Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом - Александр Казанцев

Солдаты шли бодро. Шли по чуждому, враждебному миру, с трудом заглушая ненависть к нему. Где-то по сторонам дороги, дальше чем могли контролировать летучие отряды дивизии, в лагерях военнопленных и рабочих командах томились братья. У каждого из шедших были за спиной иногда месяцы, иногда годы лишений, оскорблений и издевательств. Крепче сжимали зубы, старались об это мне думать. То, к чему шли вперед, было слишком светлым, слишком ослепительным, чтобы оглядываться назад. Кругом агонизировала Германия. Начинал разваливаться тыл, трещал фронт. Это радовало. Наконец-то разжималась рука, душившая три года русскую свободу.

Через день после того, как первая дивизия двинулась в поход, я выехал в Прагу. После заседания Комитета Жиленков предложил мне поехать туда и в самом городе или где-нибудь поблизости найти возможности напечатать очень большое количество листовок, маленьких брошюр и, может быть, небольшую газету. Это было в плане подготовки к решающему дню. Туда же в Прагу должны были выехать люди для организации большой радиостанции, предназначенной для передачи наших воззваний к Красной Армии.

В Праге эти возможности найти мне удалось. Правда, с большими трудностями и без твердой уверенности, что в нужный момент не возникнет каких-нибудь непредвиденных препятствий. Чехи, очень законопослушные во время всех шести лет оккупации, проявляли большую принципиальность, когда разговор заходил о том, что печататься будет антикоммунистическая литература. Как правило, отказ мотивировался тем, что после окончания войны это может хозяевам типографии доставить неприятность. Но в двух местах согласие было получено, и я поспешил с этими новостями в Карлсбад. Там узнал, что настояния Власова, наконец, увенчались успехом: часть друзей, сидевших в берлинских тюрьмах, была освобождена. Отправленные в концлагеря сидели там до прихода передовых частей западных союзников. Многие из арестованных погибли еще до крушения Германии, несколько человек умерло от истощения уже после войны…

По прибытии на линию фронта командиром первой дивизии был получен новый приказ — войти в подчинение командующего 9-ой немецкой армией, в составе которой и должна будет исполнять боевые задания подчиненная ему часть.

Буняченко, лишенный возможности связаться с Власовым, о котором приходили самые разноречивые слухи, не то он арестован, не то уже расстрелян немцами, категорически отклонил это предложение, тем более что в первые же дни командование 9-ой армией постаралось втравить дивизию в бой с советскими частями. Бой этот, по специфическим условиям местности, мог кончиться только физическим уничтожением большей половины состава дивизии, не давая тех возможностей, в надежде на которые формировались части Движения. Предложено было ликвидировать предмостное укрепление советских частей, созданное ими на западном берегу Одера. Оборона с советской стороны ограничивалась только артиллерийским огнем и минометами. Даже в перспективе не было надежды на то, чтобы войти в соприкосновение с живыми людьми.

Лейпциг в это время был уже занят американской армией. На севере расстояние между западным и восточным фронтами становилось все уже. Союзники со дня надень должны были встретиться.

Генерал Буняченко, отказавшись войти в подчинение немецкого командования, двинулся с дивизией прямо на юг. Несколько дней, то сталкиваясь с резервными и подтянутыми для этого специально немецкими частями, то расходясь с ними, дивизия шла по направлению к Чехии. 15 апреля опубликовали обращение на немецком языке, в котором говорилось, что Гитлер своей преступной политикой подготовил победу большевизму, что части Русской Освободительной Армии берут на себя задачу самостоятельной борьбы русскими силами против Сталина. Дальше указывалось, что если по пути следования дивизии со стороны немцев будет оказано сопротивление, то оно будет подавлено силой оружия.

После того, как перешли Эльбу, дивизия была окружена частями СС. В результате недолгих переговоров, во время которых было еще раз подтверждено решение оружием прокладывать себе дорогу на юг, немцы в бой не вступили и дали пройти дальше. 28 апреля пересекли чешскую границу.

Небольшие инциденты, иногда кончавшиеся легкой перестрелкой со встречающимися отрядами немцев, быстро разнесли по Чехии слух, что власовская дивизия подняла восстание. Сразу же после перехода чешской границы в Штаб дивизии явились представители чешских партизан, которые были обильно снабжены дивизией оружием и боеприпасами, отнятыми у разоруженных по дороге небольших гарнизонов немецкой армии.

2 мая, когда Штаб дивизии стоял в деревне Шухомасты, явилась делегация от чешских организаций, готовивших восстание в Праге.

Чехи были верны себе до конца. Восстание они хотели поднять с возможным комфортом — еще никак не обнаружив своего отношения к немцам ни в Праге, ни западнее ее, они приехали уже с просьбой о помощи. Они были приняты Буняченко и Власовым, прилетевшим к тому времени в дивизию.

Чтобы обеспечить себе путь на юг для соединения с остальными частями Движения, Буняченко сформировал 156 групп по 15–20 человек автоматчиков, которые должны были парализовать немцев в окружности приблизительно на 50 километров. Эти группы, хорошо вооруженные и обеспеченные средствами передвижения, парализовали все немецкие линии связи в большой части Чехии. Соединяясь в более крупные отряды, они разоружали мелкие немецкие гарнизоны, как правило, почти не оказывавшие сопротивления, а отнятое оружие и боеприпасы передавали тут же чешским партизанам.

4 мая чехи подняли восстание в Праге, которое быстро стало подавляться подошедшими с востока частями СС. К Буняченко опять явилась делегация от Штаба восстания с просьбой о помощи. Радио-Прага, ненадолго захваченная повстанцами, взывала то к Красной Армии, которая была еще довольно далеко, ток американской, которая дальше намеченной заранее демаркационной линии не шла, но больше всего к дивизии Власова. — «Власовцы! Вы же русские люди, помогите нам, спасите нас!» Это висело часами в эфире.

После небольшого совещания в Штабе дивизия круто повернула на Прагу, куда и подошла вечером 6 мая. Рано утром 7-го вступила в бой. Стремительной атакой был захвачен аэродром, с которого то и дело поднимались бомбардировщики, чтобы бомбить еще не сломленные точки сопротивления в самом городе. Атака города велась с нескольких сторон сразу. Немцы, знавшие о приближении дивизии, приготовились к обороне. В результате непрерывного боя в разных частях города, ломая сопротивление СС беспрерывными атаками, дивизия освободила город. В половине пятого вечера над центром города были подняты флаги — русский, Андреевский, принятый флагом Освободительного Движения, и национальный чешский. Дивизия потеряла 300 человек убитыми и несколько сот ранеными. На аэродроме ею захвачено 46 немецких самолетов и семь, успевших подняться, сбито в воздухе. Во время боев на улицах города было взято 10тысяч пленных эсэсовцев и 76 танков.

Поход дивизии к Праге был шествием по цветам. Население сел, беженцы из Праги, партизанские группы — всё это ликовало, засыпало солдат подарками и не находило слов, чтобы выразить свою благодарность. Не было в то время чешского дома, в котором не вывешивался бы на самом почетном месте портрет Власова. Этими портретами снабжали органы пропаганды дивизии, а еще больше их было напечатано, на скорую руку, самими чехами.

В ту же ночь, 6 мая, когда дивизия занимала исходные позиции для боя за освобождение Праги, в ее тылу, в маленьком городке Пшибрам, был захвачен чешскими партизанами начальник Штаба Освободительной Армии генерал Трухин. Он, в сопровождении двух машин, ехал в Штаб первой дивизии, чтобы восстановить почему-то прерванную связь и увидеться с Власовым.

На следующий день, 7 мая, в самый разгар боев на пражских улицах Трухин был выведен из тюрьмы и окольными путями, минуя Прагу, отвезен и передан советским властям. За день перед этим был так же схвачен и на месте повешен чехами полковник Владимир Боярский.

После того, как Прага был очищена от немцев и ей уже больше ничто не угрожало, сформировалось временное чешское правительство. На первое заседание правительство пригласило на совещание кого-нибудь из старших офицеров Штаба дивизии. Поехало три офицера. Правительством, собравшимся в полном составе, был задан приглашенным неожиданный вопрос: — Зачем ваша дивизия пришла в Прагу?

Офицерами было отвечено, что она пришла по просьбе штаба восстания, по просьбе миллионного населения Праги, которому угрожало уничтожение и, судя по словам делегаций, приезжавших в Штаб дивизии, по просьбе всего чешского народа.

Правительство заявило, что к Праге подходят части Красной Армии и что оно советует власовской дивизии сложить оружие и ждать здесь их прихода.