во–первых, он изменил причёску – отрастил длинные волосы и отпустил усики.

Во–вторых, перестал носить скромную «джинсу», и в настоящий момент на нём красовался молодёжный «хайфай»: блестящие серебристые брюки, рубашка навыпуск из немнущейся ткани, украшенная бисером, золотистые летние мокасины, также украшенные бисером, чёрные очки на поллица и новейший лэптоп на запястье, заменяющий мобильный системник и компьютер. Если бы Роман встретил Ылтыына на улицах города, он бы его не узнал.

Они обнялись.

– Ты меня поразил! – признался Роман.

– Знаю, что ты получил «ожог», – сказал бывший майор внешней разведки. – С кем схватился?

– Не знаю, – развёл руками Роман. – Кто–то приглядывал за американской подлодкой, контролировал исполнение коварного замысла, и я напоролся на него как корабль на подводную скалу.

– Почему не позвал меня?

– Не успел. Чай будешь?

– Буду. – Ылтыын оглядел жилище приятеля, спохватился. – Я же торт принёс.

Он вернулся за красным пакетом, достал красивую прозрачную пирамидку.

– Подарочный, с орехами.

– Сладкое в таких количествах вредно.

– Что тут есть? Килограмм всего, не тонна же.

– Ты изменился.

– В каком смысле? Торты начал есть? Я и раньше от них не отказывался.

– Нет, внешне, похож на…

– Отморозка.

Роман улыбнулся.

– Так одеваются совершенно безбашенные торговцы наркотой.

Ылтыын смешно сморщился, что у него означало улыбку.

– Зато никто не рискнёт пристать. – Он стал серьёзным. – Кстати, и тебе советую изменить внешность. Тебя видели безволосым, купи парик, смени костюмы.

– Я не пиарщик модных приговоров.

– Это не только мой совет, это пожелание Харитоныча. Стань другим, не таким заметным. Хочешь того или не хочешь, но ты вышел на тропу войны с нелюдями, а это сродни разведоперации: тебя не должны узнавать ни внешне, ни изнутри, ни свои, ни чужие. В связи с чем Харитоныч очень недоволен твоим сегодняшним подвигом.

Роман перестал помешивать ложечкой чай.

– Откуда он знает? Варсонофий доложил?

– Не Варсонофий, но Харитоныч знает.

Роман опустил голову, сосредоточился на чашке с чаем.

Ылтыын тоже стал пить, очень мелкими глотками.

– Я не мог иначе, – наконец сказал Роман.

– Не знаю, может, и не мог. Как говаривал мой наставник по психологической подготовке: не мог, не мог, да и вовсе занемог. Расскажи, как это было.

Роман допил чай с сухариком, сформулировал ответ.

– Значит, на твой раппорт он не отреагировал?

– ФАГ не сработал.

Ылтыын покачал головой.

– Что–то здесь не так. Что, если таких кодирантов готовят специально? Для нейтрализации альфа–гипноза? Ты послал мыслеволевой приказ, и у него тут же включилась программа перехода на исполнение внушённой команды. На мой взгляд, это очень важная информация. Если кодирантов начнут программировать не на аудиовключение, а на мысленное, бороться с ними будет гораздо сложнее. Харитоныч сказал, что уже подготовлена парадигма глобальной чипизации детей – якобы для улучшения качества контроля успеваемости. Отсюда один шаг до глобального контроля над человечеством. Хотя «пастухи» могут пойти и другим путём.

– Каким?

– Теперь практически каждый носит мобильный телефон, айфон, айком или фрилайн, а это уже реализованное средство контроля. Ты вроде бы просто разговариваешь с кем–то, а твой лэптоп читает твои мысли или внушает тебе какую–нибудь пакость.

Роман покосился на коммуникатор гостя, красующийся у него на запястье.

Ылтыын понимающе усмехнулся.

– Чем проще аппаратура связи, тем лучше. Японский учёный Масару Эмото помещал воду под электромагнитное излучение от мобильного телефона, и в результате поликристаллы облучённой воды разрушались, меняли структуру. А ведь мы на девяносто процентов состоим из воды.

Роман потянул себя за мочку уха.

– Ты хочешь сказать…

– Не я, но над человечеством проводится эксперимент с целью довести его до нужной степени внушаемости и подчинения. Прости, это к слову. Действительно, без мобил уже невозможно жить, они превратились в совершенно незаменимые атрибуты нашего существования, как и компьютеры. Превратить их в средство контроля легко, а доверить контроль можно и тем же компьютерам, тем более что их возможности день ото дня растут. Продолжением компьютерных технологий будет нечто новое, чему сейчас нет названия, и даже фантасты не в состоянии это представить. Мы же обязаны предусматривать шаги тех, кто стоит за всеми этими процессами.

– Поводыри.

– Может, и за спинами Поводырей кто–то прячется. Приеду в Москву, доложу Харитонычу о твоей стычке с кодирантом. Его послали к Варсонофию, это очевидно, а появился ты. Как бы ни пришлось менять место проживания.

– Я не боюсь.

– Дело не в твоём бесстрашии. На тебя большая надежда. Харитоныч хочет подключить тебя к операции «Кочевник».

Роман непонимающе глянул на гостя.

– Что имеется в виду?

– Мы вышли на российского Поводыря, получившего прозвище Кочевник. Он – министр образования. Пора его нейтрализовать, уж больно много вреда он приносит России.

Роман аккуратно допил чай.

– Интересная задача. С министрами я ещё не сталкивался. И что мне предстоит делать?

Ылтыын достал прозрачный квадратик с микродиском внутри.

– Изучай, думай. Это вся информация на Кочевника. Кто он, откуда, почему чувствует себя так вольготно в нынешней системе власти, кто его друзья, приятели, исполнители, агенты. Данные о прослушивании и наблюдении. Когда придёт время, тебя вызовут в столицу. Может, я сам приеду за тобой, если не встанет вопрос о передислокации.

– Ты же не включён в…

– Куда?